Страница 113 из 115
– Август, это не наш ребенок, – женщина кричит неистово и бьётся в истерике.
– Ты просто устала, дорогая, – меланхолично отвечает ее муж и пытается привести в чувство обезумевшую женщину. Стоящий рядом лакей хватает ее за руки, выворачивая запястье, но Агата пытается вырваться, шипит и царапается, словно разъярённая кошка.
– Мистер Лерой, настойка для госпожи готова!
Юная миссис Финч откупоривает пузырек с голубоватой жидкостью и насильно вливает ее в рот хозяйки. Несчастная еще какое-то время содрогается в конвульсиях, а потом затихает. Лакей выпускает ее из захвата и укладывает уснувшую женщину в постель.
Мистер Лерой осуждающе качает головой и выходит из комнаты.
Перед глазами вновь встает пелена из серой дымки, а когда развеивается, я понимаю, что вновь вернулась в нашу спальню. Прямо на меня смотрит бледная копия Агаты Лерой. Воплощение ее души, оставшееся в этом мире, похожее сейчас на черно-белую гравюру из книги. По серому искрящемуся лицу призрака трудно понять, какие эмоции она испытывает и способна ли вообще на чувства. Но то, с какой интонацией произнесены эти слова, не составляет сомнений, как страдает покойная миссис Лерой.
– Миссис Финч подменила детей? – спросила я, не в силах осознать увиденное.
– Мой мальчик, мой мальчик, – бормочет Агата.
Вспомнился недавний рассказ Колберта, теперь его слова воспринимались совершенно в другом свете. После смерти жениха Сьюзен Финч узнала, что ждет ребенка. Именно этим обусловлена резкая смена настроения и полнота. По всей видимости, она уезжала на какое-то время из города, чтобы никто не узнал, что она родила ребенка без мужа. А затем, вернувшись в родные места, нашла работу у семейной четы Лероев, у которых, вот совпадение, тоже недавно родился сын.
Теперь картина предстала полной, и все недостающие детали встали на свои места. Мать Кэтрин, Ребекка Лерой, тоже скорее всего пострадала от ее рук. Молодая женщина не должна была рожать новых наследников, пришлось бы делить наследство, а обожаемый сын, ради которого пришлось пойти на детоубийство, остался бы обделенным. Поэтому миссис Финч долго травила Ребекку, подсыпая в пищу яд небольшими дозами, чтобы не было подозрений. Ведь смерть второй жены от несчастного случая могла вызвать ненужные пересуды. Такая же участь грозит и юной Кэтрин, если мерзавка уже не начала давать ребенку яд. В чем я сейчас уже не сомневалась.
– До сих пор не могу поверить. Такая приветливая дама, глаза так и светятся добротой. Первый раз я так обманулась в человеке.
Страшно подумать, а ведь возможно Бруно был в курсе действий этой страшной женщины. Интересно, знает ли он, кто его настоящая мать.
Шатающейся походкой я побрела прочь из спальни. Колберт, дежуривший в гостиной, встретил меня потерянным взглядом. Я сама была похожа на привидение: бледное лицо, окровавленное платье, но сейчас у меня не было времени и сил переодеваться.
– Мадам, есть новости? – дворецкий вскочил на ноги и затравленно вглядывался в мое лицо, ожидая услышать неутешительный ответ.
– Все будет хорошо, – прошептала я сухими и потрескавшимися губами. – Ты мне нужен, есть одно дело, которое не терпит отлагательств.
– Как скажете, – кивнул Колберт. – Сию минуту исполню.
– Бери лопату и пойдем в сад, – проговорила я.
Мажордом посмотрел на меня, как нас сумасшедшую, но у него хватило выдержки не задавать уточняющих вопросов. Он сходил за инструментом и последовал вслед за мной в парк. Я даже не плутала, прямо шла к нужному месту. Видимая только мне Агата Лерой вела нас сквозь закоулки сада и остановилась перед кустом красных роз.
– Копай тут, – прошептала я.
– Помилуйте, миледи, такие цветы красивые, – неожиданно возмутился Колберт
– Прошу тебя. Исполняй приказ, – руки немели, сердце бешено рвалось из груди, отдавая стуком в ушах.
Мажордом пожал плечами и принялся ломать ветки, а затем стал копать. Через некоторое время железо ударилось о камни. Колберт отбросил лопату и стал убирать булыжники в сторону. Я подошла ближе и поставила рядом фонарь, свет от которого осветил прогнивший синий платок с желтыми цветами.
– Что это?
Я отвернулась, когда покрытая морщинами рука Колберта стала разворачивать сверток.
– Боже правый!
Дрожащим голосом я попросила дворецкого отправиться в полицию, в общих чертах рассказав, какое преступление совершила миссис Финч двадцать пять лет назад, и возможно, до сих пор творит злодеяния. Меня не волновало, что придется давать показания, рассказать о своем даре, чтобы выступить свидетелем. Если на моем запястье появится клеймо, значит, так тому и быть. Мужчина поднял сверток и нетвердой походкой пошел в дом.
– Мой мальчик!
Впервые на лице призрака появилось подобие улыбки.