Незабываемая ночка

— Ты выбралась, — успокоил ярл, заставил девушку выпить немного эля. — И отомстила Алдуину.

— Да, всё верно. Алдуину, который сжёг Хелген, я отомстила, — Драконорождённая едва взяла себя в руки. — Так вот, Хадвар, парень из Легиона, помог мне выбраться оттуда живой, привёл меня в Ривервуд, к своему дяде, местному кузнецу. Утром это всё рассказали деревенской старосте, та всех собрала обсудить, что делать. Решили просить помощи у ярла. В общем, меня к ярлу во дворец и взяли, да и мне всё равно туда надо было, Фаренгару показать кое-что. Потом было нападение на Западную сторожевую башню, убийство дракона, зов на Высокий Хротгар… Я в «Гарцующей кобыле» сидела, думала, куда мне отправиться сначала: любопытство манило меня на Высокий Хротгар, а разум говорил, что надо сначала в Винтерхолд поехать. Тут заходят люди от ярла, говорят, чтобы я срочно шла за ними во дворец. В Драконьем Пределе меня уже ждал Балгруф со своим окружением, наградной зачарованный топор из ярловой оружейной и Лидия, которая должна была убедиться, что первым делом я отправлюсь на Высокий Хротгар.

Хозяйка таверны наконец принесла заказанный обед.

— Скажи нам, — позвал её Корир, — здесь не появлялся темноволосый данмер в кожаном жилете и зелёных штанах?

— Ваш управитель, что ли? — ответила женщина. — Он прибежал к нам дней пять или шесть назад весь перепуганный, говорил, что едва от ворожеи спасся, и спрашивал, не сможет ли его кто-нибудь до Виндхельма подбросить. Мой сын и наша Дравиния как раз собирались туда по делам и взяли его с собой.

Ярл Винтерхолда переглянулся с Драконорождённой. Кажется, оба они оказались правы, и Мейлур сумел добраться до Виндхельма. Только вот Корира терзало нехорошее предчувствие: не попадёт ли его управитель в беду?

Дорога в Виндхельм заняла не слишком много времени. Вулканическая равнина, поросшая елью, сменялась постепенно видом покрытых снегом полей. Вдалеке можно было разглядеть гладь моря Призраков и даже очертания Коллегии Винтерхолда. Древние стены Виндхельма же казались такими близкими, стоило только с пригорка спуститься.

— Ты когда-нибудь была в Виндхельме?

— Пару раз приходилось, — фыркнула девушка.

Извозчики ещё не торопились расходиться по домам, а нескольких из них удалось застать болтавшими возле конюшен.

— Эй, вы! — громко позвал их Корир. — Никто данмера до Винтерхолда подвозить брался?

— Тебе зачем это? — грубо ответил один из мужчин.

— Раз спрашиваю, значит, мне надо.

— Да подходил несколько дней назад какой-то, — ответил другой. — Денег у него почти не было, он начал плести какую-то чушь про то, что он очень уважаемая личность, управителем служит, маги его знают… Короче, послали мы его к скамповой матери, и этот серожопый в город потащился.

— На помойку свою, небось, вернулся, — сплюнул его товарищ.

Из вежливости кивнув, ярл Винтерхолда позвал Блёнвенн за собой, в сторону городских ворот. С каждым шагом на лице Драконорожденной всё сильнее читалось недовольство, словно находиться в Виндхельме было для неё настоящей пыткой. И чего ей не нравится? Она — человек, гость города, и относится к ней должны вполне терпимо. А сам Виндхельм, несмотря на внешнюю мрачность и строгость, очень величественен, способен внушать какой-то странный трепет.

— Не любишь этот город?

Довакин промолчала, однако недовольство с её лица никуда не исчезло, как она ни пыталась выдавать его за спокойствие и хладнокровие.

— Хорошо, можешь не говорить мне. Но постарайся личико попроще сделать, особенно когда мы во дворце появимся.

Поиски своего управителя Корир решил начать сразу с дворца Исграмора — наверняка Мейлур и сам в первую очередь отправился туда, надеясь получить от Буревестника помощь. С каждым шагом, приближавшим к дворцу, Блёнвенн становилась всё мрачнее, всё чаще оглядывалась назад, её взгляд застывал на здании «Очага и свечи». Её чувства ярл Винтерхолда понимал: он и сам не любил виндхельмский дворец, находил его чрезмерно мрачным и холодным; синие знамёна с оскалившейся медвежьей мордой лишь усиливали это впечатление. Сам он не питал к Ульфрику Буревестнику даже уважения, поддержал его лишь ради денег… Отвращение, которое порой испытывал к себе Корир, снова всплыло из глубин разума, едва удалось подавить это чувство. Сейчас нужно притвориться преданным сторонником и покорным вассалом.

Из примыкавшей к залу комнаты вышли хозяин дворца и его верный хускарл; оба заметили посетителей и направились в их сторону. Волшебница нервно теребила навершие кинжала и едва смогла надеть маску безразличного спокойствия.

— Ярл Корир! — ядовитым тоном позвал Ульфрик Буревестник. — Мы уже гадать начали, когда ты за своим серокожим объявишься!

Самого Мейлура Селота в компании Буревестника не было видно — неужели Ульфрик из вредности его в подземелья запер за какую-нибудь провинность?

— Ульфрик, смотри: наш бесстрашный непобедимый герой здесь! — издевательски заявил Галмар. — Что, Корир, остроухого тебе стало мало, и ты нового питомца себе завести решил?

Бретонка пока что молчала, однако едва сдерживала свой гнев. Ульфрик очень фальшиво изобразил недовольство своим хускарлом: похоже, ему на самом деле доставляло удовольствие наблюдать, как его ручной медведь насмехается над его союзником.

— Прости его, ярл Корир, — не менее фальшиво извинился Буревестник, — наша встреча с Драконорождённой на Высоком Хротгаре закончилась… не лучшим образом, и Галмара это очень задело.

Блёнвенн одарила ярла Истмарка полным ненависти взглядом, явно собиралась ему что-то сказать, но правила хорошего тона, привитые с детства, удерживали её.

— Когда-нибудь, ярл Ульфрик, нам следует обсудить это, — Корир предпочел перевести тему, — но сегодня я бы хотел просто забрать своего управителя.

Буревестник позвал одного из своих стражников и велел привести в тронный зал Мейлура Селота.

— Мой тебе совет, ярл Корир: научи своего серокожего вести себя хорошо, — презрительно заявил Буревестник. — Не то тебе точно придётся нового остроухого питомца подыскивать.

Опасения ярла Винтерхолда подтверждались: Мейлур натворил что-то, не устроившее Ульфрика, и тот приказал бросить ненавистного ему винтерхолдского управителя за решётку.

— Я прошу прощения за поведение своего друга, — нехотя извинился Корир, особенно подчёркивая последнее слово.

Ульфрик презрительно фыркнул:

— Неправильный ты какой-то норд, раз тёмного эльфа своим другом называешь. Что дальше, Корир? С желтомордыми обниматься начнёшь?

Это грубое оскорбление совсем не задело ярла Винтерхолда, лишь вызвало к Буревестнику ещё больше неприязни. «Неправильный норд»… А имеет ли право так говорить ярл, насмехающийся над своими гостями? Или человек, который сражается против Империи, но поклоняется имперскому же богу? Или тот, чья глупость привела в Скайрим орды талморских юстициаров?

— Поверьте оба: ярл Корир — истинный норд, — неожиданно заступилась за него Довакин. — Или по-вашему, ярл Ульфрик, истинные норды убегают после своих «побед», словно преступники? Или сдаются без боя, едва запахнет жареным?

Несомненно, Кориру было приятно, что волшебница вступилась за своего ярла, назвала его истинным нордом и, кажется, осадила Буревестника — но всё это ведь может рассорить Винтерхолд с сильным союзником, чьи деньги жизненно необходимы их городу!

— Блёнвенн, довольно!

Оклик заставил Драконорождённую замолчать, однако она продолжала испепелять Буревестника и его верного хускарла взглядом.

— Ты очень плохо воспитываешь своих питомцев, Корир, — выразительно проговорил Ульфрик. — А ты, Довакин, знаешь, что в день, когда ты пересекла границу Винтерхолда, твоя жизнь и твоё благополучие оказались в моих руках? И догадываешься, что я легко могу отнять и то, и другое?

— Коллегия Винтерхолда и её члены не зависят ни от одного ярла, — парировала бретонка.

— Раз вы, маги, такие независимые, то что же ты тогда сейчас рядом с ним делаешь, а не сидишь в своей Коллегии? Может, не такие вы независимые, как думаете? Объясни ей, Корир, почему теперь её благополучие зависит от меня, и что может случиться, если я захочу отобрать его. Либо же объясним мы с Галмаром.