Страница 19 из 37
Окончательно разделаться с убийцами решился лишь Всеволод III Юрьевич, правивший в Суздальской земле с 1176 по 1212 годы. «Новейшие летописцы, славя добродетели сего князя, говорят, что он довершил месть, начатую Михаилом: казнил всех убийц Андреевых, которые еще были живы; а главных злодеев, Кучковичей, велел зашить в короб и бросить в воду. Сие известие согласно отчасти с древним преданием: близ города Владимира есть озеро, называемое Пловучим; рассказывают, что в нем утоплены Кучковичи, и суеверие прибавляет, что тела их доныне плавают там в коробе!»[19]
В этом известии русского историка много неясного, например, сколько же Кучковичей было зашито в коробе? Сколько вообще представителей этого боярского рода участвовало в заговоре? По летописным сведениям, Якима могла поддержать (а то и спровоцировать) Улита, дочь Степана Ивановича. О других Кучковичах в связи с этим делом ничего в летописях не говорится. Значит, Всеволод III Юрьевич, уложив в короб несколько Кучковичей, не наказывал, а мстил, и это ему было по силам, учитывая его авторитет и долголетнее княжение.
Двенадцатое столетие заканчивалось печально для Кучковичей, предка которых, Степана Ивановича, вполне можно причислить, наравне с Юрием Долгоруким, к отцам-основателям Москвы, к первому хозяину московской земли. Домовитому хозяину, сильному, драма жизни которого до сих пор не осмыслена учеными, писателями, государственными деятелями и любознательными и людом.
Глава 3. Удел или крепость (1176–1276 годы)
Москва и московская земля
В год гибели Андрея Боголюбского Москва, по-видимому, имела следующие, очерченные еще И. Е. Забелиным границы: «Со стороны речки Неглинной черта городских стен могла доходить до теперешних Троицких ворот, мимо которых в древнее время, вероятно, пролегла простая сельская дорога по Заглименью в направлении к Смоленской и Волоколамской или Волоцкой старым дорогам. С другой стороны, вниз по Москве-реке такая черта городских стен могла доходить до Тайницких ворот или несколько далее, а на горе включительно до Соборной площади, так что весь треугольник города, начиная от его вершины у Боровицких ворот, мог занимать пространство со всех сторон по 200 сажень, то есть в окружности более 600 сажень»[20].
В первоначальной истории города больше тайного и загадочного, чем достоверно известного. Тайны пугают даже ученых. Одни из них пытаются доказать, что первое укрепление на Боровицком холме соорудили еще в XI веке, другие, полностью доверяя литературным сочинениям, считают, что основателем города был… Даниил Александрович Московский, о котором речь еще будет. И те, и другие специалисты приводят разные доводы в подтверждение своих версий. Некоторые доводы, мягко говоря, вызывают недоумение. Отрицая самую возможность существования крепости на Боровицком холме, некоторые ученые мотивируют это тем, что холм назывался бором еще в XII, XIII веках, а значит, на холме в те времена шумел сосновый бор, и сосновые шишки плотным ковром устилали землю.
Не вдаваясь в полемику с теми или иными представителями разных научных направлений, можно предложить всем противоборствующим школам не противоречащую здравому смыслу версию истории Москвы в XI–XIII веках, смысл которой заключается в признании истинными всех имеющихся на данном этапе версий! В самом деле, почему бы обитателям Боровицкого холма и его окрестностей не соорудить еще в XI веке укрепление на высоком треугольном плацдарме, образованном реками Неглинной и Москвой?! Это укрепление отвечало бы не только военным целям, но и хозяйственным нуждам, здесь вполне могли разместиться склады, амбары и, как сказали бы в XX веке, мелкооптовые магазины. Ничего противоестественного в этом нет. Срубить сосновое укрепление диаметром в 600 саженей двадцать-тридцать добрых молодцев могли за пару месяцев.
Понятное дело, к 1147 году укрепление обветшало. Юрий Долгорукий наверняка обратил на это внимание. Появилось новое укрепление. Оно тоже было не вечным. Вечными были в окрестностях Боровицкого холма сосновые боры, дубовые и березовые рощи, вечными были леса московские – главный строительный материал в здешних местах, которые самовосстанавливались за 30-50 лет. Вполне можно предположить, что на рубеже XII–XIII веков Москва обновила свой сосновый кремль, а в 1237-1238 годах его сожгли воины Батыя. Как гласят летописи, москвичи быстро восстановили крепость.
Но прошло еще тридцать лет, сосна подгнила, в Москву прибыл Даниил Александрович Московский, который первым из русских князей стал по-хозяйски развивать Московский удел, собирать земли московского пространства в единое целое. Естественно, он просто обязан был сменить обветшавшую крепость вокруг Боровицкого холма. И точно так же естественно, что в некоторых источниках именно Даниил Александрович назван основателем Москвы. И даже его противостояние с Кучковичами, зафиксированное в «Сказании об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы», не противоречит логике московской жизни на протяжении четырех столетий – с XI-го по XIV-ое.
Существует, например, несколько мнений о том, какие племена оказали наибольшее влияние на жизнь в окрестностях Боровицкого холма на первоначальном этапе истории Москвы. Кто-то отдает первенство в этом вопросе новгородцам, то есть славянам ильменским, кто-то вятичам, кто-то считает, что жизнь в этих краях забурлила лишь после того, как сюда устремились в конце XI-го – начале XII века люди из Поднепровья. Кто же из этих ученых прав, и прав ли кто-нибудь? На данный вопрос ответил еще С. Ф. Платонов, хотя (и это удивительно) споры по этой проблеме не затухают и по сю пору. «Колонизационное движение Руси по Волге – явление очень древнее: на первых уже страницах летописи мы встречаемся с городами Суздалем и Ростовом, появившимися неизвестно когда. Откуда, т. е. из каких мест Руси первоначально шла колонизация в суздальском крае, можно догадываться по тому, что Ростов в древности политически тянулся к Новгороду, составляя как бы часть Новгородского княжества»[21].
Все эти люди – новгородцы, вятичи и кривичи, угро-финны, обитатели Поднепровья – стали прародителями Москвы-народа. Всех их, вместе с Мономашичами, с Юрием Владимировичем Долгоруким, с Андреем Юрьевичем Боголюбским и Степаном Ивановичем Кучкой, а также оставшимся за пределами внимания летописцев и историков Симоном, старшим товарищем Юрия Долгорукого, помощником его во всех делах, можно по справедливости причислить к отцам-основателям города Москвы.
Далеко не всем знатокам и любителям Московской старины придется по душе финал первой главы книги об истории города, приходящийся на 1176 год – год убийства боголюбивого князя. Но убийство Андрея Боголюбского, хотя и далекого в своих планах, мечтах и делах от Москвы, вполне могло иметь не отраженную в рассказе о сыне Юрия Долгорукого чисто московскую, не политическую, но экономическую, хозяйственную причину.
Речь идет о начале противостояния двух влиятельнейших, богатейших, авторитетнейших московских родов: Степана Ивановича Кучки и Симона! Стоит повториться, Кучка, по некоторым данным, был тысяцким. Кто или что сделало его тысяцким, сказать пока невозможно: то ли новгородский князь, то ли наследственное право, то ли сам Юрий Владимирович Долгорукий, у которого, надо сказать, тысяцким был и Симон.
Москва в 1174 году уже притягивала к себе мудрых политиков, а значит, и тех, на кого они опирались, и кто, опираясь на князей, мечтал о должностях доходных и важных.
Должность тысяцкого была очень доходной и знатной. Позже, когда Москва начнет возвышаться над остальными городами, тысяцкими в ней будут то потомки Симона, то потомки другого какого-то древнего московского рода. Борьба между ними затянется на века! Об этом пойдет речь позже. В данной главе нас интересует начало этой борьбы. Первый акт ее, вполне допустимо, свершился в марте 1147 года, когда Юрий Долгорукий (уже не с подачи потомка Симона или самого Симона, который, наверняка, сопровождал князя на пирушку в Москве) разбушевался, разозлился и повелел казнить Кучку. Второй акт этой драмы состоялся в 1147 году, в день гибели Андрея Боголюбского.
19
Карамзин Н. М. История государства Российского. Тт. I–IV. Калуга.: Золотая аллея, 1995. С. 339.
20
Платонов С. Ф. Полный курс лекций по Русской истории. Петроград. Сенатская типография, 1917 год. Санкт-Петербург: Кристалл, 1997. С. 34–35.
21
Платонов С. Ф. Полный курс лекций по Русской истории. Петроград. Сенатская типография, 1917 год. Санкт-Петербург: Кристалл, 1997. С. 118–20.