Вне имён

В палате последние несколько дней она усиленно отсыпалась, и, наконец, почувствовала, что начинает восстанавливаться от депрессии. Пока ее до сих пор не водили к врачу и вообще не трогали, только "закармливали" таблетками. Она видела, что происходило в этой общей палате, называемой "надзорной", с теми, кто отказывался есть таблетки: их насильно кололи магнезией или же привязывали к койке (после того, как они бурно "отказывались"). И потому, свои таблетки в первый прием она дисциплинированно проглотила. И правильно сделала, потому что у нее тут же потребовали: "Покажи язык!" Но, будучи, таким образом, впоследствии на хорошем счету, она их прятала под язык и выбрасывала в туалете.

А сегодня ее, наконец-то, перевели из "надзорки", в которой постоянно дежурили две санитарочки, в одну из "общих". Перевели вчера вечером, и она сразу заснула.

Сейчас она сидела на кровати, припоминая сон. И никак не могла вспомнить хотя бы что-то; и, тем не менее, не вспоминавшийся сон не давал покоя. Что-то там было важное, как ей казалось...

Теперь напротив нее на кровати лежала девушка примерно ее возраста, с короткой стрижкой. Она смотрела в потолок и насвистывала бравую мелодию.

Другая девушка, совсем молоденькая, вероятно, еще школьница, сидела на кровати у окна и расчесывала длинные волосы. У стены около двери дама постарше их всех пила кефир из тетрапакетика и ела печенье - вероятно, передачу из дома.

Та, что со стрижкой, вдруг перестала свистеть, чуть свесилась с кровати в сторону Марии и шепотом спросила:

- Ты тут за что?

- Так. Депрессия. А ты?

- Суицид, - важно ответила та. - А Сашку - мамашка сдала, - и она кивнула в сторону той, что с кефиром. - За то, что по ночам не спит. А не спит - так, дела сердечные... Грымза мамашка, в общем. Стерва. А Маринка, - и она кивнула в сторону окна, - и правда того... У нее "канал". С инопланетянами. Жуть!

Своего имени новая знакомая не назвала. И чуть позже Маша поняла, почему. В коридоре у окна соседка по палате ей призналась: "Знаешь, почему я не представилась тебе? Не хотела женским именем. А ты мне немного нравишься. Я...непонятно, что. Хотя, сложно об этом говорить. Я - среднего пола, в общем. И мысленно зову себя Эйджен. И ты меня так зови. Для подбодрения моего духа. В общем... я - девочка, которая хочет быть мальчиком. Смешно? Ну...вот, потому и суицид, - и она показала Марии порезанные до крови руки. Раны были уже слегка поджившие, но глубокие.

- Это - не выход, - ровным голосом заметила та.

- Я знаю. Я теперь это понял, - ответила Эйджен.

С этих пор Маша в разговорах с Эйджен стала уклоняться от употребления по отношению к ней глаголов в прошлом времени. Сказать "ты пошел" или "сделал" и т.п. она не могла: язык не поворачивался, но и обидеть женскими "пошла" и "сделала" - тоже. Приходилось словесно маневрировать. А сама Эйджен говорила о себе, как о мальчике, используя "мужские" глаголы.

-Ты куришь? - спросила после обеда в общей "столовке" Эйджен.

- Нет. А что?

- Тут у парней сигарет можно стрельнуть. Если к дверям подойти, что у туалета. Они ведут на мужскую территорию. А еще, наши - ну, те, кто нормальные, - записки под дверь подсовывают. Знакомятся, переписываются - от скуки. Я пойду, сигарет стрельну.

- А курить где будешь? Ведь засекут.

- Ночью все спят. Санитары - тоже, если только "новеньких" не завезли. Можно покурить даже здесь, в комнате, где обедаем. Сесть на диван и телек включить. Застукают - спать отправят, только и всего. И то, не все: санитарки есть добрые. Разрешают ночью телек смотреть.

- Обалдеть! А... компьютер здесь есть?

- Есть, но только в кабинете врача. А кабинет ночью заперт на ключ. Ключ - на вахте. Ну, там, где рядом "ванна", через которую все проходят. Это - на первом этаже.

- Давай, попробуем его стырить. На время. Ночью. Мне комп нужен.

- Он запаролен.

- Тогда... Отменяется.

- Не-а... Чушь. Я случайно пароль слыхал. При разговоре врачихи и новенькой медсестры. Она ещё пароля не знала. Я так и думал, что эта инфа мне понадобится. Даже записал его. Но сейчас уже наизусть помню. Хотел - днём, когда врачихи не бывает, войти в кабинет и послать всем приветик. Но, кабинет или закрыт, или кто-нибудь там есть.

- Пойдем ночью, стащим ключ? Кто-нибудь вахтершу чем-нибудь отвлечет, а кто-нибудь ключ стащит...

- А - что? Немного драйва! Согласен. Но я сам пойду, потырю, в одиночку. Одному из нас лучше не светиться, меньше будет проблем. И так - даже проще. Просто, надо выследить удобный момент. Ходит же она когда-нибудь в туалет, так зачем ей дверь каждый раз запирать, ночью-то? И... что мне за это будет? Если ключ принесу?

- Уважуха.

- Только и всего? А не чмокнешь в щечку?

- Не прикалывайся. Я - не сахар, не мед и не уксус, Ромео!

- Отбрила... Ладно, чего уж. Буду с нетерпением ждать ночи. Хоть какое-то разнообразие, занятие интересное, - хмыкнула Эйджен.

Мария поняла, что просто хватит уже валять дурочку, а пора предпринимать чего-то. Поиск возможен даже внутри тупика. Надо не мечтать о том, что можно сделать при других обстоятельствах, а действовать здесь и сейчас. Да, даже здесь, в психушке, она попробует узнать, как там Фред, Николай... С Николаем ей просто надо расставить все точки над "i": или разорвать с ним навсегда отношения, больше не вспоминая никогда, или... Простить, помириться... Только бы он снова стал прежним, таким близким ей, Николаем...

Глава 4. Файл без имени.

Интел - от сокращенного "интеллект"... Вроде бы, вначале это звучало так: "Сохраненная единица интеллекта", и планировалось называть нас СЕИ или СЕДИ, но аббревиатура не прижилась. Сперва нас стали называть "интеллекты компа", а потом - просто "интелы". И всем понятно, о ком или о чем идет речь. Дело в том, что некоторые продолжают считать нас людьми, а другие - неодушевленными предметами, навроде компьютерного вируса или, например, игры такой, компьютерной. Я сам не знаю, что я теперь такое. Набор записанных на кристалле памяти символов, запущенных в сеть? Куда запущенных, где я нахожусь? Эту самую "сеть" нельзя ни потрогать, ни услышать, ни увидеть, если не работает компьютер. Но ведь я живу непрерывно, потому что где-нибудь на планете обязательно работают компьютеры, подключенные к сети. Кстати, компьютерами, похоже, сейчас называются любые устройства с выходом в интернет, будь то компы, планшеты, айфоны, айпады, редуксы, анторы, рапперы, свиннеры или тому подобные устройства. Всем стало "до фени", на каком принципе работают все эти штуки.

Я - Фрэд. Интел. Интелом я стал совсем недавно, и еще помню осязательные ощущения; я знаю, что чувствовал, когда гладил кота или целовал женщину. Я знаю, как бывает больно, когда сломаешь ногу или порежешься... Но я уже интел, и я не захотел бы вновь стать человеком; разве только, если бы это было нужно и важно другим, для какой-либо миссии. А так... Мне нравится, что не надо есть и ходить в туалет, готовить пищу и мыть пол; я всё время здесь, и никто не может выгнать меня "из компа", забрать или сломать мой гаджет. Потому, что у меня нет гаджетов. Это - я есть внутри гаджетов, встроен в них. Хотя вовсе и не нахожусь внутри одного из них... Не пытайтесь понять: я сам ничего не понимаю. Я чувствую себя бесплотным духом или океаном, созидающим сны или беседующим со всеми.

Но, тем не менее, я - только лишь Фрэд... Нет у меня других имен и названий. Впрочем, мы вообще живем в эпоху тотальной ликвидации имен. Во-первых, повсюду теперь сносят памятники, по той причине лишь, что большинство населения не знает тех поэтов, писателей и художников, которые на них изображены. Но ликвидируются не только имена великих. Но, даже самые простые, будничные имена. Так, вначале клички ребят из подворотен заменяли собой имена лишь в определенных кругах. Но постепенно зона их распространения вышла за пределы уголовного и воровского мира и затопила собой политику, профессиональную сферу, и тому подобное. И, конечно же, интернет. Произошла всеобщая ликвидация широкого употребления имен. Их сменили ники. Почти везде. Многие люди существуют, в большей части своего времени, только под кличками или никами. Что уж говорить тогда о нас, интелах. У нас и вовсе нет ничего другого, кроме вымышленного обозначения себя.