Страница 122 из 124
- Ну, прости меня, прости. Сходи, умойся! Сама виновата, сколько можно доводить-то? Ведь я к тебе шел отдохнуть, расслабиться, а у тебя сплошные претензии!
Боже мой. Как хорошо ей было на этой кровати с Люськой! На его кровати. А этот... Дверь не смогла отжать. Правильно, Люська же так и не научил ее пользоваться этими штуками... Зачем она тут, без него? Главное, ногу в дверь Валера вставил. Ну, и надо было по этой ноге... Не смогла. Как мама с Машей говорят: "Сельпо!" Точно, надо в ванную уползли и там запереться!
- Кать! А все-таки лихо все ты завинтила! С мужем она не живет, а как я ушел, так и ремонт с Вовкой сделали и мебель поменяли. Ну, ничего! Когда твой Вова меня подмял, он же не думал, что я потом тут вот буду на его мебели... Тебе, Кать, в театре надо выступать! В тебе же талант пропадает! Слушай, а когда ты ко мне на бухгалтерию пошла, ты тогда уже на Вовку шпионила? А тогда зачем на Тереха документы перевела? Мать чесная! Так это же ты с ним... Вот сука! А я-то вначале не понял, что за дела... Ремонт они еще сделали! Вот сука! Ты куда? Сидеть! Слушай, это же ты Вовку пришила! Никто бы тебя в этой шляпе не узнал, и голос был какой-то дикий, глухой... Никто бы не узнал, кроме меня! Все решила под себя загрести! А Терех, понятное дело, он же у тебя как собака верная! Ну, ты сука! Ничего-ничего, Катя все образуется. Мы поженимся, и я на тебя доносить не собираюсь. С Карташовским наследством ты без меня не справишься. Ладно, все будет путем. Лежи.
Валерий откинулся на спину и только тут увидел зеркальный потолок, устроенный для нее Люськой. Почему-то этот потолок в бывшей обшарпанной Катькиной квартире стал для Валерия последней каплей. Больше он не владел собой, на него накатила давно сдерживаемая истерика.
- Нет, какой же я дурак! Ведь я же любил тебя! Любил! Правильно мне говорили, что только дурак любовницу в бухгалтерах держит! Я любил тебя, а ты, оказывается, еще и под себя гребла!- тряс он полубесчувственную Катю за голые плечи. - Ну, что вышло-то у тебя? Тонко было придумано, да порвалось невзначай? Что получилось-то? Нет, милочка, от меня ты так легко не избавишься, как от Карташа! Ты все на меня переведешь, иначе пойдешь баланду хлебать, усвоила?
Он отпустил ее, и она молча легла, укрывшись с головой одеялом. Злость почти прошла, но стала накатывать новой волной, как только он понял, что Катя пытается под одеялом заткнуть уши, чтобы больше ничего не слышать. Ему захотелось, как следует вдарить по этому цветному мягкому комку, под которым от него пряталась Катька.
Но в этот момент ему что-то показалось. На какое-то мгновение... Будто что-то очень знакомое промелькнуло перед ним... Вместо злости сразу нахлынула усталость, и почему-то сразу захотелось уйти отсюда. Убежать.
Одеваясь, Валерий бессвязно говорил еще что-то обидное, но уже не так громко, повторяя после каждой фразы: "Ты слышишь? Ты слышишь?" Катя прислушалась и действительно услышала, что в ней навсегда умирает тянувшая ее с детства безыскусная мелодия. И раскачивающимся колоколом в ней звучали чьи-то слова: "Убейте эту женщину!"
- Слышу, - эхом отвечала ему Катя, - я все слышу...
Остановившись у светофора, Валерий опять увидел ее. Как всегда, она стояла у бровки проезжей части и даже не глядела на него. Но он хорошо знал, что стоит она здесь только ради него. Два месяца назад ехали они также с Карташом, так тот ее вообще не видел. Валерий понял это по тому, как Вовчик продолжал быстро говорить о том, что всем городским гнидам скоро будет полный венец, торопливо считать вслух причитающиеся ему с Валерия деньги, глядя пустыми глазами прямо сквозь женщину, стоявшую у края дороги. Но тогда она не посмотрела на них.
Странно, она была совсем молодой, не такой, какой он ее еще смутно помнил. Больше Катькиных лет он бы ей не дал. И каждый раз, проезжая мимо светофора, он, холодея всем телом, радовался, что она вновь не взглянула на него.
А сейчас ему вдруг захотелось, чтобы она, наконец, повернула свое лицо к нему. Страх давно исчез, он уже хотел этого нестерпимо, страстно, как никогда еще ничего не хотел в жизни. Но изумрудом зажегся светильник рядом с женщиной, сзади ему уже сигналили другие машины, и, проезжая мимо, он почувствовал, что она с усмешкой взглянула ему прямо в глаза...
У второго после Катькиного дома светофора ее уже не было, но Валерий почувствовал, как чья-то властная ладонь сжала его сердце. Холодная волна боли стала сворачивать вокруг него время, он с трудом припарковал свой джип у бортового камня за светофором. Последним усилием он отстегнул почему-то душивший его ремень и уронил голову на руль. Прямо перед его глазами бежала маленькая мокрая Катька, ее волосы блестели на солнце, она кричала ему, смеясь: "Догоняй, Валет, догоняй!", а он все никак не мог ее догнать...
Инспектор ГАИ увидел спавшего за рулем джипа крутяка, остановившегося в неположенном месте. Он с опаской подошел к машине и осторожно постучал полосатой палкой в запотевшее окно. Тут могло ждать его все, что угодно: и взятка в зеленых, и дуло в рыло. Но человек за рулем не шевелился, инспектор потянул ручку двери, которая свободно ему поддалась, и водитель выпал прямо на грязный асфальт. В воздухе кружились ранние снежинки, но окоченевший инспектор весь вечер надеялся, что это ненадолго, ведь должна же еще быть в их краях оттепель в начале зимы. На лице мертвого водителя застыла счастливая улыбка, снежинки на нем уже не таяли, а тусклые фонари отражались в залитых слезами мертвых глазах...
ШЕСТЕРКА БУБЕН
Шестерка бубен - самая счастливая карта в колоде. Ладно, что на последок осталась. Она смягчает даже дурное значение туза пик. Означает исполнение желаний, главное ведь, не разучиться желать. С девяткой пик, видишь, перекликается. Это смерть близкого человека. Вообще-то, шестерка это всегда дорога. А бубновая дорожка должна увести с собой все печали, привести к радости и веселью, как в сказке... Так что же ты загадала? К какой радости ты решишь двигать, касатка? Погоди-ка, сама сейчас угадаю... Ага. Ближняя карта десятка бубен... Деньги? Твой выбор. Значит, так и скажем, что будет нам исполнение желания в получении денег. И все?