Песок

Подполковник достал из командирской сумки карту и отметил места планируемых аэродромов.

- Вот так, товарищ генерал - майор! План и объем работ обозначен. - Вставил реплику комиссар.

- Как быстро планируется оборудовать самолеты вашими приборами и радиостанциями? - Уточнил комдив.

- Надо смотреть, как и что. Не помешает помощь вашего инженерно-технического состава.

- Весь личный состав, за исключением тех, кто обслуживает и готовит самолеты к полетам, будет в Вашем распоряжении.-

Захаров покрутил головой, разминая шею. Это ж мы каких дел тут понаделаем!

г. Вязьма. Штаб 16-ой армии.

День пролетел незаметно, комиссар в штабе не появлялся. 252-пограничный полк передал свои позиции сводной группе южного направления и убыл в район Хватов Завода. 16-ый совершал марш туда же.

Первым на совещание прибыл комиссар. Чем он занимался днем - генералу было неизвестно. Цанаве сделали все необходимые пропуска и Рокоссовский в окно видел, что тот вместе со своей охраной несколько раз выезжал куда-то. В этот раз он был в шинели с полковничьими шпалами в петлицах. Зайдя к Рокоссовскому и поздоровавшись за руку, начал расстегивать портупею у вешалки. Повесив шинель и застегнув ремни, подошел к чайнику и налил себе кипятка в стоявший рядом стакан. Добавил заварки, и, прихлебывая маленькими глотками обжигающий чай, стал мерить шагами кабинет командарма.

Минут через десять, ближе к 22 часам, начали прибывать командующие армиями. Лукин и Вишневский прибыли вместе, но каждый на своей машине. Охрана у них была общая. Болдин прибыл отдельно от них и позже. Начштаба 24-ой армии приехал в одной машине вместе с командармом -20 Ершаковым. И это было понятно - хотя формального приказа о переподчинении войск 24-ой армии не было - фактически на этом участке на сегодня командовал именно он. Кондратьев не горел желанием тянуть одеяло на себя и брать ответственность. Даже за остатки своих войск. Что в данной ситуации скорей было плюсом, нежели наоборот.

Когда все расселись, Цанава бросил окурок папиросы в вытяжку голландки и, подойдя к столу, начал совещание.

- Здравствуйте всем! Надеюсь мне представляться не нужно? Это хорошо. Но все же я отмечу, то, что вам неизвестно. Афишировать, что я здесь - не нужно. Сейчас я полковник Абашидзе. Запомните это. На данный момент я являюсь представителем Ставки. Это первое.

Второе - вам была разослана радиограмма о назначении старшим начальником в группировке войск, которая по факту уже окружена в районе Вязьмы, генерал-лейтенанта Рокоссовского.

Генералы переглянулись и Болдин, не выдержав, уточнил.

- Это уже точно? Что мы отрезаны?

-Немцы уже под Гжатском и, скорей всего, завтра его займут. Сами понимаете - где Гжатск, и где подчиненные вам войска.

- Но, наверняка, это еще не основные их силы. И остается еще направление между Гжатском и Сычевкой.

- Не успеем! До Гжатска войскам еще три дневных перехода как минимум. За это время немцы туда войска подтянут и закрепятся. Что касается северо-восточного направления ... товарищ Рокоссовский сейчас доложит вам обстановку, складывающуюся под Вязьмой, а вы сами уже сделаете выводы.-

Рокоссовский встал, одернул мундир и, развернув карту, закрепил ее на бывшей школьной доске.

По окончании доклада дополнительных вопросов и предложений от присутствующих не последовало.

Цанава снова поднялся из-за стола.

- Думаю, всем теперь понятно, что дальше Вязьмы нам не уйти. Ставкой мне и товарищу Рокоссовскому поставлена задача максимально сковать силы противника в районе Вязьмы и, таким образом, дать возможность нашим войскам занять оборонительные позиции по линии Волоколамск- Можайск. И в русле выполнения приказа Ставки вам необходимо выполнить следующее. Начштаба 16 -ой армии товарищу Малинину передайте все данные по вашим дивизиям и приданным частям. Далее, не позднее завтрашнего дня вам всем будут указаны рубежи и районы, которые должны занять ваши войска. После чего вы должны будете передать их в состав 16-ой армии, а сами прибыть со своими штабами в Вязьму. По прибытии, я думаю, это будет послезавтра, транспортными самолетами вы и ваши штабы будут переправлены в Москву. Там вам предстоит формировать новые армии из дальневосточных и вновь формируемых дивизий . Это касается всех, кроме товарища Ершакова и штаба 20-ой армии. У них будет другая задача.-

На этом, в принципе, совещание закончилось, генералы по очереди подходили к столу, передавая свои записки Малинину, закурили и, разбившись по интересам, стали обсуждать наболевшие вопросы. Игнорируя при этом Рокоссовского. Который, впрочем, не расстроился и, заняв место рядом со своим начштаба, занялся анализом информации о поступающих в его распоряжении войск. А их, по первым прикидкам получалось немало - в северной группе, как для удобства разделил отступающие войска для себя Рокоссовский относительно Минского шоссе - находилось до 120 тысяч человек. И в южной - до 80 тысяч. Вся эта масса числилась в составе 37 дивизий, не считая артполков РГК и танковых бригад. Глядя на численность большинства этих дивизий, Рокоссовский понимал, что это просто перечисление штабов - дивизионных и полковых, а так же тылов и дивизионных артполков, большей частью без матчасти. Но попадались и вполне еще крепкие дивизии. Вот их-то он и видел костяком, на который ему предстояло наращивать остатки разбитых частей.

Закончилось совещание около полуночи. Рокоссовский выключил свет, оставив включенной только настольную лампу, которую поставил на пол за свой стол. После чего подошел к окну и, приподняв и закрепив светомаскировку, открыл его, чтобы выветрить весь дым, оставшийся от двух десятков беспрерывно смолящих мужчин.

В этот момент на столе зазвонил телефон. Рокоссовский подошел, снял трубку и представился.

Цанава в это время, заняв место генерала, вдохнул свежий морозный воздух и, подождав немного, закрыл его, опустив светомаскировку.

- Немцы под Гжатском, - кладя трубку, оповестил Рокоссовский.

- Ну, все, как и должно быть.

- Прикрытие города сегодня день продержалось на юхновском большаке. Завтра собираются дать бой в самом городе.

- Вот видишь, Константин Константинович! А ты из Вязьмы драпать собирался. Оказывается можно ведь и упереться, выиграть время, а время - самый главный ресурс в нашей ситуации. Потому как он невосполнимый!

-Да я... Да как Вы...- Рокоссовский побледнев, начал подниматься со стула.

Цанава успокаивающе махнул рукой.

- Все! Все, Константин Константинович. Успокойся! И выслушай до конца. Просто я конкретно тебя знаю лучше, чем ты сам себя. Это ведь я настоял, чтобы приказ 4-го октября тебе пришел письменный. Почему? Потому что знал, что устный о передаче армии ты откажешься выполнять. А пока тебе его повторят - сутки времени потеряем. Прибыл бы ты в Вязьму вечером 6-го, а товарищ Никитин тебе доложил бы - так и так - войск нету, оборонять город некому. А тут еще немцы в сумерках на окраины города выкатились бы. И пожал бы ты плечами, вроде того, что делать нечего - надо драпать, в смысле отступать. И рванул бы со штабом в сторону старинного русского города Можайска. Поэтому я сделал так, чтобы ты приехал сюда не 6-го, а 5-го. И, как ты знаешь, своей властью войска отправил туда, куда и нужно было отправить. А все почему Константин Константинович? Потому что у будущего Маршала Победы не должно быть в биографии таких темных пятен. Порочащих честь советского маршала. Вот от этого пятна я тебя и уберег. Ну, а дальше - все в твоих силах! Ты ведь, и правда, лучший генерал на этом участке фронта. Так что действуй! А я буду тебе помогать. Оба будем работать на нашу общую Победу.-

Рокоссовский сидел на стуле, опустив голову. Не то, чтобы он признался в том, чего на самом деле не было, просто взвесив слова комиссара и вспомнив свои чувства, которые одолевали его на подъезде к Вязьме, он в душе вынужден был признать, что такая подленькая мысль мелькала в его голове. И осознание правоты комиссара его угнетало. Но последние слова Цанавы придали ему уверенности. Не все потеряно. Ему доверяют. И доверяют в действительно катастрофическом положении. А это дорогого стоит. Но и спрос в случае неудачи будет соответствующим.