Аккорды безумия

— Сейчас ты очень важна для нас, — я оставался так же спокоен. — Если с тобой что-то случится, есть шанс, что твой отец сойдёт от горя с ума и не выполнит ваше обязательство перед нами.

Фрея не стала ничего мне отвечать.

— Ты ведь владеешь магией, — заметил я. — Почему ты не знаешь хотя бы простых заклинаний из Школы Разрушения?

Дикарка с недоумением смотрела на меня, не понимала, о чём я говорю. Конечно, откуда ей знать о делении всех заклинаний на пять Школ?

— Ты не умеешь убивать врагов молниями, льдом или огнём, — пояснил я.

— Я не знаю, почему мои предки не обучились этому, — призналась женщина. — Возможно, им это было просто не нужно. Шаманы скаалов обычно защищали себя, призывая на помощь духов волков или медведей, после смерти отца я, наверное, буду первым шаманом и воином одновременно.

— Хочешь, попытаюсь научить тебя новым заклинаниям?

— Я подумаю.

Я заметил, как солдаты уже выкопали яму для своего товарища, завернули его тело в какую-то рогожку, опустили в землю и встали неподалёку. Теперь, как командир, я должен провести эту скудную похоронную церемонию. Во второй раз. Я поднялся на ноги, подошёл к ним.

— Ауриэль, прими и упокой эту душу.

Зачерпнул горсть песка и бросил в эту импровизированную могилу. Некоторое время мы просто стояли и молчали, даже Фрея не решалась задавать вопросы или просто говорить что-либо, словно понимала всё. Затем я жестом приказал своим подчинённым закапывать и отошёл подальше.

— А остальных? — поинтересовалась скаалка.

— Хочешь — закопай их где-нибудь сама, — мой голос звучал холодно, возможно даже, немного жестко. — Ждать тебя мы не будем.

Над свежей могилой возвысился небольшой курган, обложенный камнями. Что же, по крайней мере, тело этого несчастного не склюют вороны и стервятники и не съедят голодные звери. Его родне — если у него такая есть — скажут, что он погиб во благо Альдмерского Доминиона, заверят, что он достойно и храбро исполнял свой долг. В мой разум закрадывались сомнения: а действительно ли эти альтмеры погибли во благо своей страны, во имя возвышения величия нашей расы? Что нам даст этот секрет обработки сталгрима? Научимся изготавливать броню и оружие? Да, но мы втроем будем единственными, кто владеет этим навыком, но нас вряд ли заставят торчать в кузне, для этого рабочие есть. Придётся написать руководство для них, затем — обучать на практике, это займёт время. Зачем его тратить, если мы можем изготавливать прекрасные стеклянные или легированные ртутью доспехи?

Усилием воли я прогнал эти мысли. Думать так — стоять на пути к предательству, к измене Родине. Измена Родине — самое тяжкое преступление, виновные должны понести самое суровое наказание, лишиться своей жизни, а их головы должны быть выставлены на всеобщее обозрение, в назидание другим.

— Заберите хорошее оружие и ценные вещи, какие найдёте, — приказал я.

В Вороньей Скале я надеялся продать находки, и на вырученные средства остановиться в местном кабаке, где ещё и сдавали жилые комнаты. Мечи, топоры и стрелы мы разделили между собой, связали кожаными ремешками, горстку драгоценных камней и украшений я сложил в небольшой кожаный мешочек. Пересчитал найденные дрейки — не так уж и много, всего сорок, но их должно хватить на ужин.

— Выдвигаемся!

Камень Земли виднелся за базальтовой грядой, чуть дальше можно было разглядеть не восстановленные имперские постройки конца Третьей Эры и выстроенные в редоранском стиле дома. Про себя усмехнулся: выбрали же редоранцы себе в символы жука, и теперь копошатся в пепле, точь-в-точь как насекомые! Разве что летать они никогда не научатся, слишком упёрты и глупы.

Среди пленников камня можно было заметить не только городское быдло, но и самих редоранских стражников в полном облачении. Удивительно, как они до сих пор не рухнули от усталости замертво? Не поддерживает ли Мирак их силы, чтобы они не успели умереть до того, как закончат?

— Сначала продадим всё, что нашли, отдохнём с дороги и продожим, — решил я.

Солдат я отправил договариваться с кузнецом-бретоном, а сам решил заняться скупщиком и продавцом всякой всячины, ушлым и беспринципным типом. Завидев меня, данмер сморщился — но тут же натянул на лицо фальшивую улыбку.

— Чем могу помочь? — с такой же фальшивой вежливостью поинтересовался он.

— Сколько дашь за всё это? — я предъявил торговцу найденные самоцветы и побрякушки.

Данмер скептически их разглядел, ощупывал, просвечивал через едва пробивавшееся сквозь тучи солнце.

— Сотню, — заключил он.

Хотел разозлиться, начать торговаться, напомнить, с кем он имеет дело — но быстро взял себя в руки. Внимание со стороны редоранцев мне сейчас ни к чему. Да и ста сорока дрейков нам будет вполне достаточно.

— Больше я не могу себе позволить, — вежливо добавил торговец.

— По рукам, — я точно так же фальшиво улыбнулся.

У моих подчинённых дела шли хуже: кузнец назвал стрелы барахлом, отказывался принимать их даже ради переплавки, о мечах и топорах он так же выразился не слишком лестно, и согласился принять их не больше, чем за пятьдесят дрейков за всё. Всего на нашем счете получалось сто девяносто.

— Соглашайтесь, — советовал он. — Я и так настолько добр, что вам, считайте, только что ужин в «Пьяном нетче» оплатил!

— Хорошо. Давай деньги и забирай товар, — ответил я.

Я почувствовал, как мои солдаты злобно покосились на меня, но перечить мне они не посмели. Жестом я позвал свою компанию за собой, но дорогу нам преградила парочка редоранских стражников.

— Так-так. Наши «высокие» кузены не иначе как проголодались, — язвительно заметил Адрил Арано.

Высокомерный мнительный параноик, глупец и бездарь. Лучший друг маменькиного сынка, что по какому-то недоразумению унаследовал власть в этом поселении. Неудивительно, что с таким руководством Воронья Скала пришла в упадок.

— Капитан Велет, мои глаза обманывают меня, или я вижу в их обществе скаальскую женщину? — продолжил Второй Советник.

— Никак нет, мутсэра, — бойко ответил капитан стражи.

Зачем данмеры устроили нам такую «облаву», я не мог понять. Вредность? Другие причины?

— Если у вас нет к нам никаких вопросов, то мы бы желали заняться своими делами, — спокойно ответил я. — Уверяю, мы не намереваемся совершить в Вороньей Скале ничего противоправного.

Я чувствовал, как четыре пары красных глаз сверлят меня, намереваются заживо сжечь.

— Ты думаешь, с’вит, что можешь просто так притаскивать какое-то барахло в надежде обменять его на деньги? — злобно поинтересовался Адрил Арано. — Думаешь, мы забудем, как ты себя здесь вёл? Это не Сиродил, ты здесь — не хозяин, а мы тебе — не собаки.

— Пожалуйста, не сердитесь на них, — Фрея неожиданно вышла вперед. — Если они причинили вам боль или проблемы — простите их. Они пришли сюда искупить свою вину, сделать вам доброе дело.

Редоранцы с ухмылками переглянулись.

— Ты ещё больший н’вах, чем я думал, юстициар, — пробурчал Второй Советник. — Прячешься за спиной женщины.

Мне надоело, что этот данмер пытается уязвить меня, заставить выйти из себя. Он хочет удовлетворить какое-то своё болезненное желание самоутвердится, показать мне, что он волен делать здесь всё, что ему заблагорассудится — и упрятать за решётку? Нет уж. Он такого удовольствия не получит.

— Деньги, что мы обменяли на… «какое-то барахло» вернутся в вашу казну сегодня же, спросите их у хозяина «Пьяного нетча» в виде налогов, — спокойно ответил я. — Но если вы не желаете видеть нас в своём городе — мы уйдём. Только не жалуйтесь потом, что вы каждую ночь бегаете к тому менгиру и выслушиваете в своей голове однообразные бредни.

Дикарка незаметно толкнула меня в бок, я злобно покосился на неё.

— Он и его воины устали, — продолжила женщина. — Простите их.

Зачем Фрея унижается перед этими двумя редоранскими занудами? Освобождение Камней — не более, чем совет старого шамана, пожелание, главная моя цель — убийство Мирака. Возможно, мне просто стоит подождать дня призыва Хермеуса Моры и поговорить с даэдрическим принцем, узнать, что он пожелает в обмен на свою помощь. Правда, в таком случае, ждать придётся долго, всю оставшуюся осень и зиму.