Страница 10 из 19
По данным земских подворных переписей 1882–1892 гг., в Московской губернии из 246 496 крестьянских хозяйств, так или иначе, с неземледельческим трудом были связаны 196 638 хозяйств, или 79,8 %. В различных промыслах было занято 505 119 крестьян обоего пола, или 36,3 % от их общего числа. Причем с промышленным трудом было связано 49,3 % мужчин и 24,3 % женщин. Из всех лиц обоего пола, занятых неземледельческим трудом, 42,7 % мужчин работали в местной кустарной промышленности, доля женщин была большей и составляла 56,3 %. На дальние отхожие промыслы в другие города уходили преимущественно неженатые и малосемейные молодые мужчины, доля которых в отходе составляла более 80 %. Во Владимирской губернии из 233.767 крестьянских хозяйств с промысловыми занятиями были связаны 210.102 хозяйства, или 89,8 %. Доля мужчин-отходников ко всему мужскому населению составляла 26,2 %. Более половины мужчин, занятых промыслами, не были связаны с земледельческим трудом.101
Всё большую активность в отхожих промыслах стали проявлять женщины. В конце ХIХ в. среди отходников доля женщин составляла во Владимирской губернии – 22 %, в Московской – 19 %, в Тверской губернии – 13 % женщин.102Как правило, в отходничестве участвовали незамужние и одинокие женщины, вдовы без детей. Они работали на фабриках или прислугой в домах богатых горожан. Участие женщин-крестьянок в отхожих промыслах уравнивало их с мужчинами, повышало их социальный статус в семье и крестьянском хозяйстве, делало женщину экономически независимой и расширяло её кругозор.
По месту приложения труда крестьян, занятых в промыслах, можно разделить на несколько категорий: крестьяне, занятые промыслами дома; в своём уезде; в других городах своей губернии;
в столичных городах; в городах других губерний; в прочих местах. Например, в Московской губернии в 1894 г. больше всего крестьян – 16,4 % занимались промыслами по месту жительства; на заработки в Москву уходили 11,1 % крестьян; в своём уезде работали 9 % крестьян; за пределами губернии – 1,2 % и в Петербурге – 0,6 % отходников. В наиболее промышленно развитых уездах – Богородском, Бронницком, Дмитровском и Московском от 40 до 50 % крестьян были заняты неземледельческим трудом.103
Основной причиной отхода в промышленность было малоземелье и нехватка рабочего скота. Например, в селе Городня Тверской губернии величина душевого земельного надела составляла 5,4 десятины. Почва была супесчаная, урожаи низкие, поэтому из 220 дворов только 56 домохозяев занимались выращиванием хлеба. Крестьяне из 118 семей находились в отходе и работали в Твери и Петербурге дворниками, извозчиками, приказчиками и прислугой. В местной промышленности было занято 35 семей.104Во Владимирской губернии среди крестьян самым распространённым промыслом был офенский – мелкая торговля книгами вразнос. Иногда в поисках заработка крестьяне уезжали в Нижний Новгород, Астрахань, Азов и на нефтепромыслы в Баку.105
Отходничество в города расширяло кругозор крестьян и повышало общий уровень культуры, делало их более восприимчивыми к иным ценностям и новшествам. К началу ХХ в. в тех уездах, волостях и селениях, которые были втянуты в отходничество, наметились перемены в крестьянском укладе жизни. В первую очередь стал нарастать кризис традиционной патриархальной семьи. С одной стороны, это было связано с увеличением удельного веса молодежи в возрастной структуре села. Молодые крестьяне-отходники перенимали городской образ жизни, привычки и стереотипы поведения, что иногда приводило к конфликтам с главами патриархальных семей – большаками. С другой стороны, стала возрастать роль женщины в крестьянском хозяйстве и в делах общины. В отсутствии глав семей, находящихся в отходе, женщины становились домохозяевами, получали право голоса на сходе, уплачивали налоги и несли все общественные повинности. В ряде случаев из-за длительного отсутствия мужа женщина по решению схода получала развод с выделением своей доли имущества.
Одним из главных последствий отходничества была эволюция крестьянской традиционной культуры и складывание культуры массового потребления. Работа в городе улучшала материальное положение крестьян и поднимала их социальный престиж в глазах односельчан. В деревне постепенно начинает формироваться культ богатства и уважения к преуспевающим крестьянам. Но в условиях существования крестьянской общины «культура потребления» вызвала социальную зависть по отношению к материально преуспевающим крестьянам-отходникам.
Уже современники заметили, что чем ближе находились сельские поселения к крупным городам и чем удобнее были с ними транспортные сообщения, тем сильнее было влияние города, тем больше крестьян занималось отходничеством. Наблюдатель сельской жизни С.Я. Дерунов отмечал: «Чем глуше село, уезд, деревня, чем дальше от центров культуры, тем темнее, суевернее крестьяне».106Писатели-на-родники Н.Н. Златовратский, Г.И. Успенский и другие отмечали влияние города и отхожих промыслов на изменение межличностных отношений в общине. Если раньше социальный статус крестьянина во многом зависел от пола и возраста, то в конце ХIХ в. на его статус стали больше влиять социальные факторы: имущественное положение, грамотность, общественная должность и личные качества крестьянина. Как отмечал Н.Н. Златовратский, до отмены крепостного права идеалами крестьянства были солидарность, равенство, справедливость и взаимопомощь, а после реформы пришла «умственность», то есть рациональность и расчет, и эта «умственность» шла в деревню из города. «Умственный» мужик и душой, и мыслью тяготеет к городу: там ключ к экономическому благосостоянию и гарантия человеческих прав».107
В результате социального расслоения деревни и роста числа отходников всё более расшатывались традиционные общинные устои. В повести Н.Н. Златовратского «Устои» есть примечательный эпизод: из Москвы к отцу в деревню приехал сын. Наблюдая за его поведением, тётушка Ульяна, хранительница устоев, говорит ему, что он делает «всё особняком», племянник ей отвечает: «По-столичному. Так оно лучше: ни ты никому в душу не лезешь, ни в твоё расположение никто носу не суёт”.108
Иногда между неординарной личностью и хранителями устоев происходили серьёзные конфликты. В качестве примера можно привести жизнь и судьбу крестьянского писателя из Волоколамского уезда Московской губернии С.Т. Семёнова. Это был образованный крестьянин, который несколько лет прожил в Москве и вернулся к отцу в деревню. Семёнов имел свою библиотеку, писал рассказы о крестьянской жизни, встречался с Л.Н. Толстым, который и привлёк его к сотрудничеству с издательством «Посредник». В пятитомнике своих «Крестьянских рассказов» Семёнов писал о тёмных сторонах и дикости деревенских нравов. Озлобленные мужики грозились убить его, жену и детей. Позднее, уже в 1923 году Семёнов был действительно убит своими односельчанами.109
В конце ХIХ в. протест части молодежи против общинных порядков и традиционной системы ценностей принял крайние меры: из города в деревню пришло хулиганство. Деревенская молодёжь, занимающаяся отходничеством и вышедшая из-под контроля общины, возвратившись в деревню, пьянствовала и бесчинствовала. Жертвами хулиганства становились местные чиновники, помещики, духовенство, богатые крестьяне и все те, кто олицетворял и защищал старый порядок.110Позднее, в 1914 г. на конференции Русской группы Международного союза криминалистов была дана оценка и перечислены причины этих хулиганских действий: крушение традиционной крестьянской морали; ломка патриархального чина деревенской жизни; падение авторитета стариков и старших; независимость молодёжи благодаря денежному хозяйству; разница в развитии и кругозоре молодежи и стариков, отцов и детей; разрушение общественно-мирских начал и замкнутости прежней крестьянской морали, поддерживаемой принудительностью, силой общественной солидарности и коллективизма; разрушение общины и прежней общественности при несоздавшейся новой; эмансипация личности от мира и конфликты личных интересов с мирскими; разложение единого общественного мнения; противопоставление личности обществу; повышение ощущения своего «я» и значение своих интересов, личной независимости.111
101
Подсчитано: Свавицкая З.М., Свавицкий Н.М. Земские подворные переписи: поуездные итоги. 1880–1913. с. 15–16.
102
Там же. с. 115–116.
103
Промысловые занятия населения Московской губернии и его обращаемость в лечебницы. Санитарный врач Московского губернского земства Н.Д. Соколов. М., 1909. с. 12, 16.
104
Статистический ежегодник Тверской губернии. 1913–1914 гг. Тверь, 1915. с. 154–155.
105
Фирсов Б.М., Киселёва И.Г. Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов Этнографического бюро кн. В.Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии). СПб., 1993. с. 39–40.
106
Дерунов С.Я. Из русской народной космогонии. // Сборник сведений для изучения быта крестьянского населения России. Вып.1. М., 1889. с. 325.
107
Златовратский Н.Н. Собр. соч. Т.8. с. 322; Успенский Г.И. Собр. соч. Т.4. с. 128–129.
108
Златовратский Н.Н. Устои. // Отечественные записки. 1888. Кн.9. с. 156.
109
Клейнборт Л.М. Очерки народной литературы (1880–1923). Л., 1924. с. 11.
110
Фирсов Б.М., Киселева И.Г. Быт великорусских крестьян-землепашцев… с. 240–241, 245–276, 270, 281, 289–291.
111
Гуревич В.Я. Хулиганство. Отчет Х общего собрания Русской группы Международного союза криминалистов 13–16 февраля 1914 г. в Петербурге. Пг.,1916. с. 3–7, 128–130; Трайнин А.Н. Хулиганство. // Там же. с. 131–152.