Мышеловка для кота

Они и так-то не поняли: все трое, одновременно, уставились на меня, хором рявкнули " Лиза, стойте на месте" (ну, почти хором), и занялись дальнейшим выяснением вопроса про кабинет… А я тут, похоже, осталась в качестве декорации. А что? Неплохой такой манекен, кажется, даже симпатичный. Только вот, стоять неподвижно на моих шпильках несколько неудобно. Вернее, трендец, как тяжело.

— А можно, я тогда разуюсь?

— Что?!! — Вот когда они научились разговаривать хором? Ладно, Кир с блондином, но как мог босс с ними спеться?!

— Ничего. Вам не понять мучений женщины, стоящей на шпильках. Мне нужно либо двигаться, либо сидеть. Иначе упаду. — Это, кстати, совершенно серьезно. Я успела возненавидеть новёхонькие лаковые кремовые лодочки еще час назад. Терпела, мучилась, а сейчас вот — вырвалось…

— А зачем вам эти мучения, Лизонька, если не секрет? — Слишком ласковый голос у этого сивого. Почти издевательский.

— Вы, действительно, хотите это обсудить? Или, все-таки, определитесь с местом для разговора? Боюсь, что на этой философской теме можно застрять на полдня, а легче мне не становится! Пожалейте уже человека, в конце концов! Пытки запрещены Женевской конвенцией. А я вам даже ничего плохого сделать не успела…

Гневная тирада подействовала: у мужчин пропало желание спорить, а Кир быстро нашел решение. Правда, не совсем то, что нам с боссом хотелось бы.

— Значит, я займу ваш кабинет. На время, он меня устроит. А вы, пока, займитесь подготовкой моего. Думаю, должно очень быстро получиться…

Еще бы. Наш драгоценный шеф до того любит свое шикарное кожаное кресло, что, будь его воля, и спал бы в нем, и домой не ходил, да жена его против. Ревнует к мебели, глупенькая…

— Э… Конечно, Кирилл Владимирович… Конечно… Только, мне нужно предупредить, чтобы секретарь звонки на меня переводила… Вам же ни к чему лишняя информация? И почту с документами нужно перекинуть…

Бедолага. Если бы я сама не встряла сейчас, то уже искренне злорадствовала бы. У него, наверное, неоконченный пасьянс раскрыт. Или "Сапёр" какой-нибудь. Попал, так попал. Так же, как я, наверное…

— Позже перекинете. Когда я скажу. А пока — займитесь делом. Дорогу мы сами найдем, или Елизавета покажет. Или вы не знаете её? — Неожиданно, Кир переключился на меня. С очень хорошо сыгранным (или настоящим?) пренебрежением. Как на сошку мелкую глянул. Оно и к лучшему. Недостойна я этой бездны внимания. Вот нисколечко! Может, все-таки, не вспомнил, кто я такая?

— Покажу. Я уже иду показывать. Догоняйте. Стоять уже, реально, не могу. — Если уж казнь предстоит, какой смысл её откладывать? Раньше сядем, раньше выйдем…

И, не дожидаясь ответа, двинулась в сторону вожделенной двери. Никогда еще не испытывала такой страсти и нежности к предметам интерьера, как к этому куску пластика и непрозрачного оргстекла. Сегодня же, все глаза об неё смозолила. Век бы больше не видать…

— Лизочка, ну, куда же вы так спешите? — Интересно, этот голубоглазый крокодил решил за один день перебрать все уменьшительные варианты моего имени? Какая, на хрен, я ему Лизочка? Терпеть такое искажение не могу.

Подумала. Хотела промолчать. Передумала. Такими темпами, я у него в Лизуна превращусь. За что есть шанс получить по наглой белобрысой морде. Сложно будет дотянуться, но я уж выберу момент, когда нагнется пониже…

— Вы знаете, Андрей… Я предпочитаю эффективно тратить свое рабочее время. Мне же платят за результат, а не за бессмысленное шатание по коридорам.

Хм, "Андрея" он проглотил и даже не поморщился. Но что-то, видимо, понял. Эх, люблю сообразительных парней. Жаль, что водится с нехорошими людьми.

Никогда не любила дорогу в кабинет начальства. Редко в её конце мне маячила нечаянная радость. В основном — либо новые сверхурочные задания, либо какой-нибудь незаслуженный наезд. Иногда, правда, эти несколько десятков метров я пролетала, как бронепоезд на всех парах. На разборки. С шефом. Но радости это так же не прибавляла.

А сейчас, ковылять на жутко неудобных ходулях, да еще и чувствуя две пары сверлящих глаз в районе спины и, кажется, пониже её… Мука мученическая. Отстой. В общем, ковыляла я очень быстро. Что-то подсказывает мне, что Андрюха — очень добрый человек. Он даже предложил мне руку. А я гордо отказалась. Дура, конечно. Зато — гордая! Этим я буду себя вечером утешать, отмачивая ноги в ледяной воде…

А Кирилл, не побоюсь этого слова, оказался душечкой: молча уцепил меня под локоть и повел. Или поволок? Фиг его знает, как правильнее, однако, с дополнительной точкой опоры передвигаться мне стало легче. Только вот, теперь узкая юбка мешала семенить, придерживаясь его скорости.

Психанула. Остановилась. Топнула ногой.

— Кирилл… Владимирович! Я похожа на Пятачка?

— Нет… — Идиот, судя по лицу, не понял, к чему я клоню. — А почему именно на него?

— Потому что я сейчас сзади за вами полечу, развеваясь по ветру. И приговаривать буду "Винни, Винни!"

Андерс уперся лбом в стенку и как-то сдавленно дышал. Кирилл хмурился. Я тоже.

— Вы что? Мультиков не смотрели в детстве?

— Я думаю, вы их пересмотрели, Елизавета. За всю компанию. Этого достаточно будет.

Ну, и ладно. Нет у тебя чувства юмора — сам виноват.

— Елизавета, если вы и дальше будете придумывать предлоги, чтобы оттянуть разговор, я вас просто отнесу в кабинет. И не важно, что об этом подумают.

— Не нужно меня никуда нести. Мы пришли. — И мрачно толкнула тяжелую дверь в приемную.

Секретаря, похоже, успели предупредить: она метнулась и услужливо зашевелила ключом в замке, только что не приседая от старательности.

Этот хам, умело прикинувшись галантным кавалером, вежливо оттеснил даму, вынул у неё ключик, одним движением открыл замок и замер, предлагая мне пройти вперед.

— Анна Юрьевна, а почему вы так смело открываете двери неизвестным людям? Хоть бы паспорта попросили… А если я грабителей привела, или, не приведи господь, какого-нибудь налогового инспектора?!

Анна Юрьевна, к слову сказать, вполне адекватная тётка, на этот раз застыла соляным столбом. Можно её понять: невозможно на такой вопрос ответить, не выдав своё пристрастие засунуть нос в чужие документы, и не отвечать — нельзя, вроде как, обвинили в халатности…

Андерс, похоже, сегодня решил играть роль буфера до последнего:

— Лиза, не переживайте. Мы уже представлены помощнику директора. Проходите уже, не задерживайтесь.

Ничего не оставалось, как сделать этот страшный шаг. И я шагнула.

Я искренне, всей душой надеялась, что самоопределившийся буфер шагнет вслед за мной. Предатель. Остался гонять чаи с секретарём. Конечно, лопать её сдобные плюшки намного интереснее, чем наблюдать за моей казнью. А она будет, несомненно. Только вот, знать бы — за все грехи, или только частичные? Два года — это считается давностью лет, или еще не вытягивает на амнистию?

Кир зашел следом и плотно прикрыл дверь. И мне совершенно не показалось, что его руки, очень так качественно, прошлись по моим бокам. Вроде как, подтолкнули вперед… Или просто потискали? Иначе, зачем бы им соскальзывать на мою задницу? Она здесь вовсе ни при чем!

Атмосфера сгустилась. До невероятной плотности: воздух, казалось, нужно отрезать кусочками, чтобы вдохнуть. И выдыхать его такими же маленькими, колючими кусочками. Потому что в горле моментально пересохло, будто сдавило обручем.

А еще Кир… Стоит за спиною и дышит куда-то в затылок. Жарко от него, как от печки. И руки, наглец, даже не думает убирать.

— Что вы себе позволяете?! Уберите, пожалуйста, руки от меня. — Что-то ни фига не грозно вышло. Скорее — сипло и жалобно

— Нет уж, Елизавета Батьковна… простите, плохая память на имена… Я вас буду сейчас контролировать.

Едрит твою! Это, интересно, как?!

Ну и, конечно же, наедине с Кириллом наступил рецидив моей главной болезни: словесного недержания. Это когда язык произносит мысли одновременно с их появлением. Если кокетничать, это можно назвать непосредственностью… Но, если быть честной с самой собой, то это опасная инфекция. Причем последствия, почему-то, проявляются на пятой точке. Она, прямо-таки, вся зудит и чешется, в предчувствии приключений.