Страница 69 из 106
— Рагу не советую, — прошептал талморец. — А вот мясо здесь на удивление вкусное.
Трактирщик презрительно цокнул, но тут же взял себя в руки.
— Похлёбку из хоркера с бататами, пожалуйста, — попросила Блёнвенн. — И парочку фазаньих грудок. И бутылку суджаммы.
— Понял. Присаживайтесь за любой свободный столик, вмиг принесём!
Бретонка присела за одним из столиков, поставила лук рядом, облокотив его о спинку стула, а рюкзак положила возле ноги. Альтмер присел рядом. Трактирщик услужливо выставил на подносе изящно вылепленную глиняную бутылку и обычную железную кружку, Драконорождённая попросила принести ей ещё одну — неприлично было оставлять спутника голодным. Немного позже данмер принёс остальной заказ и с улыбкой пожелал приятного аппетита. Девушка позволила себе мимолётную ухмылку: интересно, откуда у Корира с Онмундом взялись деньги, раз они позволили купить себе хорошее расположение этого тёмного эльфа? Ухмылка, однако, в тот же миг сменилась обеспокоенностью: не могли ли эти двое куда-нибудь влезть? Куда им потребовалось отойти, и возможно, что они не рассчитывали вернуться быстро?
— Угощайтесь, — девушка протянула альтмеру мясо и налила в кружку суджаммы.
В глазах Анкариона мелькнуло удивление: такого поступка от бретонки он явно не ожидал. Эльф пододвинул к себе тарелку с едой и принялся отрывать кусочки мяса руками, забыв о нормах этикета.
— Блёнвенн, вы только что сделали меня самым счастливым альтмером на свете, — на лице талморца показалась искренняя, счастливая улыбка.
Архимаг снова позволила себе дружелюбно улыбнуться, но её разум снова охватило беспокойство о товарищах. Драконорождённая поглядывала на выход, иногда замирала в ожидании, сердце начинало биться быстрее, а руки — едва заметно дрожать.
— Не изводите себя, — посоветовал Анкарион. — Вы ничем не можете помочь своим друзьям. Решение отлучиться они приняли добровольно, следовательно, они были уверены в своих силах.
Девушка недовольно вздохнула: наверняка талморец едва себя сдерживает от остроты насчёт природной нордской отчаянности!
— Вы, бретоны, слишком эмоциональный народ, — в голосе эльфа не было слышно упрёка, скорее, некоторое высокомерие, будто бы сейчас он намеревался доказывать собеседнице о превосходстве своей расы над остальными.
— Извините уж, такими получились, — пробурчала она и жестами позвала трактирщика. Хотелось взять настойки Колетты, выпить хотя бы немного — это должно успокоить. И, возможно, получится напоить ей альтмера, чтобы вырубился скорее. Затем выпить эликсира силы и притащить его к храмовым целителям — чтобы не мешался, и не смущал никого. — Можете проводить меня к комнате, где остановились мои друзья? Хочу сложить там кое-какие свои вещи.
Данмер проводил гостью к одной из комнат — где ничто, кроме пары рюкзаков, не выдавало присутствия хозяев. Ни брони, ни оружия на месте не было, небольшой запас зелий тоже исчез, да и одной склянки с успокоительным так же не было! Хорошо хоть, деньги ещё оставались. Разве что их было слишком много, да и меч откуда-то взялся — двуручный, несуразный… Да куда же эти двое влезли-то? Бретонка оставила оружие в комнате, взяла ещё две склянки с успокоительным и вернулась в общий зал, кое-как надев маску дружелюбия.
— Не желаете выпить? — Драконорождённая откупорила одну из склянок. — Особая настойка, рецепт нашего Мастера Восстановления.
Альтмер лишь жестом попросил наливать и себе и затем залпом выпил, почти не поморщившись.
— Крепкая, — заметил Анкарион. — Наверное, быстро наповал отключает?
— Да. Целого флакона будет достаточно, чтобы впасть в крепкий сон без сновидений на всю ночь и половину следующего дня. Зато помогает забыть о страхах и душевных болях.
— Значит, пить мы больше не будем — так долго я спать не хочу.
Талморец доел оставшееся мясо — возможно, надеясь, что жир из него хоть как-то нейтрализует эффект зелья.
— Дичь здесь действительно замечательно готовят, — заметил эльф. — Возможно, я просто давно не был в более приличных заведениях, чем таверна забытого богами шахтёрского посёлка, и потому сейчас буду рад любому.
Блёнвенн едва заметно улыбнулась: кажется, стакана суджаммы и половины неразбавленного флакона хватило, чтобы у альтмера развязался язык. Возможно, сейчас он хотя бы намекнёт, зачем именно его отправили на Солстхейм, что именно Талмору нужно от дикарей-скаалов?
— Готовят здесь действительно прилично, — успокоила девушка. — Скажите, сколько вы уже прожили здесь, на Солстхейме?
— Всего лишь один год. Знаете, после всего, что я пережил, начинаешь ценить элементарные удобства вроде крыши над головой, нормального ужина и хоть сколько-то нормальной кровати. Но в тоже время такая жизнь закаляет, заставляет учиться думать по-другому, не так, как написано в инструкциях.
— В этом вы правы. Такая жизнь меняет.
Получив одобрение собеседницы, Анкарион продолжил свои объяснения дальше, он будто бы перестал замечать всё вокруг, для него стало важно лишь излить душу, высказать всё, что накопилось.
— Я вообще считаю, что учения с жизнью вдали от центра, без постоянного снабжения, должны стать нормой для всех солдат. С удовольствием сбрасывал бы этих штабных умников в какой-нибудь глухомани, и в руки давал лишь огниво, кинжал и топор, — в голосе талморца звучали странные, садистские нотки. — Большая часть из них, уверен, даже с такой экипировкой не проживёт без посторонней помощи и неделю. Но если бы наше руководство придерживалось такой программы подготовки, Ондолемар вполне мог бы выжить. Многие из убитых агентов могли бы выжить.
— Я не совсем вас понимаю. Как… подготовка к выживанию в диких условиях помогла бы выжить Ондолемару или другим убитым агентам?
— Я не верю, что Ондолемар не чувствовал никаких признаков готовящегося переворота. Это его работа, его обязанность — знать всё, что творится в городе с властью. Он до должности Второго Эмиссара дослужился, значит, должен в таких вещах разбираться. Но почему-то он не ушёл вовремя. Не сохранил жизнь себе и своим подчинённым. Я думаю, он просто побоялся, что не сможет долго протянуть в горах. А ведь Предел — не худшее место для выживания.
— А как же Изгои?
Анкарион позволил себе несколько смешков. Настойка всё-таки овладела его разумом, сорвала какие-то внутренние скрепы, сделала более эмоциональным, более разговорчивым.
— Изгои — последняя проблема, о которой бы я волновался.
И которую талморцы, вероятно, сами и создали, — про себя предположила Драконорождённая. Конечно же, свои мысли она не озвучивала — выпивка в таком количестве язык не развяжет, а лишний раз злить или отпугивать эльфа ей почему-то не хотелось.
— В таких ситуациях на первый план выходит другое. Я бы больше беспокоился о том, где найти укрытие на ночь. Как избежать встречи с хищниками. Как переправиться через горные реки вброд. В конце концов, на что в короткие сроки заменить форму и за кого себя выдать при случайной встрече с местными мирными жителями.
Блёнвенн знала, что форма талморского юстициара — не сама практичная и удобная вещь, чары на ней — не самые лучшие, а характерный покрой не позволял ни с кем спутать её обладателя. И потому решение от неё избавиться в случае чего выглядело очень здравым. Только иногда бретонке казалось, что юстициары ни за что не расстанутся со своей формой, она для них — предмет какой-то особой гордости, принадлежности к высшему классу среди высшей расы.
— Не обижайтесь, но мне иногда кажется, что ваша форма для вас слишком много значит.
— Да, многие из нас действительно слишком привязаны к ней. Но для меня это лишь несколько кусков ткани и кожи, не слишком удобно скроенные и не слишком хорошо зачарованные, к тому же. В конце концов, форму всегда можно новую получить, а вторую жизнь никто не подарит.
— Почему мне кажется, что вы думаете совсем не как талморец? — в голосе Драконорождённой слышались лёгкие нотки упрёка.
— Жизнь иногда преподносит множество сюрпризов, — эльф принялся обводить пальцем края кружки. — Я попадал в ситуации, где было просто необходимо забыть, что я — чистокровный альтмер, талморский юстициар и победитель в Великой Войне. Когда перед вами стоит лишь одна задача — выжить, ваше происхождение никого не будет волновать. Вы будете либо жертвой, либо выжившим. Многие мои коллеги этого, к сожалению, не понимают. Возможно, они слишком глупы, чтобы понять это. Возможно, слишком упрямы.