Страница 10 из 20
Сопоставив связанные с амадоками названия античного географа с составленной А.Н. Насоновым картой «Русской земли» в узком смысле слова, мы получаем чрезвычайно интересную картину: как озеро Амадока, так и Амадокские горы достаточно точно совпадают с границами «Русской земли» на западе и на востоке примерно тысячелетие спустя (рис. 9). С другой стороны, главный город этого племени с достаточно большой степенью вероятности может быть отождествлен с будущей столицей Киевской Руси. Подобное совпадение при желании еще можно было бы трактовать как случайное, хотя оно и маловероятно сразу для трех ключевых точек, однако именно в этом регионе мы имеем и антропологическую преемственность населения от скифской до древнерусской эпох. Т.И. Алексеева в свое время писала: «Поляне антропологически очень сходны с населением черняховской культуры. М. С. Великанова, отметив эту связь, сделала очень осторожное замечание по поводу того, что сходство черняховцев и славянского племени полян еще не дает права относить черняховцев к предкам средневековых славян. Совершенно справедливое замечание. Но это сходство может быть истолковано в плане неславянской принадлежности полян. На юге европейской части СССР обнаруживается определенная линия преемственности: племена степной полосы эпохи бронзы (исключая трипольцев) – скифы лесостепной полосы – население черняховской культуры – поляне. Эта линия преемственности скорее свидетельствует против славянской принадлежности племен черняховской культуры, но черняховцы в данном случае в той же мере “скифы”, в какой скифы – население эпохи бронзы»[73]. Сравнительно недавно проведя канонический анализ восточнославянских племен совместно с древними популяциями Поднепровья, А.А. Мовсесян продемонстрировала «цепочку скифы – черняховцы – славяне, скрытую за межплеменной изменчивостью»[74].
Рис. 9. Карта Русской земли по А.Н. Насонову и связанных с амадоками названий, составленная автором: 1 – озеро Амадока (по О. Пламеницкой); 2 – Амадокские горы; 3 – самый северный клад римских монет близ Днепра (по В.В. Кропоткину); 226 и 222 – высоты в Сумской области
Сама М. С. Великанова, беря для сравнения другие критерии, подчеркивала: «Однако нам кажется существенным тот факт, что именно у лесостепных “скифов” обнаруживаются столь постоянные для восточных славян большая величина носового указателя и относительно низкое по указателю лицо. У собственно скифов этих особенностей нет»[75]. Необходимо подчеркнуть, что сами скифы, или, если быть точнее, все те группы населения, которые мы обычно называем скифами, в антропологическом отношении были довольно неоднородны. Специалисты на основании последних исследований констатируют: «Среднее расстояние между всеми 22 скифскими группами равно 6,30, между 17 степными – 5,25, между 5 лесостепными – 5,88, между степными и лесостепными – 8,04. Как будет видно ниже, эти величины отнюдь не малы по общему масштабу. Существует множество нескифских групп, которые к скифам в целом, а тем более к отдельным скифским популяциям в среднем гораздо ближе, чем те – друг к другу. Таким образом, первый вывод, к которому мы приходим, состоит в том, что носители скифской культуры Северного Причерноморья были достаточно разнородны в антропологическом отношении»[76]. Весьма различны и внешние связи обеих групп скифов. Если степные скифы наибольшую близость обнаруживают к носителям окуневской культуры Тувы, ямной культуры Украины, срубной культуры Саратовской области и катакомбной культуры степного Крыма и Украины, то лесостепные скифы ближе всего к носителям срубной культуры Украины, а затем катакомбной культуры Украины. А.Г. Козинцев отмечал, что по антропологическим данным связи степных скифов с носителями срубной культуры, судя по всему, неспецифичны и менее отчетливы, чем с носителями ямной и катакомбной культур. Однако в первой главе уже была показана антропологическая близость балановцев с носителями именно срубной культуры. Весьма интересен вытекающий из его материалов вывод о достаточно сильной неоднородности внутри самого лесостепного населения: «Прежде всего отметим, что две из пяти лесостепных серий абсолютно обособлены и не похожи ни одна на другую, ни на какую-либо из прочих 118. Среди 17 степных групп нет ни одной столь же изолированной…»[77] Таким образом, мы видим, что отдельные группы лесостепного населения скифского времени достаточно сильно отличались не только от степных скифов и более отдаленных хронологически и географически групп, но и от других групп лесостепного населения.
Достаточно явные отличия жителей лесостепи от собственно скифов-кочевников фиксируют и археологи. Б.Н. Граков и А.И. Мелюкова констатировали: «Резко отличалась вся лесостепная Скифия от степной погребальными сооружениями и обрядом, характером поселений, а также украшениями и особенно керамикой. (…) В обряде погребения наблюдается сосуществование трупоположения наряду с трупосожжениями. Гораздо менее характерным для лесостепной Скифии, чем для степи, было захоронение людей при знатных покойниках… Говоря о различиях культур лесостепной и степной Скифии, следует отметить, что они наиболее отчетливо выступали в VII–V вв. до н. э. Со второй половины V в. и особенно в IV–III вв. до н. э. наблюдается установление интенсивных связей лесостепи и степи и греческими городами Северного Причерноморья, что в значительной мере нивелировало эти культуры. Однако и в этот период лесостепь сохранила свои особенности как в обрядах погребений, так и в отдельных формах инвентаря. Особенности лесостепной культуры скифской эпохи объясняются тем, что эта культура сложилась на другой основе, чем та, которую мы находим в степи»[78]. В обеих частях Скифии отличен был и погребальный ритуал: если в степи, как отметил Д.С. Гречко, он изначально восходил к образу заупокойного жилища-повозки, то деревянные гробницы лесостепи связываются с домостроительными традициями местного населения. В целом ареал лесостепных культур скифского времени был достаточно распространен, и его население приняло впоследствии участие в сложении черняховской культуры.
Вопрос о взаимоотношении степи и лесостепи в скифскую эпоху остается дискуссионным. Часть исследователей исходит из подчинения лесостепных племен кочевниками, другие отрицают это, третьи предполагают, что речь может идти о подчинении только южной части правобережной лесостепи. Д.С. Гречко предполагает, что Геродотовы царские скифы заняли как степь, так и лесостепь Восточной Европы, а их потомки, связанные родством, впоследствии сохраняли между собой союзные отношения.
Как уже отмечалось выше, первоначальные русы, жившие на Средней Волге во II тыс. до н. э., принадлежали к узколицему долихокранному типу. Поляне в Средние века хоть и принадлежали к узколицему типу, однако к мезодолихокранной его разновидности. Хоть некоторое несоответствие антропологических характеристик двух групп населения, которых мы вправе называть русами, имеется, однако последние исследования антропологических признаков лесостепной полосы Поднепровья показывают, что в скифское время там присутствовал интересующий нас узколицый долихокранный тип: «В Правобережье отмечены два крайних морфологических варианта – длинноголовый узколицый (Медвин, Стеблев) и мезокранный широколицый (Мотронинское городище), а также промежуточный между ними комплекс Светловодского грунтового могильника. (…) Средние значения краниометрических признаков сравниваемых лесостепных групп показывают, что для большинства населения лесостепи преобладающим был долихокранный узко- и низколицый европеоидный комплекс»[79]. Поскольку уже в скифское время в лесостепи фиксируется проникновение степных групп, а также в результате контактов между самими лесостепными группами становится понятно, почему к эпохе возникновения Древней Руси в Днепровском регионе мы видим следы узколицего долихокранного населения, а не сам тип в чистом виде. Что касается его возникновения в скифскую эпоху, то окончательные выводы пока значительно затрудняет почти полное отсутствие данных о населении лесостепи в предшествующее время. К настоящему времени известна лишь очень фрагментарная серия комаровско-тишнецкой культуры с Западной Украины, долихокранная и очень узколицая. Как отмечает С.Г. Ефимова, наряду с предположением об автохтонном происхождении лесостепного населения скифской эпохи вполне правомерно выглядит и гипотеза о формировании скифского массива на основе населения срубной культуры. Данная культура была неоднородна в антропологическом отношении, и в Волго-Уральском ее регионе наряду с преобладающим широколицым комплексом был зафиксирован и узколицый компонент. Последний, как отмечает исследовательница, вполне соотносится с интересующим нас лесостепным населением Поднепровья: «Выделяемые в составе серий срубного культурного ареала материалы так называемого “средиземноморских” форм, среди которых наиболее узколицыми являются серии белозерского типа – могильники Широкое и Чернянка, – типологически сходны с лесостепными сериями скифского времени»[80]. Хотя окончательную ясность в происхождение предков полян внесут последующие исследования, однако данные антропологии показывают, что по крайней мере часть из них вполне могла происходить из Волжского региона и, следовательно, принесла на новую родину свое самоназвание. Что же касается археологической стороны дела, то многие специалисты в этой области полагают, что именно срубная культура оказала решающее влияние на формировании культуры скифской. В Среднем Поднепровье мы видим именно тот антропологический тип, который был изначально свойствен русам, который хоть и не в чистом виде, но сохранил свою преемственность в данном регионе со скифского до древнерусского времени. Одновременно с антропологической преемственностью населения источники позволяют сделать вывод и о сохранении примерных границ занимаемой данным племенем территории. Соответственно, можно сделать вывод, что «Русская земля» в узком смысле слова восходит не к хазарскому, как думал А.Н. Насонов, и не к антскому, как думал Б.А. Рыбаков, периодам, а к скифской эпохе в истории Восточной Европы.
73
Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян по данным антропологии. М.,1973. С. 256.
74
Мовсесян А.А. Фенетический анализ в палеоантропологии в связи с проблемами расо- и этногенеза. Автореферат… докт. биол. наук. М., 2005. С. 39.
75
Великанова М. С. К этнической антропологии Прутско-Днестровского междуречья в I тысячелетии н. э. // Краткие сообщения Института археологии (далее – КСИА). Вып. 105. 1965. С. 64.
76
Козинцев А.Г. Скифы Северного Причерноморья: межгрупповые различия, внешние связи, происхождение // Археология, этнография и антропология Евразии. № 4 (32). 2007. С. 146.
77
Там же. С. 154.
78
Граков Б.Н., Мелюкова А.И. Две археологические культуры в Скифии Геродота // СА. 1953. № 18. С.121.
79
Ефимова С.Г. Соотношение лесостепных и степных групп населения Европейской Скифии по данным краниологии // Скифы и сарматы в VII–III вв. до н. э.: палеоэкология, антропология и археология. 2000. С. 39.
80
Там же. С.43