Булочка

29 октября он мне сообщил, что точно прилетит. Л и до этого говорил, что явится, но окончательно я убедилась в серьёзности его намерений, когда он стал тайно переписываться с Аней, чтобы та проконтролировала мои передвижения в этот день.

— Что за воду вы мутите, блин?

— Мне кажется, даже твоим недолисьим мозгом можно додуматься, что я прилечу. Как ты это со мной делаешь?

— Что?! То есть ты все это время говорил серьезно? Я буду точно реветь от счастья!

— Корова ты моя.

Он все же сдержит обещание? Это же невозможно! В голове не укладывалось! Я до последнего сомневалась, серьезно, не верила. Но… 31 октября утром он был тут. Он сбежал из Европы, влип в нормальные такие передряги, летел супер неудобно Сплит-Берлин-Варшава-Минск, потратил кучу всего, чтобы просто исполнить обещание — 1 ноября быть рядом. И вот тут-то шок накрыл меня целиком.

Мы встретились в обед под ратушей. Я правда не могла поверить своим глазам. Это был действительно безумный мой… Черт дери, пафосный индюк! Каким же он все-таки стал красивым. И… он был рядом. Впервые за два месяца, я могла его обнять, поцеловать, уткнуться носом в его родное плечо. Мне не хватало его тепла. Мы чуть ли не плакали от радости. Я даже не помню, как мы побрели куда глаза глядят. Я просто смеялась, задыхалась от удивления и не выпускала его руки — тогда мне большего не надо было.

«Я понял одну очень важную вещь: я без тебя, как Баунти без кокоса», — ему нужно было свой личный цитатник выпускать.

В моем городе есть одна кофейня. Она примечательна своей жуткой уютностью; находится недалеко от нашего парка? а ещё там пароль от вай-фая «Сахарок». Когда я впервые туда забрела, я думала — это шутка какая-то или у меня уже сдвиг по фазе. Но все оказалось куда проще: хозяин кофейни был сладкоежкой. Мы зашли туда за чаем, и тут Л увидел то, чего никогда не забудет — это лицо Ани, которая знала очень многое про наши взаимоотношения, и была главным:

— Аня, мне надо набухаться, я устала! Хочу выпить!

— Ага, щас, выпить она хочет. Так, успокойся, рассказывай давай.

Она сидела там, училась, никого не трогала, а потом вдруг увидела нас. Самым забавным было то, что заметила ее первая не я, а Л. Я лишь обратила внимание на нее после того, как мне стали сыпаться смс-ки на телефон типа «ЭТО ЖЕСТЬ!!! ЭТО ПРОСТО П…» (если с цензурой), затем меня пнул в бок Л и повернул голову в сторону ее столика. Лицо у Ани в тот момент было длинной с противень. Её , для азиатки очень большие глаза, в тот момент были просто нереально огромными даже для европейца. Л потом еще долгое время, умирая со смеху, втирал, что более удивлённого лица в жизни не видел (я тоже). Я представляю, как комично это смотрелось со стороны. Мы вообще вросли как вкопанные, пока в голос не рассмеялись.

Формальное знакомство, улаживание дел и мы снова бродили по неизвестным уже даже мне улочкам. Он действительно изменился с первой нашей встречи. Повзрослел, стал серьезнее, было меньше пафоса… Ладно, насчет последнего я явно преувеличила. Но из индюка он вырос в козла (не могу назвать его «петухом», отдавая все же честь его похождениям по девочкам; привет, тюремный сленг). Тогда я шла рядом с ним, ощущала тепло его рук, следила за его мимикой и улыбалась, слушая его бархатный голос, повествовавший о приключениях, переживаниях и о том, какое я рыжее невероятное чудо.

Несмотря на то, что было довольно прохладно, нам это не мешало наслаждаться днем. Вечером мы должны были разъехаться по своим делам (он так думал), поэтому каждая минута была на вес золота. Однако ближе к вечеру я пригласила его к себе в гости. Дома никого не было, гостей я никогда не зову, но иногда можно же сделать и исключение (мороз забодал, блин). Он был удивлен, но не отказался. Все остальные планы, как я и планировала (бабы страшные люди), пошли к черту. Я только не предусмотрела пару важных пунктов, из-за чего со мной поссорилась моя лучшая подруга, сестра Л объявила его в розыск (да такой, что дозвонились даже до моих друзей!), и поднялся еще больший кипишь, но это все было неважно… Вечер становился сказочным.

Мы танцевали под Океан Эльзы. Пламя свеч трепетало от наших головокружительных велюров. Музыка то стихала, то вновь вступала в законную силу оттого, где мы знали слова, а где — нет. Или оттого, где его губы накрывали мои в горячем поцелуе.

Ароматы масел растекались по квартире, дурманя наравне с алкоголем в холодном ото льда бокале. Вода томно журчала в ванне, окутывая все кругом паром, убаюкивающе потрескивал огонь в искусственном камине.

А далі, ми залишились одні…

Ти там віддала більше ніж могла мені,

А потім у ві сні ти в ванні з молоком мене купала.

Он был первым. Все случилось по моему желанию. На небе сверкал звездопад, звучали песни и нужные слова, свечи догорали, скрывая фигуры во тьме. Я была очень счастлива, несмотря ни на что. Все тревоги исчезают, когда ты засыпаешь в нежных объятиях любимого человека. Но тогда больше удовольствия приносило смотреть на него, слышать его тихое глубокое дыхание, ощущать, как его сердце мирно себе отбивает ритм. А потом видеть, как вдруг разомкнувшиеся глаза с сонной радостью смотрят на тебя, чувствовать, как руки крепче сжимают тебя в своих объятиях, и уже по шелесту в волосах понимать, что его губы прошептали: «Спи, Булочка».

Спи, моя ведьма, этот Хэллоуин ты никогда не забудешь.

====== Глава 2/2 ======

В обед я проводила его на вокзал, и мы вновь расстались на неизвестный промежуток времени. Многое изменилось в наших взаимоотношениях, доверие вновь взяло новую планку; чувства били ключом.

Конечно же, он говорил, что в скором времени приедет, но эту шарманку я слышала не раз. Было больно, когда он снова и снова не приезжал. Не было никакой стабильности, и слова больше не подтверждались поступками. Один день все было волшебно, следующий же — просто ж… жесть.

Естественно, иногда безумно хотелось обрубить все с плеча и поставить жирную точку в этой истории. Ведь чаще было тяжело, а к чему все эти страдания, когда будущего у «мы» быть не могло. Эти взаимоотношения были бессмысленными, не могли иметь продолжения но, даже осознавая это, никто из нас не хотел поднять руку на них и прикончить. Мы только разжигали пожирающий огонь, резали медленно, задевая лишь кожу.

Голова у меня, пусть я и не слушала, была всегда. Еще с сентября она мне орала: «Закончи всё это!» Но сердце у меня тоже было упертым (в особенности, когда ему позволяли принимать решения), и, как только я слышала голос Л, оно все же побеждало. Однако нестабильность ни сердце, ни голову не устраивала. От нее было плохо.

В ноябре слегка стал сказываться на мое физическое состояние урезанный с привычных восьми до четырёх часов сон. Я очень уставала, к этому прибавлялсь моральное истощение от отсутствия действий со стороны Л. Я ждала, чтобы он хоть что-то сделал — он же не делал ничего. Лишь давал обещания (хранить верность и тому подобные). Я уставала от однообразия такого общения, пусть мы и стали дневниками друг другу: он рассказывал, что его беспокоило и происходило в его жизни, я — свои какие-то мысли и переживания. мы рассказывали друг другу тайны, опасения, тревоги, поддерживая все на доверии. Мне не нравилось, что я ревновала.

Если его друзья меня обожали, то мои — хотели его побить из-за того, что он вечно меня расстраивал. Конечно, чаще всего их позиция была:«раз он тебе нравится, то и нам тоже» — но частенько они действительно хотели начистить его козлиную морду за то, что я ходила грустная, когда Л не хотел мне отвечать, или была злее Дьявола, когда он меня задевал, обижал, не держал слова. Я предпочитала скрывать свои эмоции, но как можно было утаить свое состояние от людей, которые узнавали, в каком ты была настроении по одной собравшейся морщинке на лбу. Некоторые из них даже были с ним знакомы и общались: Аня под моим руководством переписывалась, Настя (та самая лучшая подруга, с которой мы поссорились в хэллоуинскую ночь; мысли об этой козе тогда полночи меня тиранили) мимоходом по телефону болтала, пока мне нужно было отвлечься, а звонок не хотелось прерывать; мой друг с ним вовсе виделся, когда мы еще летом гуляли… В общем, очно-заочно все были знакомы.