Порочная невеста

– Да, мы сделаем это, – пообещала я. – Скажи, Бруно знал, что миссис Финч его мать?

Вместо ответа женщина прикоснулась к моей руке и заглянула прямо в глаза.

– Поспеши, осталось совсем немного времени, чтобы попрощаться, – ее слова вихрем ворвались в мою голову и заставили на мгновение оглохнуть.

– Нет, я не хочу терять Чейза, – от отчаянья я сжала ладони так, что ногти вонзились в кожу. Призрак исчез, оставив меня одну, и я бросилась к умирающему мужем.

Чейз метался по постели, сгорая в лихорадке. Жар сейчас мучил его, а раньше огонь был спасением. Мысль о том, что если бы он не запечатал демона внутри себя ради меня, то был бы сейчас практически здоров, не давала покоя. Я лихорадочно скинула с него одеяло и дрожащими руками принялась срывать часть бинтов, закрывающих раненую грудь. Под тканью нашла уже знакомую пентаграмму, голубой узор, выжженный на коже. Метнулась к секретеру, чтобы достать нож для бумаг. Лезвие небольшое, зато острое, как раз то, что мне сейчас нужно. Схватив нож, я несколько мгновений повертела его в руках, обдумывая свой предстоящий поступок, а затем, вернувшись к постели, опустила клинок на кожу, полоснула по пентаграмме, разрывая круг. И без того мокрые бинты вновь обагрились кровью, а я продолжала соскребать голубой узор.

– Чейз, очнись, – попросила я, нависнув над его телом, стараясь разглядеть в лице хоть какие-то признаки пробуждения, но он оставался все так же безучастен. Клинок упал на пол, жалобно звякнув. Рана, больше не сдерживаемая тугой повязкой, вновь закровоточила. Все бесполезно, ничего не выходит.

Неожиданно краем глаза я уловила еле заметное движение. Веки Чейза дрогнули и через секунду открылись. Красные глаза зажглись; словно два уголька, они способны были прожечь насквозь. Я отпрянула, но, запутавшись в пышных шифоновых юбках, упала на колени, не добравшись до двери.

– Фабиана, ты очень умная девочка, – вкрадчиво произнес Чейз.

Я глядела на демона в обличии своего мужа и, несмотря на то, что понимала: возможно, совершила большую ошибку – радовалась, как стремительно затягивается ранение на бледной коже. Кровь, еще минуту назад лившаяся рекой, сейчас запеклась, края раны рубцевались на глазах.

– Неужели так соскучилась по мне? – усмешка тронула губы, заставляя меня вздрогнуть.

– Вылечи Чейза и убирайся!

– О нет, твой муж навсегда останется в своем блаженном сне, я не позволю ему больше контролировать это чудесное тело.

Я заплакала от бессилья, понимая, что сама загнала себя в ловушку. Да, сейчас у меня будет здоровый муж, но это будет не Чейз. Встав на ноги, побрела к камину, мысли путались, я оперлась ладонями на тяжелую каменную полку и зарыдала. За спиной раздались шаги, я закусила губу, не в силах обернуться и столкнуться взглядом с этими страшными глазами. Неожиданно легкая, почти невесомая снежинка спустилась с потолка и упала рядом с моей ладонью. Я нахмурилась, вглядываясь в деревянную полированную панель. Странное пятно, будто выжженное изображение бабочки. Перед глазами встал недавний сон, когда демон обманом выманил у меня поцелуй и огненная бабочка, летевшая к камину. Взгляд скользнул по крылу, мелкие витиеватые буквы сами собой сложились в имя.

– Велиар, – прочитала я вслух. Шаги за спиной стихли, на шее появились мурашки от обжигающе огненного дыхания. Я зажмурилась, не в силах посмотреть на того, в кого превратился мой муж. – Твое имя Велиар. Я изгоняю тебя. Уходи и больше никогда не возвращайся в этот род.

– Умница, – прокаркал демон рядом с моим ухом. – Удивительно, как вовремя ты догадалась. Мне так не хочется покидать это насиженное местечко, но сделка есть сделка. А я всегда держу свое слово.

– Убирайся, – вновь повторила я.

– Может, прощальный поцелуй? – насмешливый тон сменился кашлем, долгим и натужным. Резко обернувшись, я вовремя успела подхватить Чейза, который рухнул прямо на меня. Я покачнулась и с трудом удержала его тяжелое тело, уберегая от удара головой о каменную кладь камина.

– Боже, Чейз, очнись мой милый, – я почти рухнула вместе с ним на ковер и провела рукой по прохладному лбу. Жар ушел, и это означало то, что мой муж исцелился, или умер.