Нижние Земли

Свежести приближающаяся гроза не несла, наоборот, на улице стало душно, тяжелым влажным воздухом было почти физически сложно дышать. Пока Абель, отойдя в сторону, закуривал, Даан подскочил к минивэну и постучал по его боку кулаком.

Опер-группа показываться наружу не торопилась.

А когда Даан нетерпеливо заглянул внутрь минивэна, его встретили хмурые взгляды.

– Ну и хули сидим? – неласково осведомился Даан.– Ждем, пока этот наркоман всех здесь на хер вырежет?

Двойки, сидевшие в минивэне, переглянулись, и один из них – тот, кто сидел ближе всех к дверям, с явно напускной решительностью ответил:

– Знаете, комиссар, мы тут поговорили с парнями по дороге…

– И? – Даан слегка прищурился.

– И вот что. Там же вампир этот на людей напал, так? Значит, это не наше дело, а троек. Мы сегодня уже одного преступника поймали.

– Вы поймали, – ровным голосом уточнил Даан.

Двойка кивнул и нервно облизнул губы.

– А проблемами между людьми и нелюдьми не мы занимаемся. Это не наше дело. Где тройки? Как заваруха, нас в расход пускают.

– Ты, мудила, – все еще ровным голосом сказал Даан. – Ты разжалован. Остальные?

Остальные зароптали, но с места никто не сдвинулся.

– С-суки, – выдохнул сквозь зубы Даан, наконец давая выход бешенству. – Сортиры чистить будете.

– У нас тут не армия, комиссар, – сумрачно ответил первый из разжалованных. – Инспектор решит, кто прав.

– Инспектор решит, – согласился Даан и захлопнул дверь минивэна с такой силой, что машина даже слегка подалась вперед.

В довесок Даан с размаху засадил кулаком в дверь возле ручки, развернулся и в два шага вернулся к машине, курящему возле нее Абелю и вылезшим на воздух херцландским оборотням.

– Ну что, напарник, – Даан оскалился, – настал наш звездный час. Ты и я, как два супергероя, сейчас повяжем этого ебаната. Слава, деньги, восторженные фанаты. Признайся, ты об этом и мечтать не смел.

Абель затянулся – огонек сигареты выхватил из сгущающейся темноты нахмуренные брови – и уточнил:

– Бунт?

Даан махнул рукой и ничего не ответил.

– Почему двое? – встрял Томаш. – Мы же тоже тут.

– Там вампир, которого кровью не корми – дай порвать оборотня, – весело сказал Даан. – Совсем недавно он чуть не порешил троих урожденных. Урожденных, мишка. Ты уже написал завещание?

Томаш пожал плечами и кивнул на Петра. Тот, отойдя в сторону, крестился и что-то шептал.

– Если возникнет необходимость, я клянусь не пощадить ни своей крови, ни своей жизни, – явно процитировал Томаш.

– Здесь не ваша страна, мишки, – сказал Даан, сам не понимая, почему.

Томаш пожал плечами и улыбнулся – белые зубы ярко сверкнули в темноте. Петр закончил молиться и молча раздевался.

– Я слышу кровь, – чуть заметно порыкивая, сказал Томаш. – Много крови. Нам лучше поторопиться.

Даан медленно кивнул.

Пока оборотни перекидывались – немного медленнее, чем волки, но так же бесшумно, – Абель подошел к Даану сзади и сухо сказал:

– Очень мило с твоей стороны не сообщать мне о том, что творил этот вампир.

Даан немо посмотрел на него. Абель продолжал:

– Значит, иностранцам ты рассказываешь о том, что происходило в городе, покой в котором я, между прочим, тоже защищаю наравне с тобой, а мне – не считаешь нужным?

– Абель, блядь, – свистящим шепотом сказал Даан. – Ты рехнулся? Мы с тобой вместе с Марком разговаривали.

– Не надо со мной так… – на тон выше начал Абель и резко замолчал, тряхнул головой.

– Прости, – уже нормальным голосом сказал он. – На меня что-то нашло.

– Нервы, – Даан похлопал его по плечу. – Или погода.

– Погода, да, – задумчиво согласился Абель.

Они направились вглубь тихого, как будто вымершего переулка, идя следом за двумя обманчиво неуклюжими медведями. Прежде чем нырнуть в узкий проход пешеходной зоны, Абель обернулся и посмотрел на небо. Тучи сгустились еще сильнее, и в их глубине то и дело мерцали слабые красноватые вспышки, сопровождаемые теми же еле слышными громовыми раскатами.

Телефон выпал из рук Макса. Макс присел, чтобы поднять его, но так и остался, сел на асфальт и закрыл голову руками.

Мак присел рядом, дотронулся до его плеча, осторожно, как будто боялся чего-то непоправимого.