Страница 21 из 48
Когда туша была освежована, скаалка приказала мне отойти и продолжила разделывать мясо сама — чистым ножом, хоть сколько-то чистыми руками, а я сам пока, как мог, оттирался от крови и сала. Большую часть потрохов, голову и шкуру действительно пришлось выбросить воронью на радость, а мясо, как я и предполагал, пришлось всё же нести нам вдвоём. Я пообещал Фрее, что когда мои солдаты будут освобождены, а тварь — убита, я тут же разгружу её, до стоянки добычу будут тащить они, и пропитание обеспечивать тоже будут они — хоть как-нибудь.
Никогда не думал, что вернусь к Камню, где я открыл в себе свой дар, и чьим пленником сначала был, со странным отвращением в душе. Мне было противно, что мои подчинённые не смогли придти в себя, не хотел даже думать, что они настолько безвольны, что полностью отдали свой разум в его власть.
— GOL!
Мой Крик воззвал к Камню, заставив его очиститься; торговцы, будто бы очнувшиеся от долгого сна, словно почувствовали неладное и предпочли быстрее убежать прочь. Что же, оно и к лучшему, не будут мешаться.
— Ко мне! — приказал я, укрепляя своё тело заклинанием. — Построиться к бою!
Этим недоумкам понадобилось ещё какое-то время, чтобы сообразить, что происходит и кто их зовёт, хорошо хоть, что они успели подготовиться до момента, пока в небольшом бассейне покажется чудовище.
— Сбейте его с ног! — приказал я.
Я отвлекал тварь молниями, а мои подчиненные мечами пытались перерубить ей ноги. Одного из них чудовище мощным пинком всё же отправило за обрыв, я слышал его предсмертные крики, резко оборвавшиеся, и не хотел думать, во что превратилось его тело. Сейчас важно скорее убить чудовище и не погибнуть самому. Я продолжал отвлекать тварь заклинаниями, даже призвал грозового атронаха, надеясь помочь солдатам. Наконец, тварь рухнула на землю, подняв в воздух снежную пыль, мои подчинённые с какой-то оголтелой радостью вонзали в её плоть клинки, пока я не велел им успокоиться и просто не сжеть труп этого чудовища. Затем снова построил их — нужно было представить им Фрею.
— В обмен на то, что мы освободим остальные Камни, нам предоставят секрет обработки сталгрима, — пояснил я на альдмерисе. — Эта женщина — наш проводник. Вести себя с ней вежливо.
***
И снова Арнгейр попросил меня прервать мой рассказ — ему нужно было обдумать услышанное, а заодно и поужинать.
========== Эти серые ублюдки ==========
На сей раз Арнгейр сразу же после ужина попросил меня продолжить рассказ.
— Тот погибший солдат — потери на нём не ограничились? — поинтересовался старик.
— Да. Все они погибли.
Я — плохой командир. Я будто не хотел запоминать имена своих подчинённых, они были для меня безликой массой, рабочими пчёлами, а не личностями, с которыми я должен выполнять задание. Мне оказалось проще запомнить половину жителей деревни скаалов и даже некоторых данмеров из Вороньей Скалы по именам. Нельзя было сказать, что в нашем коллективе царило какое-то напряжение, что мы испытывали друг к другу неприязнь — наоборот, мне казалось, что между нами сложились здоровые рабочие отношения. Возникшее напряжение я связывал исключительно с постоянным недосыпом и дурацкими снами, насылаемыми Мираком.
***
Я сидел на нагретом осенним солнцем валуне и наблюдал, как мои выжившие подчинённые закапывают братскую могилу погибших товарищей. Внутри меня совсем ничего не шевелилось, не было той пустоты, которая часто посещает после гибели сослуживцев. Я находил не более, чем неприятностью, факт, что в моём отряде погибло уже четверо вверенных мне начальством чистокровных альтмеров. Неприятностью, из-за которой мне придётся исписать множество бумаг. И которая плохо отразится в моём личном деле.
Да-да, Мастер. Ты не ослышался. Больше всего меня волновало написание множества бумаг, связанных с гибелью солдата при исполнении служебного долга. Похоронки, отчёты, объяснительные… Возможно, тебе это покажется странным, но Талмор изначально создавался как управленческий аппарат, любой юстициар — тот ещё бюрократ. Говорят, во Вторую Эру мы были куда терпимее к низшим расам, королева Эйренн просто считала людей неразумными детьми, не стремилась к их уничтожению и порабощению. Но уже тогда Талмор больше был бюрократической силой, чем военной. Прошли века, много чего изменилось, но эта страсть к написанию многочисленных бумаг так и осталась в нашем начальстве.
— Возьмите луки и все стрелы, которые можете, — приказал я, когда солдаты, наконец, закончили. — И найдите какую-нибудь ветошь.
Тактику убийств чудовищ из камней нужно было менять, иначе я лишусь всех своих подчинённых, а то и вовсе погублю Фрею и себя. Гибель подчинённых заставит меня писать ещё больше бумажек и просто чувствовать себя ужасным, недостойным командиром. Скаалку я всё так же считал ключом к секрету обработки сталгрима, который я не мог потерять. Случись с ней чего — и Сторн может сойти от горя с ума, делать всё, чтобы я не узнал то, чего я хочу. Эти твари не любят огонь — значит, мы будем стрелять в них подожжёнными стрелами, будем ослаблять их, а затем — добивать. Да, целиться будет менее удобно — но неужели мы промахнёмся по такой огромной туше?
Источником жира послужила ещё не полностью съеденная вороньём туша убитого мной щетоспина. Ненужной ветоши же оказалось мало. За то время, что мы живём на Солстхейме, мы усвоили простую вещь: ненужных вещей не бывает. Любому хламу можно найти применение.
— Лорд, это всё, что мы нашли, — отчитался один из солдат, показав мне небольшую кучу тряпья.
Ветоши должно хватить, чтобы получить хотя бы один полный колчан поджигаемых стрел — и я велел своим подчинённым сначала растопить сало на огне, а затем пропитать им тряпки — а сам принялся за бумажную работу. Последний этап я поручил уже Фрее. Этот колчан я буду нести сам, перед боем раздам стрелы своим подчинённым, а поджечь их они смогут и самостоятельно.
Подготовка заняла у нас больше времени, чем я рассчитывал, и выдвигаться в дорогу я не видел смысла. Пришлось приказать разбивать лагерь прямо возле Камня Воды, разжигать костёр и готовить похлёбку из кабаньего мяса. Изголодавшиеся солдаты набросились на жесткое и жирное мясо щетоспина, Фрея пыталась немного остепенить их, убеждала, что им нельзя есть столько сразу — но те лишь одаривали женщину злобным взглядом, а после еды завалились спать. Я не винил их, и даже понимал — мне просто повезло, что моя воля оказалась сильнее, и мне не пришлось работать без отдыха эти четыре дня. Сам я поддался зову любопытства, решил внимательнее разглядеть древний менгир — от которого так и веяло древней, могущественной силой. Кто построил его и для чего?
— Я боюсь твоих воинов, — отчего-то призналась мне Фрея.
— У них нет клыков или рогов, зла тебе они не причинят. Зачем их бояться? — недоумевал я.
Скаалка промолчала — будто не знала, как лучше ответить мне. Неужели мы чем-то испугали эту женщину? Или всё дело в поганой человеческой черте бояться всего, что чуждо им?
— Ты же не боишься меня?
Дикарка завертела головой.
— Не бойся и их. Они ведь такие же альтмеры, как и я — разве что волей слабее, — я решил перевести тему. — Лучше расскажи мне об этих Камнях.
— Эти Камни — наша связь со Всесоздателем, с его дарами. С их помощью можно восстановить нарушенное равновесие в природе — или наоборот, ускорить его разрушение. Хотя ещё никто не был настолько безумен, чтобы использовать их во зло. Кроме Мирака.
Спорить с Фреей я не хотел — я не знал, зачем Мирак подчиняет себе волю жителей Солстхейма и заставляет их строить что-то вокруг этих древних менгиров. Но вряд ли это приведет к добру — пусть по его словам он всего лишь жаждет вернуться из Апокрифа в Нирн.
— А кто их построил?
— Мы не знаем. Они были здесь ещё до того, как наш народ поселился в этих краях. Наши легенды говорят, что даже снежные эльфы и гномы уже застали их здесь.
Кто же тогда поставил их? Легендарные эльнофеи? Или кто-то другой?