Вне имён

- А я и не шучу, - твердо ответила она.

Схимник внимательно посмотрел в глубину её зрачков.

- Расскажите о себе, Фанни. Так, что-нибудь.

- О себе? - переспросила Фанни, на мгновение отведя взгляд, будто вглядываясь куда-то вдаль.

Снова всматриваясь в глубину глаз собеседника, она вдруг, совсем неожиданно, провалилась в воспоминания. Отчетливо увидала себя в комнате, в которой жила со своим первым мужем, в компании пришедших к ним гостей...

Где-то на далеком теперь от нее краю вселенной...

В маленькой комнатке их общежития, где они жили с двумя довольно взрослыми детьми, вечно толпились и "тусовались" какие-нибудь люди. Такие, которые кого-нибудь из себя усиленно изображали: преподавателей вуза, православных христиан, великих эзотериков, поэтов, музыкантов... При этом "религиозно ушибленные" или просто "православные" легко совмещали свой "духовный поиск" со слушанием "Гражданской обороны". Или - курением конопли. Другие пели под гитару странные песни, вроде "Марихуана моя" или "Да будет свет, сказал шахтер - и не вернулся из забоя", совмещая их с рассуждениями о русском космизме и с портретом Че Гевары на майках. Третьи, свои "жизненные" философские размышления чередовали с рассказами о поездках в Израиль и Египет... "Да что там та Стена Плача: я там сильно в туалет хотела; пришлось в мужской сходить... Чуть международного скандала не случилось"; "Да что там та пустыня: мы туда выехали вечером и водку пили", - говорила, к примеру, некая молодая женщина, которая некоторое время жила в Израиле и вернулась назад, в Россию. Другая рассказывала о Египте: "Не поехали мы на эти пирамиды: чего там смотреть? А в отеле мы так нажрались! И валялись потом на пляжике!" Рассказы о Турции и Египте непременно заканчивались вздохами о Советском Союзе, при котором "так было хорошо", гораздо лучше "всех этих заграниц".

Фанни никогда не понимала этакого коктейля из христианского низкопоклонства, чтения молитв перед принятием пищи, - и одновременного слушания рока, "Нирваны", русского рэпа; смесь икон со Сталиным, идей о вселенском коммунизме - и подкрепления их чем-нибудь психоделическим, с транквилизаторами на закуску.

Впрочем, Фанни никогда не любила толпы...

Теперь ей было ясно, что в случае этих знакомых, тени проверяли, какая установка в этой среде придется по вкусу, и вызывали полный расколбас у не совсем традиционно мыслящих, но всё же слабовольных личностей. Проба одновременно нескольких противоположных установок... Поиск того, на что лучше клюнут.

Клюнули, увы, на милитаризм и войну...Их Сталин в головах с легкостью сочетался теперь с православием и коноплей. В одном букете.

Букет вылился ненавистью ко всем окружающим народам и странам.

- "У тебя так всё хорошо, а у меня - так плохо. Потому, я пришел тебя убить",- так, кажется, сказал мне сосед снизу? Вполне выразительно, как массовый взгляд окружающих на мир вокруг, - подумала Фанни.

Потом, значительно позже, некоторые мальчики и девочки, подростки конца девяностых годов двадцатого - начала нулевых годов двадцать первого века, из числа знакомых студентов бывшего мужа; с их нирваной, коноплей, Че Геварой и православием - только, уже выросшие... Были встречаемы ею на просторах интернета... Она жила уже в Питере, и с ужасом обнаружила их в социальных сетях, в контакте, в фейсбуке... Взрослые, они смотрели на неё с аватарок: мужчины, одетые в берцы, в камуфляж, женщины в мини-юбках и высоких сапогах, с автоматами Калашникова и "лимонками"... Они призывали, "назло прогнившей Европе" возродить "Великую Сарматию" на юге России, создать там "милитаристско-идейное, молодое государство"... "Мифотворчество, как завещал нам наш великий земляк Лосев, началось здесь, на Юге", - с апломбом заявлял некий "мультимедийный журналист и писатель Юга России". А Фанни с удивлением узнавала в нем молодого парнишку - пономаря Новочеркасского собора, который в конце девяностых слушал Егорку Летова и бредил Че Геварой...

А уже совсем взрослый, "парнишка" возглавлял молодежные ряды казачества, ополченцев "Великого войска Донского" и призывал их "расширить границы великой Скифо-Алании до её истинных размеров, завоевать территорию от Южной Осетии, через Кубань, Дон и Украину, до Запада, заканчивая Великобританией"... Осуществить "Сарматский ренессанс", значит... Сам он, впрочем, лично воевать не собирался.

Фанни помотала головой... Ей вовсе не хотелось сейчас погружаться во всяческий бред прожитого, тем более, в выдаваемых сейчас её мозгом вариантах. Не было там, в этом прошлом, ничего хорошего...

- Я... Не прошу вас рассказывать о личной вашей истории... Только... Мне хочется поговорить с вами, зацепиться за что-то, нам обоим близкое. Где вы родились? - взор Схимника проникал, казалось, в самую её душу, - В Питере?

- Нет. На юге. Сейчас - это территория Сарматской Республики. Я родилась в Новочеркасске.

- Надо же, мы с вами - земляки! Я...из Таганрога. В 26-м был призван "Великой Сарматией" в милитаристские ряды "верной молодежи" для Великого Похода на Запад... Жуть! Девушки - в кожаных юбках, юноши - в штанах с лампасами, упасть и отжаться, автомат разобрать на скорость - всё это ещё в школе... Мои ровесники с первых классов мечтали воевать... Так и отвечали, на вопрос, кем ты хочешь стать, когда вырастешь: "Я хочу умереть на полях сражения"... Понятно: заводы стояли, работать было негде, наука, образование, медицина - полностью были развалены; ведь это - не Питер, не Москва, где более-менее, жизнь оставалась... А на окраинах - прежде всего, всё пошло прахом. Заводы давно развалились, в прямом смысле этого слова, медицина и образование - отсутствовали. Не было света, магазины не работали, а по поселкам и хуторам казаки с нагайками разъезжать стали...

Ну, именно в 26-м я и понял: пора бежать. Иначе, пошлют стрелять в людей, ни в чем не повинных. А куда? В Украину не сбежишь: там казачьи посты кругом. На границе, с обеих сторон, стоят танки, пулеметы, зенитки. Через них не пройти. На Урал - так там "Красный Урал" с Че Геварой на знаменах... В Казахстан - тоже не пустят, прибьют на границе, и правы будут: всякое отрепье с наших краев туда суется. Осталось одно: сюда двигаться, в Московию. Ну, по Московии я тоже помотался изрядно, пока в Питере, не так давно, не осел.

Границу с Московией я, понятное дело, пересек нелегально. Конечно же, потом прошел чипизацию, но остался без паспорта и других документов и почти вне закона, бомж-гастроарбайтер с личной идентификацией... Ни семьи, ни прописки... Человек третьего сорта. Ни в вуз не поступить, ни на приличную работу устроиться... Так и живу. Иногда, грешным делом, даже подумывал: может, зря из Великой Сарматии ушел. Хоть с документами был бы... В общем, попал я из огня, да в полымя. Хотя...Я почему-то полюбил этот город... Мой Питер...

- Я тоже, - сказала Фанни. - Я здесь училась, тогда и полюбила его навсегда.

Они немного помолчали. За окном было темновато. Шел дождь.

- Схимник, - Фанни сказала тихо, - Можно, я так буду вас называть?

- Да. Меня так зовут друзья.

- Схимник, что вы там такого написали, в своей тетради? Той самой, которую нашел ваш друг... Выброшенную в мусорный контейнер... По которой он вас и разыскал...

- Вы в курсе этой странной истории?

- Да.

- Ничего особенного там не было. Там был черновик нескольких моих сказок, несколько придуманных мною афоризмов, стихов, карта фантастической земли, текущие записи: телефоны, адреса... Но, найдя эту тетрадь, он понял что-то важное только для него. Наверное, что он не одинок в этом мире... И захотел меня отыскать. Вовсе не затем, чтобы отдать назад эту тетрадь. Для него важным было то, что мы существуем.