Страница 10 из 20
В итоге можно констатировать, что «климовский» шпангенхельм относится к ранним, четырехчастным вариантам типа (рис. 10), скорее всего, византийского производства и какой-то восточногерманской (остроготской, герульской или гепидской) принадлежности. По аналогии с гераклейским экземпляром и шлемами из Монте-Пагано и Торричеллы Пелигны, он мог быть изготовлен в самом конце V – начале VI века нашей эры и принадлежать одному из остготских (остроготских) или, скорее, герульских или гепидских вождей. О «вождеской» их принадлежности косвенно свидетельствует «виноградный» орнамент на оковках многих шпангенхельмов, в христианской символике свидетельствующий о Богоизбранности. Шлем этот имел несимметричный купол, кольчужную бармицу. Позднее в частной коллекции (хранится в школьном музее Добруни) были обнаружен и нащечник, медная позолоченная пластина которого покрыта орнаментом в виде чешуи – полукружий. Степень редкости таких предметов для одного региона, хотя и найденных, по непроверенным данным, в разных его концах, а также совпадения диаметра отверстий на нижней оковке шлема и нащечнике позволяет предположить их принадлежность одному шпангенхельму. Он, скорее всего, был собственностью вождя – христианина, причем неофита, судя по количеству и расположению нанесенных пунсоном крестов на его ребрах, а также позже создания шлема нанесенным буквам «ТФ» в случае их прочтения как аббревиатуры слова «теофания» – «Бог явился», связанного с крещением.
Кроме псалий, подвески к упряжи и деталей шлема, в состав комплекса входят еще две бронзовые пряжки – прямоугольная и овальная, которые могли быть частью как упряжи, так и подбородочного ремня шлема. Впрочем, последнее маловероятно как в силу массивности пряжек, так и их отсутствия у всех остальных шпангенхельмов Европы.
Что же касается времени и обстоятельств попадания этих предметов вооружения и конской упряжи в Климовский и Навлинский районы современной Брянской области, то можно рассмотреть несколько возможных вариантов.
Первый – отдаленные последствия еще готских миграций в Восточной Европе, когда часть германцев двинулась в V веке из Юго-Восточной Прибалтики на Оку и Среднюю Волгу, что привело к образованию там рязано-окской и именьковской культур. Южный фланг этого движения мог проходить и через Подесенье. Слабое место этой гипотезы – предполагаемое движение германцев с запада на восток проходило на несколько десятилетий раньше того времени, которым датируются предметы климовского комплекса.
Второй – обратное движение гуннов и части их германских и аланских подданных и союзников из Паннонии в Восточную Европу после «битвы народов» на Каталаунских полях под Парижем в 451 году, смерти Аттилы в 453-м и сражения при Недао (455 год нашей эры), повлекших распад гуннского каганата. Гунно-германские древности прослеживаются для конца V – начала VI века нашей эры на Верхнем Дону и Северном Кавказе. Дорога туда могла проходить и через Подесенье, а часть «мигрантов» могли подняться от нижней Десны на север, где и окончили свою жизнь в землях венедов, носителей колочинской культуры. «Серия культурных импульсов второй половины V – начала VI века, которые в среднем течении Оки были восприняты населением, уже во многом знакомым с воинской культурой гуннов и их союзников» (И. Р. Ахмедов) могла затронуть и иные регионы Восточной Европы. Однако для шпангенхельма «баденхаймского» типа эти даты слишком ранние, если только тот вождь, что носил этот шлем, не повел свое племя на восток на пятьдесят лет позже.
Третий мог бы контаминировать брянский комплекс находок (если бы не его датировка) и с «первым импульсом», отразившимся и в поволжских, и в посеймских древностях IV–V веков, который был связан с разгромом гуннами державы Германариха в 375 году нашей эры и отходом части германских и сарматских племен на север, вверх по Дону, Волге и, возможно, Десне. В частности, именно этим процессом исследователи (О. А. Щеглова, О. А. Радюш) объясняют захоронение в Большом Каменце в Курском Посемье и Волниковский «клад» там же, связывая их с готскими «царьками» под верховной властью гуннов. Об этих событиях пишет Иордан: «Долго они бились; в первом и во втором сражениях победил Винитарий. Едва ли кто в силах припомнить побоище, подобное тому, которое устроил Винитарий в войске гуннов! Но в третьем сражении… Баламбер, подкравшись… пустил стрелу и, ранив Винитария в голову, убил его; затем он взял в жены племянницу его Вадамерку и с тех пор властвовал в мире над всем покоренным племенем готов (только остготов. – Е. Ш.), но, однако, так, что готским племенем всегда управлял его собственный царек, хотя и соответственно решению гуннов».
Четвертый вариант является наиболее соответствующим периоду «выпадения из обращения» предметов климовско-навлинского комплекса (первая половина VI века нашей эры), но в то же время пока очень мало изученным и по письменным, и по археологическим данным. Это – возможный поход гепидов из Паннонии на славянские (венедские) земли к востоку от Карпат. Косвенно об этом свидетельствует случайная находка свернутого в клубок боевого пояса с десятью серебряными позолоченными бляшками (рис. 7), обнаруженного на прибрежном всхолмлении в пойме верховий реки Навля. Две плоские вытянутые пластины наклепывались на конец ремня, продевавшегося через отверстие в прямоугольной пряжке сложной формы. Еще две прямоугольные пластины, украшенные S-видным орнаментом и повернутыми друг к другу клювами головами хищных птиц, также служили для крепления к ремню какого-то предмета, скорее всего, ножен меча (той же спаты). Еще пять бляшек трех разных форм, в том числе стилизованной буквы «Ж», прямоугольных пластин с пирамидальным орнаментом и отходящими от них стилизованными головами животных нашивались на сам ремень, скорее всего, от портупеи. По форме и стилю подобная ременная гарнитура имеет аналогии в нескольких регионах Европы, в том числе близлежащих: Киевском Поднепровье, на Смоленщине, в Курском Посемье и Восточной Беларуси. Но везде – единичные и случайные находки. Только в двух регионах: гепидско-лангобардские древности Паннонии и Трансильвании и рязано-окские могильники – этих находок много и они происходят из захоронений. Последний ареал – наиболее представительный, однако именно здесь встречаются и грубые дериваты более совершенных образцов, что позволяет говорить скорее о переселении из Центральной Европы на Оку, чем наоборот. Река Навля и Подесенье в целом, как, впрочем, и Среднее Поднепровье, в этом случае могут выступать в качестве своеобразного «моста». Могли по этому «мосту» промаршировать и воины другого германского племенного объединения – герулов, которые в начале VI века нашей эры, «когда они были побеждены в бою с лангобардами и они должны были уйти, покинув места жительства отцов, некоторые из них» обосновались на самом краю «обитаемой земли», для чего «…они прежде всего прошли через все славянские племена…».
Пятый вариант был озвучен одним из исследователей климовско-навлинского комплекса О. А. Радюшем, который увязывает появление здесь и шпангенхельма «баденхаймского» типа, и гунно-германскую конскую упряжь с развитием военного дела «местных раннеславянских культур» (колочинской), то есть, по сути, с появлением у них военной элиты с интернациональным престижным вооружением, взятым, вероятно, или в качестве подарков, или трофеев у тех же германцев или гуннов. О наличии у славян правящей верхушки действительно есть письменные свидетельства – на рубеже IV–V веков нашей эры внучатый племянник Германариха Амал Винитарий, «пробуя проявить свои силы, двинул войско в пределы антов (восточная ветвь славян того времени) и, когда вступил туда, в первом сражении был побежден, но в дальнейшем стал действовать решительнее и распял короля их Божа с сыновьями его и с семьюдесятью старейшинами для устрашения, чтобы трупы распятых удвоили страх живых».
4. В конце Великого переселения народов: славяне и тюрки
В связи с новым комплексом военных артефактов германского происхождения в Климовском районе в ином свете предстают до этого редкие и изолированные находки предположительно германских «мечевидных» наконечников копий из Красных Двориков Брянского района и Кветуни под Трубчевском. Они имеют ближайшие аналогии в алеманнском захоронении из Трухтельфингена (земля Баден-Вюртемберг), несколько иных пропорций наконечник происходит из остготских или лангобардских древностей в Италии (Бергамо), где датируются концом VI века нашей эры. В этой связи интересно еще одно из известных в литературе названий шпангенхельмов «баденхаймского» типа – «алеманнские». «Германские» наконечники копий, в свою очередь, имеют территориальные промежуточные аналогии в Восточной Литве и Восточном (остготском) Крыму. В этой связи можно предположить и еще одну, более позднюю (вторая половина VI–VII век, именно так датируются наконечники) миграцию небольшой группы германцев через Восточную Литву или из остготского Крыма в Подесенье или если и не прямую миграцию или вторжение, то наличие культурных и торговых контактов Подесенья с этими регионам и прямой военный импорт для формирующейся славянской (антской или прабалто-славянской) военной верхушки Подесенья, связанной с древностями круга Мартыновского клада.