Аккорды безумия

— Подумай, сможешь ли ты устоять на ураганном ветру и идти по узкому мосту над пропастью? Сможешь плыть по горному потоку? Сможешь найти опору и сдвинуть с места скалу? Подумай об этом. Подумай, и соедини FUS и RO в одном Крике.

Я вновь ощупывал холодные острые потоки FUS, присоединял к нему более мягкое RO, мой разум скользил по ним, наблюдал за тем, как эти два Слова пытаются стать единым целым, складывал эту мозаику в единую картину, ковал из этих двух осколков цельный клинок. До этого у меня выходило правильно Крикнуть три Слова — значит, выйдет и в этот раз.

— FUS! RO!

Слишком рано дал Силе выход, не наделил её Равновесием — и Крик вышел слабым, не таким, как должен быть. Арнгейр велел мне попробовать снова. Пробовать вновь и вновь, пока не FUS и RO не станут в моём сознании единым Криком. Я пробовал вновь и вновь, надрывал голос, медитировал, соединял и разъединял Слова в своих мыслях. Как же собрать их, в какой момент дать накопившейся Силе выход? Я понять не мог.

— Отдохни, — посоветовал Арнгейр. — После обеда продолжишь.

Мне снова предстояло готовить обед — но я не роптал. Такая помощь этим старикам даже доставляла мне какое-то удовлетворение, мне в целом давно начало нравиться готовить, этот процесс как-то успокаивал, становился сродни медитации. Мне становилось легче от того, что я делюсь с Арнгейром своей историей, сам Высокий Хротгар, несмотря на свою внешнюю мрачность, так же успокаивал, вселял умиротворение. В медитациях над Словами даже время текло по-другому, я мог разглядывать, ощупывать Крики, изучать их так, как не изучал заклинания.

— На Солстхейме мне удалось освоить два Крика полностью, у меня получалось их применять с первого раза. Почему у меня плохо получается сейчас?

— Возможно, тебе помогали драконьи души, — предположил старик. — Или что-то ещё, о чём я пока не знаю. Скажи, твои кошмары…

***

Ты хочешь узнать, но боишься. Я понимаю — моя история слишком дикая и слишком необычная, а мои кошмары — неотъемлемая её часть. Так слушай же. Ты можешь не принять мою историю. Можешь испугаться и попросить благого неведения. Это твоё право, Мастер.

Скаальская деревня на первый взгляд ничем не отличалась от обычной нордской. Такие же примитивные деревянные постройки, самый большой дом принадлежал вождю, где-то за оградой мирно паслась домашняя скотина. Разве что землю дикари не возделывают, и добычу предпочитают разделывать чуть ли не в самом центре своей деревни.

— Фрея!

Моя вынужденная спутница кинулась на зов, обняла звавшего её старика — по всей видимости, своего отца.

— Фрея, что случилось? Я почувствовал, как Камень Ветра освободился, и затем все начали возвращаться в деревню. И зачем сюда пришёл этот эльф?

— Этот эльф освободил Камень Ветра, ему мы обязаны свободой, он — такой же, как и Мирак, из Драконорождённых.

Сторн едко поднял бровь и смерил меня взглядом.

— В древних гробницах воздух отравлен нечистотами, — к чему-то заметил старик. — Пар поможет вам очиститься. Фрея, помоги нашему гостю, а я подойду позже.

Фрея проводила меня к небольшой избе на самом отшибе, велела положить найденную нами книгу возле порога и принести несколько крупных поленьев, лежащих недалеко, а сама набрала в колодце пару ведер воды и нырнула внутрь. Некоторое время женщина хлопотала внутри, и из-под мелких щелей на крыше начал валить белый пар, дверь распахнулась и скаалка велела мне заходить внутрь. Я оказался в небольшой комнате, заставленной скамьями возле стен.

— Раздевайся.

С недоумением посмотрел на неё, но в ответ Фрея принялась лишь подавать мне пример, повернувшись ко мне спиной.

— Раздевайся и заходи, — равнодушно повторила она, обвернув вокруг тела светлый моток ткани.

Женщина бросила мне такой же моток ткани и нырнула в заваленную паром комнату. То, что она требовала от меня, казалось мне диким, сумасшедшим — но желание помыться пересилило, и я принялся раздеваться. Меня одолевали странные чувства, казалось, я поступаю неправильно, непозволительно мне находиться практически голым в одном помещении с человеком. Мне словно пытались навязать чувство какого-то равенства, внушить, что я такой же, как и они, смертный из плоти и крови, устроенный точно так же. На пороге меня окатила волна жара, сзади одолевал неприятный холод, я поспешил в эту парилку и закрыл дверь.

— Садись, — Фрея жестами указала на деревянную полку напротив каменной печи.

Я сел. Старался смотреть в пустоту, ни о чём не думал — жар, запах дыма и берёзы лишали меня этой возможности, отключали разум. Скаалка подлила немного воды на камни, комнату заволокла новая порция горячего пара.

— Твой отец — вождь? — поинтересовался я.

— Шаман, — поймав мой недоумевающий взгляд, женщина решилась на объяснения. — Целитель. Защитник от злых сил. Хранитель мудрости.

Волшебник, очевидно. Я должен был догадаться — иначе откуда у неё развитый магический дар и откуда она умеет им пользоваться.

— Его слово много значит у вашего народа?

— Скаалы никогда не отказывают друзьям в помощи. Но готов ли ты стать нашим другом?

Хотелось усмехнуться: дикарка хочет, чтобы я стал другом её примитивного народа. Временным союзником — да, деловым партнёром — да, но другом — никогда.

— Можешь ничего не говорить. Я вижу, что не готов.

Мышцы спины странно защемило, руки болели — наверное, сегодня я слишком много двигался, и завтра всё будет ещё хуже; надеюсь, я не подал виду, не показал своей слабости.

— Ложись на живот. Ложись, не бойся.

Веник из листьев, оказавшийся в руках Фреи, немного испугал меня, но, переборов глупый и нелепый страх, всё же лёг на жесткую деревянную полку. Кожа почувствовала хлёсткие прикосновения, было совсем не больно, даже приятно.

— Расслабься.

На удивление, у дочери шамана мягкие руки. Массаж — пусть немного болезненный, доставлял мне огромное удовольствие, я зажмурился, наслаждался каждым прикосновением и даже небольшая боль и последовавший щелчок в шее не сразу смутили меня.

— Ты могла бы и убить меня, — отчего-то заметил я, осознав, что именно скаалка сейчас сделала.

— Только если бы применила больше силы.

Легкие прикосновения кончиков её пальцев заставили меня забыть о боли и страхах. Мой разум был странно чист, тело расслабилось, хотелось просто лежать так, забыв обо всём. Дверь в парилку снова скрипнула.

— Фрея, оставь нас, — голос Сторна вернул мой разум в обычное состояние.

Сел на полку, подтянув ноги к себе, старался не обращать внимание на бесстыжую наготу старика.

— Сейчас мы с тобой равны, — шаман точно так же подтянул ноги к себе.

Не знаю, что заставило меня выровняться — но в тот же миг мой собеседник принял такую же расслабленную позу. Это совсем не злило меня, всё выглядело естественно, так, как и должно быть.

— Значит, ты видел Мирака, — заключил Сторн; согласно кивнул.

Старик поддал ещё пару; на мгновение мне стало немного жарко и даже душно, голова закружилась, и разум снова затуманился.

— Фрея сказала, что ты — как и он, из Драконорождённых. Если вы оба не заблуждаетесь, то только ты можешь сразить Мирака. Конечно, просто так ты ничего и ни для кого делать не будешь. Что же, назови свою цену.

— Секрет обработки сталгрима.

Я надеялся, что ответ звучал достаточно жёстко, но в тоже время и достаточно спокойно. Дикари должны понимать, что я заключаю с ними сделку. Я — не герой, убийство Мирака не будет подвигом. Силы, которыми меня одарил Ауриэль — лишь средство, а секрет обработки сталгрима — оплата.

— И зачем он тебе?

Когда мне давали это задание и отправляли на Солстхейм, я не задавал лишних вопросов. Никто и никогда, получая приказ, не задавал вопроса «зачем». Ответ всё равно был бы один — «во благо нашей цели». Сам я всегда отметал лишние вопросы, отметал зарождавшееся иногда сомнение. Сомнение в нашем деле — путь к предательству.

— Это не твоё дело.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему, это не моё дело. Тогда освободи Солстхейм от влияния Мирака — и секрет обработки сталгрима будет твоим. Как ты понимаешь, его смерть тебе тоже выгодна.