Песок

Он поднял голову, голос его звучал глухо, но твердо.

- Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы стать гитлеровцам костью в горле.

- Можно хоть чирием на заднице. Не смертельно, но быстро и всей ордой к Москве в атаку не поскачешь, и на попе ровно не посидишь. А если сильно намять и растереть, то и помереть можно от инфекции. И еще неизвестно, что страшней.- Уточнил комиссар.

Район д. Хватов Завод.

Война для старшего лейтенанта Пограничных войск НКВД Степана Гришина началась не 22-го июня. Еще 18 -го пришел приказ о переходе пограничного отряда в оперативное подчинение дивизии прикрытия госграницы. Уже на следующий день и он, и начальник заставы, отправили свои семьи на родины жен. Погостить. А сами вместе с личным составом на ночь стали уходить в опорный пункт, отрытый на высотке в тылу заставы, где и ночевали под открытым небом. Поэтому рано утром 22-го июня во время первого артобстрела заставы погиб только один их - часовой. А застава смогла продержаться на высотке весь световой день и отразить с десяток атак немецкой пехоты, перемежаемых артобстрелами. Стрелковый батальон дивизии прикрытия до них не дошел. В минуты затишья, когда немцы готовились к очередной атаке, позади позиций заставы слышались звуки боя. Возможно, это сражался этот батальон. Однако, в тот день гремело со всех сторон и утверждать, что было именно так, было невозможно. Как потом понял Степан, их заставе повезло. В полдень на их позиции сумел пробраться посыльный из комендатуры, который принес приказ об отходе. Что их застава и сделала, прорвав окружение уже под утро 23-его июня. А дальше были бесконечные марши по лесам и болотам Белоруссии. Но уже в составе подразделений соседнего отряда. К своим вышли в районе Витебска в первой декаде июля. И тут же снова, уже вместе с этими частями, к которым они вышли - снова попали в окружение. К пограничникам, имевшим уже изрядный опыт выживания в такой ситуации, примкнули красноармейцы и командиры ближайших частей. И через две недели нового похода оказались на своей территории. Пограничникам было проще, в то время как остальные проходили проверку в Особом Отделе Западного Фронта, у них имелись не только личные документы, но и личные дела, вынесенные штабами отрядов. Поэтому Гришин быстро получил назначение командиром роты в 252-ой полк охраны тыла, формируемый на основе конвойного полка НКВД, и теперь пополняемый до штатов военного времени пограничниками. А далее была, в общем-то, рутинная служба по охране тыла Фронта. Рутинная она была в сравнении с тем многодневным и изматывающим маршем по выходу с территории занятой врагом. А так - было все - и стычки, и задержания переодетых диверсантов, и борьба с дезертирами и паникерами, помощь милиции в поимке ракетчиков, прочесывания местности и поиски парашютистов. Уже получив назначение в полк охраны тыла, Степан написал письмо теще, жившей в Горьком, с вопросом приехала ли к ней его жена и дети. Ответное письмо пришло в конце сентября. Опуская все женское многословие и эмоции, ответ был отрицательный - ее дочь и внуки не приехали. Мысли о семье терзали Степана каждую свободную минуту и каждую ночь. В голове рисовались страшные картины, подобные тем, что он видел на дорогах Белоруссии и Смоленщины во время отступления. Он старался отогнать их, заставить надеяться на лучшее, но как только его воля ослабевала - они появлялись вновь. Поэтому он как мог, старался загрузить себя делами. Тогда просто было некогда думать и ему становилось легче. К постели старался подходить уже в состоянии, когда даже думать не мог и просто проваливался в сон без сновидений. В конце сентября он получил очередной кубик на петлицы, став старшим лейтенантом.

С начала октября с полка сняли задачу по охране тыла и, заняв позиции южнее и юго-западней Вязьмы, он готовился встретить врага, который с громом пушек и все увеличивающимся потоком беженцев, накатывался с запада.

А вчера пришел приказ передать позиции сводной дивизии и убыть в район неизвестной им деревушки Хватов Завод. Жаль было оставлять оборудованные своими же силами позиции. Понятно было, что это все придется снова строить уже в другом месте и не факт, что они успеют это сделать до того, как подойдет враг. Радовало лишь одно - пройти нужно было всего лишь около двадцати километров. После изнуряющих маршей по Белоруссии это уже не казалось сложным. И еще - особенностью марша был инструктаж командиров рот полка лично комполка. Он предупредил всех, что в том районе, куда они передислоцируются, находится особая часть. Поэтому не нужно начинать стрелять во все, что непонятно. В инструктаже была и приятная информация - им выделялся автотранспорт. Пеший марш отменялся. Рота Гришина следовала во главе колонны и от нее же выделялась головная походная застава. Ее так же инструктировал лично комполка.

В район пункта назначения колонна полка прибыла уже в сумерках. Точнее, их остановили на подъезде к деревне. На проселке между Здвижками и Хватов Заводом, метрах в двухстах, от опушки леса, через который шла дорога, стоял пост, у которого и остановилась машина ГПЗ. Когда Гришин туда прибыл, вызванный ее командиром, взвод рассыпался влево - вправо от дороги и настороженно наблюдал за теми, кто их остановил. А посмотреть было на что. Встречал Гришина лейтенант, тоже пограничник, представившийся как командир взвода роты охраны штаба 20-ой армии Западного Фронта. Рядом на посту стояли два бойца - пограничника. Все трое были вооружены автоматами ППД. Справа от дороги, за густым ельником проглядывалась палатка, откуда ветерком доносило запах костра. Но не это привлекло внимание Гришина. Справа же от дороги, в тылу палатки в кустах стояли замаскированные машины и возле них виднелись фигуры людей в темно-зеленой маскировочной форме. Причем люди вроде бы и не прятались, и в тоже время располагались так, чтобы не попасть под возможный огонь его бойцов.

Лейтенант, перехватив его взгляд, сразу предупредил его.

-Не торопитесь товарищ старший лейтенант делать выводы. Сейчас - вскинул руку и посмотрел на часы - минут через пять приедет мое командование и все объяснит.

- Хорошо!- согласился Гришин и оглянулся назад. Его рота, выехав из леса и спешившись, разворачивалась в цепь по обе стороны дороги.

Действительно, минуты через четыре, со стороны Хватов Завода на дороге показались фары легковой машины, и минутой позже у поста остановилась "эмка" из которой выбрался генерал-майор и майор госбезопасности.

- Генерал-майор Ракутин!- представился генерал и тут же спросил - 252-ой полк?

- Старший лейтенант Гришин. Командир 1-ой роты 252-го полка.

- Садись, поехали. Отвезешь нас к комполка.-

Через пять минут они уже были у машины комполка. Еще через минуту по колонне пошла команда о сборе командиров рот.

Снова повторился инструктаж. Теперь его проводил майор госбезопасности. Суть оставалась прежняя - довести до личного состава: ничего не пугаться и от испуга не стрелять, удивляться молча и глупыми вопросами командиров не мучить. По прибытии на место был обещан горячий ужин и сразу же постановка задач. После чего полк поротно убывает по местам выполнения боевых задач. После этого Ракутин и майор ГБ, представившийся Воистиновым, сели в "эмку" и, развернувшись, поехали в сторону Хватов Завода. За ними же двинулся и штаб полка. Роты после очередного инструктажа командирами, снова сели в машины, и колонна двинулась дальше.

Еще через десять минут Гришин понял, что инструктаж был не лишним. Район Хватов Завода кишел людьми и техникой. И люди и техника им были незнакомы. Изредка, только изредка, среди этой массы людей и техники мелькали шинели бойцов и командиров Красной Армии, в отдалении виднелись несколько больших палаток, около которых выстроились в ряд "полуторки" и виднелась фигура часового. Остальное Гришину было неизвестно. Ярко светили прожектора и мощные лампы. Куда-то уходили колонны колесных и гусеничных машин, грузовых и легковых, под маскировочными сетями на позициях виднелись вообще непонятные конструкции, везде торчали антенны. Колонны техники появлялись откуда-то из непонятного места, которое охранялось бойцами с неизвестным оружием и рядом с ними виднелись красноармейцы с автоматами. И все это было в процессе формирования чего-то невообразимого.