Вне имён

- А как можно контролировать события?

- Полным контролем над собой и неожиданными решениями. Ты научишься: нужна практика. Слова тут бессильны. Контролируй себя даже во сне, каждую минуту... Это - очень сложно поначалу, но потом - просто не сможешь жить иначе. Если ты решишь связать свою жизнь с моей, то... Встречаться с приспешниками теней тебе придется. И научиться их не бояться.

Теперь они ехали в метро, спускаясь по эскалатору среди таких же мокрых людей.

Немного погодя, Неназываемый наклонился к уху Фанни и тихо сказал:

- Мы пойдем сейчас в ту дворницкую, где работает Схимник. Он должен будет вскоре приступить к работе. Похоже, он работает за кого-то, кто оформлен официально и получает за эту работу деньги. Схимнику же перепадает немного еды, быть может, часть денег, и возможность поспать в подвале дворницкой. Но он... В основном, где-то ещё бродит. К счастью, у него, вероятно, остались еще друзья. С жильем или работой, где можно ему переночевать.

- Но... Что мы ему скажем? Он нас не испугается?

- Не знаю. Будем действовать по обстоятельствам. Нам, в любом случае, нужно будет забрать его под белы рученьки, и поселить среди наших. Кстати, он выглядит как старик. Хотя ему что-то около пятидесяти. По мнению поэта, его друга, Схимник очень религиозен. И, кажется, неуживчив. Но он... Наш. Каждая жизнь имеет ценность, и особенно - в наши дни, когда всё более и более становится пустых людей, программируемых мешков с костями, с отсутствием всякого сознания... Настало время очеловеченных машин и бездушных людей... Странное время...

- Нет. Страшное. А... ты считаешь интелов частью машины?

- В какой-то мере. Они не проживут и дня вне сети.

- Да, и это... печально.

- Еще печальнее, чем ты пока думаешь. Но всё же печальней то, что есть, вроде бы, биологически люди, но... Мозги их законсервированы встроенными блок-схемами, абсолютно чуждыми всему человеческому. И эта хрень активно размножается в сходной среде... Они даже никогда не выходят из такого полужизненного состояния, эти люди.

- Это - как психические заболевания?

- Да, это они и есть. И почти все ими болеют.

Они вышли из метро, и пошли искать нужную им улицу и дом. Вдруг, внезапно, Фанни стало безнадежно-тоскливо, и беспричинная грусть сжала её сердце. Неназываемый заметил это и сказал:

- Это... Ты ловишь здешний эмоциональный фон. Немного закройся, я имею в виду эмоционально, Фанни, - сказал он. - Мы уже подходим.

Дверь в подвальное помещение была не заперта. Даже на крючок с внутренней стороны. Они спустились к этим дверям по ступенькам и теперь с легкостью открыли её и оказались внутри небольшого закутка за перегородкой. Напротив двери здесь висели телогрейки и кучей валялись старые валенки и сапоги, какое-то тряпье, поломанная гитара. Сбоку - небольшое оконце, зарешеченное с улицы. Вовсе неожиданной была здесь клетка с канарейкой. Птица притихла и зажалась в угол. За загородкой слышался шум и ругань. Там кого-то били. Фанни даже в темноте заметила, как побледнел Неназываемый.

- Кажется, поздно, - прошептал он и ринулся за перегородку, в проем без дверей, занавешенный лишь шторой. Фанни последовала за ним.

Человека, распростертого на полу и одетого в старую телогрейку, похоже, били долго. Ногами. Скорее всего, он отключился при первом же ударе, но его продолжали бить. Остервенело, без остановки. Из носа потерпевшего текла кровь, а голова была запрокинута. Маленькое помещение за перегородкой было без окон, здесь стоял покосившийся столик и топчан, застеленный старым одеялом. Единственная лампочка, свисавшая с потолка на тонком проводе, раскачивалась сейчас из стороны в сторону; один из увлекшихся избиением периодически задевал её головой. Всего нападавших было трое, и вид у них был зверский.

Неназываемый подскочил к ближайшему верзиле и заломил его каким-то хитрым приемом, по-видимому, сломав ему руку. Тот грузно завалился на пол. Двух других, только что успевших обернуться, он схватил и, треснув головами друг о друга, раскидал в стороны. Затем подошел к тому человеку, что лежал на полу, присел рядом и приложил ухо к его груди:

- Дышит...И сердце бьется.

Фанни подскочила тоже к нему, и они вместе вынесли легкое, изможденное худое тело на воздух. Подонок со сломанной рукой вышел вслед за ними, и, бочком-бочком, заковылял мимо, куда-то прочь, постепенно срываясь на бег.

- Нужно убираться куда-нибудь, и поскорее, но долго идти нельзя: привлечем внимание. Я вызову наших, из одной частной медицинской клиники, официально - зубной, - сказал Неназываемый. - Они должны быстро подъехать.

Фанни и Неназываемый, держа с двух сторон Схимника, покинули двор-колодец и затаились в подъезде.

- Спрячем его за нашими плащами. Если будут мимо проходить люди - изобразим влюбленную пару, - шепнул Неназываемый.

- С удовольствием, - пошутила Фанни.

Они забились в угол подъезда. Долго тянулись минуты ожидания: у них на руках был раненый. Фанни то и дело поглядывала за маленькие прозрачные стекла дверей. Но первым заметил подъехавшую машину всё же её спутник. И они поспешили прочь из подъезда, неся на руках еще на пришедшего в сознание человека.

Вскоре, в чистой и уютной частной клинике, они ждали заключения врачей в приемном покое. Один из медиков, наконец, вышел и спокойно сказал:

- Будет жить. Отбиты почки, легкие повреждены, и так, по мелочи: синяки, ушибы, ссадины... Пускай немного ещё у нас побудет.

- Когда немного подлечите, доставьте его ко мне, - сказал Неназываемый.

*

Схимник поправлялся довольно быстро, и вскоре уже мог самостоятельно передвигаться.

Но Фанни всё еще была его сиделкой. И на себе почувствовала, какой пристальный взгляд может быть у этого странного человека. Он внимательно наблюдал за тем, как она ставит и включает электрочайник, как размешивает чай маленькой золотистой ложечкой и как подает этот чай ему. И этот взгляд таких внимательных глаз заставлял Фанни не просто заваривать чай, а священнодействовать: ей приходилось отдавать себе отчет в каждом движении, будто она танцевала странный танец или проводила чайную церемонию. Слишком цепким был этот взгляд.

Кроме того, Неназываемый дал ей точное распоряжение, чтобы она, когда Схимник пойдет на поправку, как можно чаще заходила к нему. "Это важно. У тебя с ним есть контакт. Постарайся поговорить с ним по душам. Человек много пережил, и от тебя зависит, быстро ли он восстановится. Медики убрали с него метку теней: те его выследили. И ему пришлось пройти такую же процедуру, как и тебе. Он - несомненно, наш".

- Фанни, где я? - спросил, наконец, Схимник однажды.- Эта комната не похожа на больничные покои. А вы...на санитарку.

- Среди друзей. Это место... Мы называем его "дом". Таких "домов" в Питере несколько. И здесь живут только такие люди, которые созвучны нашей общине. Можно сказать, творческие, интеллигентные. Можно - беззащитные. Некоторая неформальная организация дает им защиту и учит защищаться и спасать других... Если их можно спасти.

- Я ничего и никогда не слышал об этой организации.

- И не услышите. Она вне религии, общественных движений, определений и границ. Она помогает тем людям, которым трудно выжить... В том социуме, который приносит беды и страдания, в том ежедневном "выживании сильнейших", которое убивает более тонкие, творческие и созидательные энергии.

- У этой организации есть название?

- Нет. У неё нет названия. И потому...её нельзя вычислить и разрушить. Да и у нас, у многих, давно уже нет тех имен, что значились в первом паспорте.

- И... Чего вы хотите?

- Я не знаю. Я сама только недавно попала сюда.

- Ну да. Вы же... Так молоды.

- Я старше вас.

- Мне пятьдесят два.

- Мне - сто один.

- Не шутите так, Фанни. А вдруг, я поверю?