Незабываемая ночка

Дракон снова взмыл в небеса, развернулся и зашёл на новый круг атаки.

— JooR-Zah-FRUL!

Тело ящера окружило голубое свечение, какая-то сила прижимала его к земле, заставила снижаться. Дракон расправил крылья, надеялся отлететь как можно дальше, занять выгодную для себя вершину холма… Между пальцев девушки проскользнули огненные искорки, бретонка долго прицеливалась и выпустила огромный огненный шар в крыло ящера. Дракон чудом увернулся, однако не смог достичь спасительной высоты и приземлился на поляну, заливал всё вокруг огнём, не давая приблизиться к себе. Волшебница снова Крикнула, затем призвала вооружённого двуручным мечом дремору и велела ему сражаться с драконом, а сама била ящера молниями, отвлекая и ослабляя его. Бой мог бы продолжаться сколько угодно, действие Крика в любой момент могло прекратиться, и ящер мог взлететь… Корир бросился вперёд, не обращая внимание на оклик, без особых трудностей добежал до правого бока чудовища и первым же ударом меча рассёк нежную перепонку на крыле. Дракон отвлекся от демона. Навстречу ярлу летела злобно оскаленная морда, Корир наотмашь ударил мечом. Акавирский клинок оставил глубокий след на щеке, дракон зашипел, затем разинул пасть… Двуручный меч, располосовавший кожу шеи, заставил его громко закричать от боли и выбрать другую цель — дремору. Одним броском дракон сбил демона с ног, а затем схватил пастью и сомкнул зубы.

— FO-KRah-DIN!

Ледяная буря отвлекла ящера, рассеяла внимание и позволила Кориру нанести ещё один удар, на сей раз распоров веко и даже задев глаз. Теперь ящер постоянно будет промахиваться, ему сложнее будет схватить кого-либо челюстями. Следующее заклинание Драконорождённой снова привлекло его внимание, ящер снова выдохнул пламя, пополз к бретонке, надеясь схватить её пастью. Ярл подскочил к ноге чудовища, рассёк сухожилие на голени. Дракон снова заревел от боли, его тело дёрнулось, и ящер без движения рухнул на землю. Из его пасти вытекала кровь, ветер разносил запах подпалёной плоти, но дракон ещё дышал — тяжело, сплёвывая перемешанную со слюной кровь. Жёлтые глаза с ненавистью, но в то же время умоляюще смотрели на Блёнвенн, будто требуя от неё прекратить страдания.

Девушка без лишних раздумий вытащила из ножен кинжал, присела перед драконом на колени, взяла оружие двумя руками и занесла для удара. Тело ящера в последний раз дёрнулось, его тело окутало алое свечение, переходившее на клинок, засиявший зловещим красным светом. Затем тело ящера начало загораться, чешуя на глазах исчезала, оставляя после себя лишь искорки и обнажая кости, а тело Блёнвенн окружали потоки золотистой энергии, словно впитывавшиеся в её тело. Уже второй раз Корир видел это — и второй раз не мог оторвать глаз, до того зрелище было завораживающим.

— Зачем вы вмешались? — недовольно просипела она. — Я же велела вам…

— А я уже говорил тебе, что в Винтерхолд нам нужно вернуться обоим. И что ты мне никаких клятв не давала, и, следовательно, рисковать жизнью ради меня тебе не надо.

Девушка схватилась за виски, сморщилась от боли.

— Блёнвенн!

Ярл подхватил её под руку и усадил на широкий валун.

— Всё в порядке, мой ярл, — ответила Драконорождённая. — Просто дракон поговорить хочет.

«Мой ярл»… Корир улыбнулся. Эти слова очень польстили ему, значили очень многое, пробуждали за себя гордость. Теперь нельзя подводить доверие волшебницы, следовало доказать ей, что в Винтерхолде она всегда может получить поддержку и совет, что в Винтерхолде она будет в полной безопасности, и что отныне никто не посмеет тронуть её.

— Что он говорит тебе? — мягко спросил норд.

— Его зовут Гракриндрог, — Блёнвенн снова схватилась за виски и сморщилась. — Говорит, что наслышан обо мне. А ещё…

Девушка будто бы внимательно вслушивалась; сквозь гримасу боли то и дело проскальзывала презрительная ухмылка.

— Говорит, что когда-то ему почти удалось сжечь Винтерхолд, — усмехнулась она, затем зажмурилась, невнятно шептала что-то. — Кажется, я читала кое-что об этом драконе. Его убили как раз в Винтерхолде, вместе с магами Коллегии и Драконьей Стражей. И маги помогли установить его имя.

— Спроси его, зачем он напал на нас, если знает, кто ты, — попросил Корир.

Блёнвенн снова зажмурилась, шептала что-то невнятное, и снова скорчилась от боли, держась за виски.

— Он говорит, что хотел отомстить мне за Алдуина. А затем — снова напасть на DaaNIK… проклятый Винтерхолд и сжечь его.

Ярл Винтерхолда позволил себе усмешку: планам этого дракона насчёт его города больше никогда не суждено сбыться, даже наоборот: ящер, сам того не зная, будет наблюдать, как ненавистный ему город будет восставать из пепла при помощи ненавистной ему Драконорождённой.

— Скажи ему, что ты заставишь его наблюдать, как мы будем восстанавливать славу Винтерхолда. Пусть помучается.

— Он говорит, что всё слышит, — ответила девушка, снова скорчилась и схватилась за виски. — Ещё и ругается на вас.

Блёнвенн рассмеялась, будто бы дракон сказал ей что-то смешное.

— NahLOT, — прошептала она. — Забавный дракон, но дурной. Ладно, идёмте, я…

— Корир, — с улыбкой попросил норд. Все эти формальности за шесть дней надоели ему — среди гор и лесов они были никому не нужны, и самое время было избавиться от них. — «Ярл», «господин» и «вы» для тебя я только на людях.

В глазах Драконорождённой промельнуло смущение, девушка стеснительно улыбнулась. Конечно, ей непривычно будет таким образом разговаривать с тем, чьё положение в обществе и происхождение выше её собственного… Но здесь — не её родной Сиродил, где будто на светском приёме не разговаривают друг с другом лишь совсем опустившиеся личности.

Кровь с лезвий пришлось смыть в одном из озёр, затем протереть клинки об еловую ветвь — не самое лучшее решение, но это лучше, чем возвращать оружие в ножны окровавленным.

— Блёнвенн, мне интересно: что ты чувствуешь, когда поглощаешь драконью душу?

— Это больно, словно кто-то в голове раскалённым прутом вертит, а тело будто изнутри разрывают.

— А почему ты так сипишь после каждого Крика?

— Человеческий голос плохо выдерживает силу ту’ума, особенно поначалу. Когда я только начала постигать Крики, всё было ещё хуже, я едва разговаривала, затем мой голос немного привык. Седобородые говорят, что однажды мой голос полностью привыкнет к Крикам.

Голос полностью привыкнет к Крикам… Корир грустно усмехнулся. А не станут ли Крики единственным, что Драконорождённая вообще сможет произносить вслух, не придётся ли ей общаться с окружающими письменно, как король Вульфхарт?

Бой с драконом забрал много сил у обоих, просто ярл Винтерхолда и архимаг Коллегии сидели рядом, оба позволили себе расслабиться и просто любоваться вулканической равниной.

— Идём? — смущённо предложила Блёнвенн.

Окрестности было решено осмотреть с вершины горы, на которой собирался укрыться дракон. Склоны были усеяны костями мамонтов, они же в изобилии лежали и на вершине, обросшие языками дракона и лозами винограда, а на самой вершине возвышалось сооружение, украшенное каменной головой дракона и испещренное клиновидными символами — Стена Слов, как пояснила Драконорождённая.

— Прочтёшь, что здесь написано? — попросил норд.

Девушка по складам, негромко принялась читать надпись. Иногда девушка прислонялась к каменной плите, держалась за висок — кажется, дракон снова пытался сказать ей что-то, возможно, подсказывал ей, пусть и против своей воли.

— «Здесь покоится красивый»… ну, или прекрасный, «каджит Анурасса, чье тепло не может быть погашено даже холодом смерти».

— Хорошее место для могилы, — вздохнул Корир, усилием воли отгоняя нахлынувшие мрачные мысли.

С вершины горы открывался неплохой вид на окрестности — хоть для полного обзора пришлось вскарабкаться на небольшую груду камней. На самой окраине вулканической пустоши, не так далеко от Рощи Кин красовался еловый перелесок — по всей видимости, это и есть нужная им роща. Правитель Винтерхолда надеялся, что с самой ведьмой удастся договориться, что Мейлур жив и хоть сколько-то здоров… И что эта ведьма понимала, в каком состоянии находился её молодой «муж», и отпустит его без проблем. Если же нет… Придётся импровизировать.