Аккорды безумия

Довольно улыбнулся: приятно, когда люди понимают, что от них хотят, не торгуются и не сокрушаются о всяких глупостях. А смерть Мирака будет выгодна и мне — она избавит меня и моих подчинённых от этих снов, не нужно будет больше строить что-то по ночам и выслушивать однообразные бредни в своей голове.

— Позволишь знающему человеку дать тебе несколько советов?

Согласно кивнул головой.

— Для начала, освободи все камни Солстхейма — всего их шесть, Камень Дерева, который оскверняет Храм Мирака, тебе вряд ли по силам, но если ты освободишь ещё четыре, это ослабит Мирака.

— Хорошо. Но мне нужен проводник и тёплая одежда.

— Я посмотрю, осталось ли что-нибудь от Скафа Великана, нашего прежнего вождя. Ростом он был такой же, как и ты — но гораздо крепче. А Фрея отведёт тебя к остальным Камням, которые тебе предстоит освободить.

Гораздо крепче, значит. Ничего, я в состоянии немного ушить себе его одежду, если что — попрошу Фрею.

— Ещё ты должен получить все знания, которыми овладел Мирак. Для этого, как я понимаю, тебе придётся искать ещё Черные Книги.

— Ты знаешь, с чего мне начать?

— Нет. Чёрные Книги — плод тёмных сил, я никогда не стал иметь бы с ними дела. Но вот волшебник из тёмных эльфов, Нелот, поможет тебе.

Нелот. Опять идти к этому сумасшедшему данмеру, опять терпеть его нелепые издевательства, да ещё и просить о чём-то. Может, если я приду к нему с моими оставшимися в живых подчинёнными, он хоть немного испугается и сделает вид, что стал более любезным?

— Сторн, ты что-нибудь знаешь о Драконорождённых? — я решил задать столь болезненный для себя вопрос старому шаману, вдруг он знает что-нибудь полезное.

— В легендах говорится о смертных, равных по силам драконам, — скупо ответил старик. — Мы не знаем, для чего Всесоздатель дал им такое могущество — возможно, ради того, чтобы они были балансом между нами и драконами, чтобы помочь нам и им мирно сосуществовать, не забирая друг у друга больше, чем нужно. Скажи, как ты понял, что ты — из Драконорождённых?

— Два дня назад я убил дракона, — ответил я. — Ко мне от него перешла какая-то сила, в моей голове зазвучало слово на незнакомом мне языке… то самое, что помогло мне освободить Камень Ветра. Я не знал, почему это произошло, но Нелот намекнул мне.

— Значит, ты уже понял, что можешь делать души убитых драконов частью своей сущности. Это, несомненно, великий дар и великая сила, но берегись: драконы были жестокими существами, им сложно было смириться с потерей власти над смертными, но многие из них чего-то испугались и предпочли укрываться, а не сражаться до последнего. Не убивай их без нужды и не гоняйся за большим могуществом. Это может свести тебя с ума.

Я мог бы снисходительно фыркнуть, потребовать от скаала не нагружать мой уставший за день разум ненужными нотациями — но не решался. Возможно, жар этой парилки слишком оглушил мой разум.

— Я думаю, пар достаточно очистил тебя, — заключил старик.

Никогда не думал, какое удовлетворение может доставить ощущение чистоты, а затем — сытости и безопасности. «А ты думал, мы — какие-то дикие животные?» — словно издеваясь спросил Сторн; наверное, игравшая на моём лице разнообразная палитра эмоций рассмешила этого человека. Да, когда мы только приплыл на Солстхейм, мы считали скаалов вонючими дикарями. Во время встречи с Фреей во мне закрадывались сомнения: женщина отнюдь не была похожа на копошащееся в грязи животное, а посещение этой парилки разбило моё первое представление об этих людях вдребезги. Их жилища даже казались мне уютными и тёплыми, я начинал понимать, отчего скаалы отвергли камень в строительстве своих домов — дерево лучше сохраняет тепло. Я не хотел больше возвращаться в ту хижину в нашем лагере, которую я занял на правах командира, не хотел уходить на зимовку в заброшенный давным-давно постоялый двор на границе пепельных пустошей. Здесь, в деревне, мне и моим подчинённым было бы куда лучше: была крыша над головой, хороший очаг, запасы еды и возможность помыться. В обмен на всё это я уже тогда готов был терпеть общество скаалов — а я ещё был достаточно глуп, чтобы не любить этот прекрасный народ. Да, Мастер, ты был прав, когда сказал мне, что я перестал быть талморским юстициаром. Наверное, я перестал им быть в тот самый день, когда осознал своё уважение к скаалам.

Не слишком богатый ужин из зажаренного мяса хоркера, нарезанных свежих овощей и элем показался мне настоящим даром богов, а лежанке в тёплой комнате, под крышей и подаренной мне меховой одежде и кожаным сапогам я несказанно обрадовался. Я был готов рассмеяться: неужели я вёл настолько жалкое существование, что теперь радуюсь таким мелочам?

Сон настиг меня быстро. Я провалился в чёрную бездну, слышал грохот механизмов и чувствовал жар очага где-то неподалёку; мои запястья и лодыжки были скованы, я лежал на жертвенном алтаре, а надо мной склонились те уродливые существа, окружавшие Мирака. В руках одного из них блеснуло лезвие кинжала, я пытался вырваться, но существа крепче прижимали меня к камню. Я кричал, продолжал вырываться, но клинок неумолимо склонялся над моей грудью; его лезвие вонзилось в кожу, рассекая её вдоль от шеи и верха живота. Существо раздвинуло кожу, продолжило отсекать от костей мышцы, я смотрел, как моя кровь стекает на пол, обжигая, словно кислота. Затем оно принялось разламывать хрящи рёбер, рвать оболочки, пока не добралось, наконец, до сердца. Я закричал ещё громче, вновь пытался вырваться, помешать этому существу доделать своё дело, его сородичи всё крепче прижимали меня к алтарю; надо мной повисла отвратительная куча из щупалец и множества глаз, один из этих склизких отростков тянулся к моему сердцу…

— Анкарион!

Голос Фреи и несколько толчков выдернули меня из этого кошмара. Я схватился за грудь, тяжело дышал — но радовался чувству колотившегося сердца.

— Я слышала, как ты стонал, — пояснила скаалка. — Тебе снился дурной сон?

— Да, — сел на своей лежанке, подтянув ноги к себе, убрал налипшие на лоб передние пряди волос. — Спасибо, что разбудила.

Мой разум усердно принялся искать этому дурацкому сну хоть какое-то объяснение, успокаивал себя же — я не сумасшедший, наверное, за эти пару дней на меня просто много навалилось. Но не могу же я быть так духовно слаб, раз начинаю ломаться? Моё тело здорово и лишено физических изъянов, я слишком молод, чтобы иметь возрастные проблемы с сердцем. Значит, причиной этого сна не могло быть моё долгое пребывание в парилке.

— Расскажи, что тебе приснилось?

Бросил женщине строгий взгляд.

— Анкарион, я хочу помочь тебе. Мирак понял, что ты — его враг, что ты можешь остановить его. Пока что он не может причинить тебе физический вред, и будет пытаться свести тебя с ума, подорвать твой дух.

Мирак. Как же я раньше не догадался. У него есть силы манипулировать снами, и он будет использовать их на мне.

— Когда я первый раз увидел Мирака, в его окружении были какие-то существа — возможно, какие-то младшие даэдра… не знаю, знакомо ли тебе это слово. Мне снилось, как эти существа вырывали из моей груди сердце.

Механизмы. Жертвенный алтарь. Вырванное из распоротой груди сердце. Как это всё похоже на казнь Лорхана, какой её описывали в некоторых легендах. Что Мирак хотел этим показать мне?

— Это же просто сны? — в надежде спрашивал я. — Они не значат ничего?

— Сны могут быть и знаками чего-либо.

Начинаю злиться.

— И чего? Что я схожу с ума? С тех пор, как началась эта история с камнями, я не могу нормально поспать, мне вечно снится какой-то бред.

— Ты не сходишь с ума, — Фрея повернула моё лицо к себе, по-доброму посмотрела мне в глаза. — И не упрекай себя в слабости. Ты просто устал.

Да. Она права: я устал. Устал от постоянного недосыпа, от частого недоедания, от чувства опасности, от этих холодов. Устал от какого-то напряжения, царившего в нашей команде. Но на отдых расчитывать мне не приходилось.

— Принеси мне эля, — потребовал я.