Страница 1 из 20

Русы во времена великих потрясений

Серяков Михаил Леонидович

Вступление

Настоящая книга является продолжением исследования «Великое начало: рождение Руси», посвященной древнейшей истории наших предков. В первой книге было показано, что значительную часть носителей культур боевых топоров и шнуровой керамики составляли протославяне. Часть из них на рубеже III–II тыс. до н. э. из Центральной Европы отправилась на восток и на берегах Волги создала балановскую культуру. На новой родине они вступили в тесный контакт с индоиранскими племенами, потомки которых впоследствии создадут великие цивилизации Ирана и Индии. Следы этих контактов отразились как в языковой сфере, так и в сфере религии. Лингвисты констатируют санскритскую этимологию имени славянского бога-кузнеца Сварога, а происхождение эпитета его сына Дажьбога как бога-подателя, дающего бога, помогает понять ведийское выражение daddhi bhagam «дай долю/богатство». С другой стороны, образ Индры-зверя в отечественной «Голубиной книге» позволяет понять истоки образа громовержца Индры, который в ведийскую эпоху становится антропоморфным верховным божеством у индийцев. Паре верховных богов Древней Руси Перун – Волос ближе всего соответствует пара Варуна – Митра ведийских ариев, а отечественной богине Мокоши соответствует не только приток Волги Мокша, но и понятие мокшамарга – «дорога к освобождению», с которой в индийской йогической традиции связана богиня Сарасвати.

В ходе этих контактов наши предки неизбежно должны были узнать и древнейшее название Волги у индоариев – Раса. Впоследствии эта великая восточноевропейская река упоминается Агаремером в III–IV в. н. э. в форме Рос, а мусульманские средневековые писатели называют ее уже Рус. Но если форма Рос естественным образом получалась из индоарийского Раса, то этого нельзя сказать о форме Рус. О.Н. Трубачев в свое время показал, что «двойственная огласовка корня» у/о: Русь – Россия может быть объяснена только с учетом специфически индоарийской особенности чередования гласных о (au). Переходную форму мы видим в названии южнославянского города Раусия-Рагузы-Дубровника. О том, что еще до ухода индоариев на юг по имени реки стала называться и окрестная территория, свидетельствует название Расатала. Согласно древнеиндийскому эпосу там находилась корова исполнения желаний, следы культа которой мы видим и в славянской традиции. Образу священной коровы у наших предков предшествовал образ вещей турицы. Производным от нее является образ правителя-тура, истоки которого уходят в глубокую древность и следы которого в историческую эпоху фиксируются только в кельто-итало-славяно-иранском ареале.

Из славяно-иранских мифологических контактов следует отметить генетическое родство Трояна «Слова о полку Игореве» и южнославянского фольклора образу иранского Трайтаона-Феридуна, отца Салма, Тура и Эраджа. Сама Авеста локализует место жительства Трайтаоны относительно недалеко от Ранхи-Волги. В иранской мифологии как Трайтаона, так и Ардви Сура Анахита тесно связаны с образом Хварно – мистической сущностью власти, одним из воплощений которого была птица Варагн, облик которой мог принимать и бог войны Веретрагна. Поскольку лингвисты с именем последнего божества связывают происхождение названия славянского мифического сокола Рарога, точно так же имеющего прямое отношение к богатству и власти, очевидно, что его образ сложился в зоне славяно-иранских контактов. То обстоятельство, что представления об аналогичном мифическом существе присутствуют в фольклоре некоторых неславянских народов Поволжья, принадлежащих к различным языковым семьям, указывает на тот ареал, где в древности и происходили данные контакты.

С антропологической точки зрения балановцы принадлежали к узколицему долихокранному европеоидному типу, который некоторые специалисты именуют также понтийским или восточносредиземноморским. Следы его сохранились у средневековых вятичей, а также у некоторых современных финно- и тюркоязычных народов Поволжья. Также в Волго-Окском регионе мы видим один из наиболее существенных максимумов R1a-M558. Сама эта гаплогруппа свойственна в основном славянам, и по ареалу своего распространения с очень большой долей условности ее можно назвать гаплогруппой Словена и Руса. Однако в Поволжье она с достаточно высокими значениями присутствует у многих народов вне зависимости от их языковой принадлежности. Это обстоятельство указывает на достаточно большую древность ее появления в регионе, и со значительной степенью вероятности можно предположить, что ее носителями были именно балановцы. Изучение древнейших славяно-финно-угорских контактов привело О.Б. Ткаченко к выводу, что балановцы говорили на славянском языке. Данное обстоятельство объясняет древнейшие славяно-тохарские и славяно-индоарийские языковые контакты, отмеченные лингвистами. Исследования археологов показывают, что балановцы были носителями достаточно высокого для своего времени уровня культуры, занимаясь скотоводством, земледелием, владея искусством обработки бронзы и меди. По всей видимости, вместе с носителями соседней фатьяновской культуры, с которыми у них были мирные отношения, они участвовали в процессе распространения из Поволжья на значительную часть Восточной Европы культуры сетчатой керамики. Вполне возможно, что память об этом обстоятельстве отразилась в достаточно поздней отечественной «Повести о Словене и Русе». Однако после этого имела место мощная волна финно-угорской миграции, что также нашло свое отражение в «Повести».

В XIII в. до н. э. часть балановцев переселяется на территорию современной Латвии, на что указывает антропология и археология. Именно там при описании событий I тыс. до н. э. датский средневековый автор Саксон Грамматик указывает Русское королевство, на которое напали даны. Из его сочинения следует, что уже в ту далекую эпоху русы имели государственность, города и значительный флот. Появление укрепленных городищ в Прибалтике на рубеже II–I тыс. до н. э. и фиксация чуть позднее в регионе древних погребений скандинавского происхождения подтверждает достоверность этого сообщения «Деяний данов» и позволяет определить примерное время первого столкновения данов и русов. Данные лингвистики указывают, что связанные с мореходством и торговлей термины были заимствованы живущими близ Балтийского моря различными народами именно из славянского языка, и подтверждают описание Саксоном Грамматиком Прибалтийской Руси именно как морской державы. В генетическом отношении помимо славянской гаплогруппы R1a-M558 в регионе присутствует еще и индоиранская R1a-Z93, которая в сколько-нибудь значимом количестве в Европе фиксируется только в Заволжье. Это говорит о том, что в своем движении на берега Балтики русы увлекли за собой и часть индоиранцев, с которыми они были соседями на берегах Волги. Точно так же узколицый долихокранный антропологический тип помимо северо-запада Латвии, Эстонии и юго-запада Финляндии в среде финно-угров присутствует только у волжской мордвы. Сопоставление между собой обоих ареалов никак не связанных друг с другом биологических признаков помогает очертить примерные границы Прибалтийской Руси, которые согласуются со сведениями, изложенными в «Деяниях данов».

С другой стороны, на своей волжской прародине наши предки столкнулись с серьезной угрозой с юга. Археологи фиксируют агрессивную экспансию на территорию балановской культуры абашевцев, в которых многие специалисты видят ираноязычные племена. Утратив часть своей земли, балановцы на реке Суре возводят свои первые укрепленные поселения, с помощью которых они смогли остановить продвижение абашевцев. Напряженная борьба несомненно ослабила носителей обоих этих культур, в результате чего они не смогли отразить нашествие сейминско-турбинской орды. По мнению исследователей, сейминско-турбинская культура образовалась в результате объединения племен Алтая и восточносибирской тайги между Байкалом и Енисеем, а ее костяк составили представители монголоидного типа. Научившись производить достаточно совершенное для своего времени оружие и обладая развитой социально-клановой иерархией, во главе которой стояли металлурги-коневоды, сейминцы двинулись на запад, включая в свой состав представителей встречавшихся им по пути племен, в том числе и ираноязычных. По мощи своего вооружения эти кочевники не имели себе равных в Сибири и Восточной Европе конца эпохи ранней бронзы. Избегая степей, они через тайгу вышли к Уралу и около XVI в. до н. э. (предлагались и другие даты) ворвались в Европу, где связанные с ними предметы встречаются от Финляндии до Молдавии. По мнению С.В. Большова, именно сейминцы разрушили абашевскую и балановскую культуры. Данное обстоятельство оказало большое влияние на носителей последней культуры. Часть из них осталась в Поволжье, будучи захлестнута и, судя по всему, постепенно ассимилирована финно-угорской волной. Утратив как самоназвание, так и этническое самосознание их потомки частично сохранили свойственный балановцам антропологический тип в регионе. Другая часть, как было сказано выше, ушла в Прибалтику, где не только сохранила свое имя, но и создала собственное королевство. Но была и еще одна часть, которая в результате всех этих событий оказалась далеко на юге за пределами своей волжской прародины.