Считай звёзды

Сжимаю зубы, сдержав вздох, и кривлюсь с довольно неприятной улыбкой:

— Ты противный.

Успокаивает лишь мысль о том, что скоро у меня появится возможность остаться наедине, залечь спать и не вставать, пока мне не полегчает. И никто не будет нарушать мой комфорт: ни отец, ни Лиллиан, ни этот хмырь за рулем, который прокурил весь салон, и теперь мне приходится ехать с опущенным окном, чтобы не задохнуться. Дождь вновь начинает моросить, ветер становится сильнее, холоднее, мне каждый вдох дается с трудом, ведь мороз беспощадно царапает глотку, блокируя доступ кислорода в легкие. На часах полтретьего, мы так долго проторчали в магазине. Прикрываю воротом шею, кашляя, и роюсь в пакете с лекарством, чтобы принять таблетку от горла.

— Ми-ло, — и чего ему не сидится молча? Говорит с издевкой, даже пускает смешок, только поэтому реагирую, поинтересовавшись с недовольством:

— Что опять? — нет, правда, что опять? Что я сделала такого, вызывающего подобную реакцию?

Поворачиваю голову, уставившись на профиль О’Брайена, который, кстати, не отводит взгляд от дороги. Повезло, что он, вроде, серьезно относится к вождению.

— Если бы я болел, — у него на устах усмешка, но в голосе не слышу привычного давления. — Моя мать не заставила бы меня ехать в задницу, чтобы купить твоему отцу лекарства.

Если честно, не знаю, как реагировать на сказанное, поэтому сохраняю хмурость на лице, цокнув языком:

— Конечно, она у тебя классная, — и почему не могу произнести подобное без раздражения, ведь на самом деле так считаю. Замечаю, как уголки губ Дилана опускаются, а равнодушное выражение немного настораживает, поэтому отворачиваюсь, избегая возможного конфликта. Ничего плохого вроде не сказала, а этот тип так реагирует. Слава Богу, от дороги хоть не отвлекается.

Да, у него классная мать. И нет, мне не завидно, что она «такая», просто… Наблюдая за их отношениями, невольно задумываюсь о том, как было бы у меня с моей мамой, будь она сейчас рядом. И эти мысли настраивают меня на негативные эмоции, так что стараюсь не пропускать их в голову так часто.

Остаток пути мне не приходится открывать рот. Пальцем указываю, куда нужно повернуть, и парень сам не заговаривает со мной, постоянно зевая, с чем сама начинаю грешить, прикрывая рот ладонью. Хочется спать.

Дома не горит свет, когда мы оставляем машину, взяв пакеты. Приходится ориентироваться в темноте. Слышу, как спускается отец, так что в сознание возвращается обида на него за такое, по моему мнению, несправедливое отношение ко мне и к Лиллиан. Ставлю пакеты на стол. Дилан сгибается, локтями опираясь на его поверхность, а лицо опускает в ладони, ровно дыша, такое чувство, что уснет прямо здесь в этом положении. Не собираюсь разбирать продукты, пускай этим займется человек, который всё это время находился дома в тепле. Отец включает свет, заставив всех щуриться:

— Вы долго, — я не стану закатывать глаза, а вот О’Брайен подает голос:

— Да что ты? — шепчет, двигая к себе стул. Садится, запрокинув голову:

— Там лекарства, — говорит о пакете, который держу в руках, собираясь взять себе немного раствора для полоскания рта.

— Лиллиан лучше, но всё равно стоит продезинфицировать горло, — мужчина делает шаг за порог, обращаясь ко мне. — Можешь, развести ей лекарство? Я пока поднимусь к ней.

— Пап, — прикрываю веки, выдохнув. — Я очень хочу спать, — сомневаюсь, что в силах самой себе развести, скорее всего просто приму еще таблетку.

— Райли, хватит уже эгоизма, — вечно одно и тоже. Его упреки не меняются, и у меня уже скрипят зубы слышать однообразную информацию каждый раз, когда не желаю выполнять какую-то его просьбу.

Мужчина выходит, оставляя меня с пакетиком лекарств, и мне стоит особого труда, чтобы не выкрикнуть ему в спину не самые хорошие слова. Качаю головой, начав резкими движениями рыться в пакете.

— Предлагаю блевануть ему на кофту, — Дилан падает лицом в стол, громко зевая. Не даю ответа, взяв со стола кружку. Чем быстрее сделаю, тем скорее от меня отстанут. Тянусь к упаковке с раствором, но не успеваю схватить, так как её берет О’Брайен, при этом раздраженно смотрит на меня, будто делаю что-то неправильное:

— Что? Это моя мать, не твоя, — встает со стула, локтем толкнув меня в сторону от стола. Хмурюсь. Нет у меня больше сил, чтоб припираться. Парень начинает заниматься приготовлением средства для полоскания, и его напрягает мое молчаливое присутствие, пока сама занимаюсь поиском таблеток для горла.

— Ты можешь исчезнуть? — ворчит, стрельнув косым взглядом на меня. — Мне хватило времени наедине с тобой. Надо еще отойти от твоего блевотно-тошнотного спектакля.

Выпрямляюсь. Из-за вымотанности равнодушно смотрю на Дилана. Плевать. Бросаю пакет на стол, отворачиваясь и двигаясь в коридор с шепотом:

— Противный, — вроде тихо, но получаю ответ в спину:

— Сказал человек, проблевавшийся в магазине.

Пошел ты.

***

В спальне взрослых пахнет масляными красками и сигаретами. На круглом журнальном столике стоит бутылка вина с недоеденными сэндвичами. Женщина кашляет, держась за шею пальцами, и морщится при каждом глотке, проверяя ладонью лоб. Горячий, но ей определенно лучше. Сидит на кровати, пока мужчина курит на балконе, сказав, что ей сейчас принесут лекарства, так что вставать совсем необязательно. Иногда его забота переходит все границы, но Лиллиан слишком любит этого человека, который делает для неё очень многое, о чем не стоит упоминать.

Стук в дверь. Женщина поднимает голову, включив лампу на тумбе, когда за дверью видит сына. Он входит, оглядывая помещение:

— Где этот тип?

— Его зовут Митчелл, — Лиллиан хрипло отвечает, улыбаясь, и двигается ближе к краю, на который садится Дилан, протягивая ей стакан:

— Как себя чувствуешь?

— Лучше, — берет его, кашляя, и поднимает взгляд на сына, слегка замявшись. — Знаю, что не время спрашивать, но… — набирается уверенности, хорошо понимая, что вопрос очень щекотливый. — Ты подумал над моим предложением?

О’Брайен потирает висок пальцем, сжав и растянув губы, но не в улыбку, а скорее выражает именно сомнение, поэтому женщина тревожно хмурится, пальцами касаясь его локтя:

— Эй, надо попробовать.

— Это не мой дом, — Дилан жестко перебивает, качнув головой, и смотрит на мать. Та опускает плечи, глотнув воды в больном горле:

— Знаю, но…

— Мам, я не перееду, — заявляет шепотом, ведь рядом Митчелл. — Ты спокойно можешь перебраться, — напоминает, но Лиллиан обеспокоенно вертит головой:

— Нет, тогда он…

— Всё, отстань, — парень морщится, дернув рукой, чтобы освободиться от хватки матери, и встает, быстрым шагом покидая комнату.

Лиллиан опускает взгляд на раствор в стакане и начинает стучать зубами, сдерживая желание кусать губы и ногти.

Если она сбежит одна, то Шон не станет её искать, потому что под рукой будет Дилан.

========== Глава 5 ==========

«Хэй, мам, как там в Нью-Йорке?

Знаю, ты сильно занята на работе, постоянные перелеты, ты ведь до сих пор играешь в оркестре? Было бы здорово как-нибудь побывать на твоем концерте.

Знаешь, скоро лето. Ты не приезжаешь в домик у озера уже много лет, а твои растения ждут тебя. Я тоже жду, вот хожу, пытаюсь привести их к жизни, хах, выходит жалко, даже статьи не помогают мне понять, как следует ухаживать за ними.

На самом деле, мне хотелось бы с тобой провести это лето. Я уже писала о том, что хочу поступить в университет в Нью-Йорке? Или колледж. Куда возьмут, туда рвану, не могу больше жить с отцом, мам. Нет, он не бьет меня, но тяжело переносить постоянное давление. Знаю, не стоит упоминать его в письме, неприятно, наверное, читать, но мне хочется кому-то выговориться. Мам, давай встретимся летом? Ты найдешь для меня время?»

Отправить? Нет, бросаю в черновик, нервно куснув нижнюю губу. С комком в горле смотрю на список черновых писем, которые начинают копиться на моей почте. Самое первое письмо отправлено семь лет назад. До этого я писала с почты отца, но мать не отвечала ему, поэтому испытывала неописуемую детскую радость, когда получилось создать свой почтовый ящик, вот только первые письма не получали ответа. Такое чувство, мама не знает, что это правда я, хотя писала ей, кто это. Мне было лет девять, когда я стащила у отца телефон, чтобы записать номер мамы, но он оказался неверным. Думаю, она сменила его, чтобы оборвать любую связь с мужчиной, и понимаю такое рвение, ведь отец, после её ухода, продолжал каждый день звонить, напиваясь. Во время депрессии он стал спокойнее, вообще не выходил на контакт. Но до этого мужчина правда проявлял серьезную настойчивость, тем самым оказывая психологическое давление на маму.