Незабываемая ночка

Блёнвенн опасливо подходила к имперке, внимательно оглядывала её.

— Вот, посмотрите, — женщина-кузнец предъявила на обозрение стальной шлем, украшенный резными узорами. — Вы принесли мне это пять дней назад, сказали, чтобы я привела его в порядок и затем вам вернула.

— Адрианна, пожалуйста, объясните подробнее, — попросила Драконорождённая.

— Да, славная у вас тогда ночка была! — ухмыльнулась имперка. — Неужели вы оба не помните, как ввалились в «Гарцующую кобылу» с этим шлемом, всучили мне его, говорили, что он очень древний и очень важный для Винтерхолда, и велели отполировать как следует. Не знаю, у кого вы его отобрали, но для древнего он больно хорошо сохранился!

Ярл принялся разглядывать «находку». Хорошо выкованный, украшенный узорами, «очень древний и очень важный для Винтерхолда»… Неужели он принял этот шлем за древнюю реликвию, принадлежавшую ярлу Хансе? Конечно, одурманенному разуму всё, что угодно привидиться может, но ведь больше тысячи лет с тех пор прошло, доспехи успели даже внешне немного измениться!

— А мы не рассказали, где мы нашли его? — не отрывая взгляд от находки, поинтересовался норд.

— Я понятия не имею, где вы лазили до того, как в Вайтран прибыть — да и вы не откровенничали. Лишь смутно упомянули, что этот шлем принадлежал какому-то ярлу из Первой Эры.

— Видимо, я посчитал, что шлем ярла Хансе, который должен был стать Верховным Королем как раз в Первую Эру.

— Не хочу никого обидеть, — любезно предупредила Адрианна, — но этот шлем не выглядит таким древним.

— Конечно, это так, — согласился Корир. — Ты можешь распорядиться им, как пожелаешь нужным.

Имперка поблагодарила их за «подарок» и вернулась к работе, а её недавние собеседники вышли за ворота города. Лидию возле конюшен поджидал вооружённый и облачённый в броню мужчина — видимо, один из Соратников, который будет сопровождать её в поисках обломка Вутрад. Ярл Винтерхолда нанял одного из извозчиков, велев довезти его вместе с Драконорождённой до Чёрного Брода. Уже оттуда планировалось пересечь вулканическую равнину, добраться до Рощи Кин, где найти попутчика до Виндхельма… Либо же добраться до города пешком, благо не так уж и далеко было идти.

Извозчик направил повозку по вымощенной камнем дороге мимо ферм и знаменитой медоварни Хоннинга, свернул на дорогу вдоль Белой Реки, затем заехал в небольшой перелесок, после которого степь сменилась привычными горами, поросшими елью. Чем дальше телега удалялась от Вайтрана, тем холоднее становился воздух, откуда-то даже доносились порывы холодного ветра. Блёнвенн становилось всё лучше: в глазах снова теплился живой огонёк, а нездоровая бледность постепенно исчезала; её не клонило в сон, она не жаловалась на головную боль. Глядя на то, как волшебница оживала, Корир едва сдерживал радость: да, возможно, было немного странно так сильно волноваться за малознакомую девушку, но ведь именно Драконорождённая спасла сначала Винтерхолд, затем жизнь его ярла — да и разжижение мозга действительно опасное заболевание, а его последствия переживать не пожелаешь и врагу.

За день повозка добралась до небольшого шахтёрского поселения, жившего за счёт продажи корундовой руды. Солнце ещё не зашло за горизонт, и с окраин посёлка отлично просматривалась вулканическая равнина, покрытая горячими озёрами. Корир любил это место, и каждый раз, когда приходилось ехать на поклон к Буревестнику, либо же отправляться по делам в Рифт, он любил заезжать сюда, смотреть на вырывающиеся прямо из-под воды клубы горячего пара и жевать кисло-сладкие ягоды винограда джазби, в обилии произраставшего в округе. Мейлур тоже любил это место, почему-то сравнивал его с родиной предков, которую знал лишь по рассказам других.

Сзади послышались шаги, ярл Винтерхолда повернулся назад — Блёнвенн пришла, видимо, чтобы пригласить его к столу.

— Прекрасное место, — с улыбкой глядя вдаль, произнёс Корир. — Мы с Мейлуром часто здесь останавливались — просто сидели, смотрели на гейзеры, наблюдали за мамонтами и великанами.

— Место, священное для Кинарет, и будет прекрасным.

Конечно, ярл неоднократно слышал от всех местных, что это место избрала сама Кин, потому ни один горняк не смел разрабатывать здешние жилы, ни один дровосек не посмел срубить ни одно дерево, а охотники лишь нежились в водах горячих источников. Но все страшилки о гневе Кин на тех, кто посмеет осквернить её священное место, норд выслушивал с ухмылкой: местным просто-напросто следует держаться от обитавших здесь спригганов подальше.

— Не думаю, что ей есть какое-то дело до этого мира, — хмыкнул он.

— Вы не правы. Как раз-таки Кинарет есть дело до нас всех, — Драконорождённая пыталась оставаться спокойной, но в её глазах появлялась какая-то… обида? — Как норд, вы должны знать это.

Корир усмехнулся: конечно, он слышал легенду о том, что Кин даровала людям ту’ум, что уравняло их шансы в войне с драконами… только в этих же легендах говорится, что некоторые драконы просто-напросто перешли на сторону людей, и именно они могли научить людей Крикам. Историю восстания недов Сиродила ярл Винтерхолда тоже знал: ему было известно, чей сын защищал Алессию и кто явился в её лагерь с мечом в руке и покрытый айлейдской кровью… Только вот где хоть кто-нибудь из богов был, когда желтомордые ублюдки переплывали Абессинское море явно не с миром? Почему допустили то, что с Винтерхолдом случилось?

— Я не верю ни одному жрецу, ни одной легенде и ни одной книге, в которой хоть что-то доброе говорится про богов. Жрецы лживы, книги и легенды запутаны и порой противоречат друг другу, богам на нас наплевать, а для Принцев Даэдра мы все — лишь игрушки.

Блёнвенн нахмурилась, будто хотела гневно что-то возразить. Конечно, она имела на это право: Седобородые наверняка ей много про богов рассказывали, да и её Дар — плод снисходительности Акатоша к смертным.

— Не обращай внимания, — норд по-дружески положил руку девушке на спину и улыбнулся. — Это лишь мысли пьяницы, которому приходится изображать ярла.

Волшебница подняла на Корира глаза.

— Может, вы и говорите, что не чтите богов, но живёте вы так, как они завещали. Вы хороший человек, а это сейчас уже многое значит. Пьёте вы не так уж и много — да и ярл, поверьте, вы не самый худший.

Слушая эту короткую речь и глядя на добрый огонёк, загоревшийся в глазах Драконорождённой, ярл усомнился в правильности своих мыслей. Блёнвенн порой действительно казалась посланницей богов — но не полумёртвых и бесстрастных, а милостивых, какими их и рисуют имперские жрецы. Возможно, такой была святая Алессия?

— Не знаешь, наш ужин готов? — с улыбкой перевёл тему Корир.

Местный постоялый двор скорее был похож на столовую и жилище для местных шахтёров, чем на настоящую таверну. Простые путешественники сюда практически не заезжали, и комнаты заселялись, когда посёлок посещали торговцы или сборщики от ярла. Ужин состоял из жареной рыбы с овощами и напитка из засушенных цветков драконьего языка, две маленькие комнаты хозяйка великодушно сдала по цене одной. Следующим утром они отправились на поиски Мейлура Селота. На сей раз ярл Винтерхолда не смел любоваться окружающей природой, какой бы прекрасной она не была: мало ли какой зверь сюда забредёт и сочтёт двух человек лёгкой добычей.

Воздух сотряс протяжный драконий клич. Рука норда легла на рукоять меча, взгляд устремился в небо. Блёнвенн на всякий случай укрепила их тела заклинанием и держалась настороже. На земле показалась крылатая тень. Дракон, казалось, пролетел мимо, но, развернувшись, пошёл на снижение. Из его пасти на землю полетело пламя, и лишь вовремя выставленный магический щит спас ярлу Винтерхолда жизнь.

— Не вмешивайтесь, — приказала Драконорождённая.

Корир едва сдерживал возмущение: придумала же, захотела, чтобы норд, скайримский ярл прятался за спиной девчонки, не дававшей ему никаких клятв!

— Довакин…

— Я сказала — не вмешивайтесь, — повторила волшебница. Огонь в её глазах разгорался сильнее, из тёплого и домашнего превратился в разрушительный, уничтожающий всё вокруг.