Страница 27 из 29
4. Процессы борьбы внутри Кабинета. С конца 1980-х длилась министерская чехарда; уровень доверия министерского аппарата министрам неуклонно падал. Неприятие Кабинета работниками департаментов «Уэстлендское дело» 1986 года, когда борьба утечки и другие механизмы работы со СМИ; чиновник без колебаний разоблачил министра, чтобы снять тень подозрений с министерства. «Уэстлендское дело» – только один скандал из целой череды громких разоблачений рубежа 1980-90-х.
И. Смирнова отметила: политический скандал порожден тем, что ответственные лица, олицетворяющие страну, не имеют в глазах избирателя права на ошибку[370]; добавим, что отношение к недолжному поведению политиков формируется в силу возлагаемой на них ответственности за судьбу обывателей, и чем выше должность, тем нетерпимее будет отношение к потенциально скандальному факту. При этом политический скандал сегодня не может состояться без участия СМИ. Бум скандалов в 1990-е был спровоцирован несколькими факторами: коррупцией в парламенте; подъемом интереса к скандалу в таблоидной прессе (поведение газет в конце 1980-х получило название «таблоидной истерии»[371]); сравнением «человека-машины» Тэтчер с «безвольным и мягким» Мейджором. «Скандалы Тори» можно разделить на два несхожих периода: конец 1980-х и 1990–1995 годы. И. Смирнова делит скандалы на сексуальные, экономические, шпионские.[372] «Война с прессой» прибавила к ним медийные: предметом внимания стало противодействие правительства работе прессы.
История политических скандалов в Британии почти повторяет саму политическую историю страны, но никогда до конца 1980-х скандалы не выходили на уровень регулярной повестки дня. Скандалы до 1986 года (например, уход с постов С. Паркинсона и Дж. Торпа) разогрели прессу до состояния истеричности; в первый из указанных нами этапов («Уэстлендское дело», скандал с Джейликоу и Лембтоном, «рекламное дело Говарда» и др.) в скандальную хронику втянулась не только качественная пресса, но и «посторонние» политики и госслужащие. На втором этапе («дела» Меллора, Йео, Эшдауна, Эйткена, сексуальные похождения самого Мейджора, «военный скандал» с Matrix Churchill и др.) началась отработка технологий отпора прессе, и Тори почти потеряли главного союзника. На этом этапе содержание скандалов выхолостилось в пользу «грязных» «общечеловеческих» подробностей.
5. «Взрыв критики в сторону парламентариев за их предполагаемое «грязное» поведение»[373]. Мейджор был вынужден инициировать работу двух парламенских комиссий. К середине 1990-х явления, описанные Т. Райтом, стали повсеместными, и начала работу Комиссия по пересмотру зарплат высших чиновников; но ее выводы не отразили реальности. По словам Райта, Комиссия отметила ряд депутатских промахов, но «важнее была коррупция всей институции – такая, которая рано или поздно инфицирует всех; Комитет проявил очаровательную наивность в этом вопросе»[374]. Райт с цифрами в руках опровергает статистику Комиссии, согласно которой каждый член Палаты Общин тратил на работу более семидесяти часов в неделю, а 72 % членов Палаты тратили больше часа в день (без выходных) на заседания в парламентских комитетах и комиссиях. До отчета Комиссии не существовало никакого письменного руководства для парламентариев и никакой организации по аудиту их работы; но разработанное
Комитетом «описание сущности работы члена Парламента» (generic job description) также не дало четких указаний, ограничившись описанием целей этой работы. Райт отмечает, что в отсутствие таких указаний все члены Парламента делают свою работу по-разному и получают зарплату на основе «мифа о том, что Парламент как некий коллективный разум существует и определяет, что делают парламентарии. Он, однако, этого не делает… и когда избиратели поймут, что его не существует, они могут захотеть переизобрести его»[375]. Вторую комиссию организовал созданный Мейджором Комитет по стандартам общественной жизни; в 1990-е он будет играть одну из ведущих ролей в критике слиза и спина. Возглавил комиссию лорд Нолан; результаты его расследования были так же противоречивы. Отчет не содержал прямых доказательств того, что коррупция в Палатах была на подъеме, но было отмечено: 70 % бэк-бенчеров имеют соглашения со сторонними организациями именно в силу своего положения члена Палаты Общин, а у общества нет уверенности в парламентариях: 60 % опрошенных сказали комиссии, что уверены в том, что использование членами Палат своих мест для обогащения – обычное дело. Комиссия: 1) рекомендовала запрет «парламентских консультаций» (что исполнено не было); 2) раскритиковала регистр, порекомендовав создать должность Парламентского уполномоченного по стандартам, в обязанности которого входили бы надзор за регистром и регистрация нарушений стандартов парламентской деятельности; 3) попыталась остановить запросы парламентской информации со стороны парламентариев для продажи информации третьим лицам.[376] Но остановить волну коррупционных скандалов Нолану не удалось.
Итогом всего вышесказанного стало полное разочарование электората в партии Тори и резкое повышение ожиданий от лейбористов (см. Приложение 1,40). Как отмечает политолог Джон Уильямс, ситуация в партии по сравнению с 1990 годом кардинально переменилась: Тэтчер пришлось уйти, потому что население и партия не поддержали налоговую реформу (введение «подушного налога»), но избиратели не отвернулись от самой Консервативной партии, что и показали итоги выборов в 1990 году. В 1996-м ситуация усугубилась многократно: 1) премьер-министр как лидер потерял поддержку населения (рейтинг Мейджора как лидера партии – 16 % в 1994,19 % в 1996 году против в среднем 40 % у Блэра): почти 50 % населения считали, что он потерял контакт с простыми людьми; 2) кредит доверия исчерпала партия – рейтинги Мейджора были еще «вполне респектабельны по сравнению с общепартийными»[377]. В 1997 году 69 % считали, что партия не выполнила обещаний, а 67 % – что правительство было фундаментально нечестным с народом. Население «вешало на партию всех собак» (см. Приложение 1, 41), и в ее эффективность в будущем не верили 65 % населения[378]; 3) избиратели перенесли неэффективность работы правительства на всю политическую систему и считали, что система требует улучшения (см. Приложение 1, 42).
4.1.2. «Война парламента с прессой» и «таблоидная истерия»
Вторым из двух главных элементов культуры слиза стала «война с прессой»[379] – целостная кризисная коммуникативная ситуация в британской политике, сложившаяся в результате практики раздувания скандалов, профессионализации политических коммуникаций и попыток политиков противостоять расследовательскому напору прессы. Как мы уже сказали, в 1992–1994 годах одновременно происходили два ключевых процесса: модернизация Рабочей партии и ее машины коммуникаций – и ослабление и коррупция верхушки партии Тори. В этих условиях обе партии стали апробировать методы «мягкой пропаганды» и манипуляции; журналистская реакция на них проявилась как «тактика «отражения удара» ради сохранения профессиональной автономности»[380]. Вместо конструктивной работы с журналистским пулом времен Тэтчер (также не обходившейся без кризисов, но в целом продуктивной и слаженной) журналисты и политики пришли к противостоянию; в нем можно отметить три значимых этапа. Каждый из этапов не просто был «разросшимся скандалом», а вырастал в длительную «войну» – в том числе с использованием таких методов, как запугивания, подачи исков в суд и прямые цензурные запреты.
370
Смирнова И. С. Британская элита в политических скандальных хрониках. СПб., 2005. С. 29.
371
Watts D. Op. cit. Р. 57.
372
Смирнова И. С. Указ. соч. С. 28.
373
Boone К. Op. cit.
374
Wright Т. Op. cit. P.31.
375
Ibid. Р. 32.
376
Boone К. Op. cit.
377
Ibid.
378
Подробнее статистику см.: Lees-Marshment J. Op. cit. Р. 116–198.
379
Не путать с «таблоидными войнами» 1980-х, когда ценовой демпинг Р. Мердока привел к «ценовому разоружению» как таблоидной, так и широкоформатной прессы и (попутно) закрытию нескольких газет.
380
Blunder J. G. Origins of the Crisis of Communication for Citizenship // Political Communication. 1997. № 14(4). P. 399.