Страница 45 из 48
Вел себя раскованно.
На свободе боишься неволи. А тут чего бояться? И так уже в заключении, куда уж дальше?.. Вот и вел себя раскованно – говорил все, что думал.
Неожиданно меня перевели в 11 отряд. (В исправительно-трудовых лагерях место жительства и работы выбирает администрация, и с ней не поспоришь – поступила команда, поэтому забирай матрас с подушкой, одеялом и простынями и переселяйся.)
Моим семейником на новом месте стал Анатолий Трофимов. (Он часто заходил к нам с Николаем в гости, и мы подружились, так что решение объединиться в семью было вполне логичным.)
Там стал присматриваться к людям, знакомиться с новым обществом. Обратил внимание на юношу из числа "пацанов", которого все называли Гитлером. Заинтересовался. Стал расспрашивать. Оказалось, что этот юноша из организации фашистов, о которой тогда ходило достаточно слухов. Под влиянием популярного телесериала "Семнадцать мгновений весны" дети партийных работников, развлечения ради, стали создавать группы, которые копировали идеологию, форму одежды и стиль поведения нацистов. Это была своеобразная игра, способ самовыражения, протест против лжи, казенщины, серости. Ходили слухи, что были случаи убийства ими коммунистов и что на суде, прежде чем ответить на тот или иной вопрос, те обращались к своему вожаку: "Позволяете ли ответить, мой фюрер?".
Наш же "фашист", как оказалось, получил год заключения за то, что вместе со своими сообщниками будил спящий город возгласами "Хайль Гитлер!".
Очевидно, высокопоставленные родители изрядно "подмазали" кого следует, потому что за подобное правонарушение юноша получил детский срок – год заключения. (На год тогда осуждали только злостных безработных за "паразитический способ существования".)
За "базар" нужно отвечать.
Попал и я "впросак". Случилось вот что. Анатолий работал в ремонтной бригаде, которая питалась "в расходе", то есть, отдельно.
Говорит мне вечером: – В столовую не пойду – желудок болит, а с бригадиром я договорился. Иди с моей бригадой, садись на мое место и ешь мою кашу.
Пошел с ними, сел за стол. Бригада ужинала последней, так что повара выскребали остатки – миски были полны густой каши. Достал ложку. И вдруг слышу:
– А ты, кто такой?! – спрашивает здоровяк из их бригады.
Отвечаю – Я вместо Трофимова – семейника своего. Бригадир в курсе дела.
А тот – Иди на х.. отсюда!!!
Во второй раз объяснил. А тот нахал еще раз послал меня туда же.
Я встал и пошел. Только не по адресу, а в барак.
Анатолий ко мне – Почему так быстро вернулся?
– Да – говорю – послали на х…
Тот аж подскочил – Что?! Что?! Действительно, так было?!
Пошел и рассказал блатным. Призывают в "каптерку" нас, двух свидетелей, бригадира и того наглеца. Расспросили свидетелей. Те все рассказали.
Спрашивают бригадира – Ты был в курсе дела, что вместо Трофимова идет этот человек?
– Да. Меня Трофимов попросил и я согласился.
Блатной спрашивает своих – Ну что, пацаны, как рассудим?
Отозвался один – А что, в других отрядах так делают – нормальное явление.
Теперь к крепышу – Ты знаешь, что за "базар" нужно отвечать?
Тот опустил глаза.
– Он, что, твою порцию хотел съесть? Чего распосылался? Какое имеешь право? Знаешь, что за слова нужно отвечать?
Тот молчит.
Ко мне – Бей его!
Я растерялся.
– Не ударишь его – мы ударим тебя!
Что делать? Я ударил здоровяка открытой ладонью по лицу.
Блатные засмеялись – А теперь иди. Мы сами с ним разберемся.
Анатолий объяснил – Так бьют педерастов. Ему было бы лучше, чтобы ты ударил его кулаком.
Не знаю, сколько и как его били, но на следующий день в узком коридоре тот здоровяк усердно прилип к стене, чтобы пропустить меня. Вот так в лагере учат отвечать за слова.
Глава VI
Вызывание злого духа.
Нашелся влиятельный земляк – Грищенко Николай. Был он старшиной соседнего отряда. Стал приглашать к себе в гости. Знакомств я на новом месте еще не завел, так что его приглашение были мне хоть каким-то развлечением.
Я знал, что в каждом отряде есть "стукачи", которые работают "на кума", то есть администрацию лагеря. Знал, что на теплые места случайных людей не назначают. Да уже надоело бояться. Ну, что различные приспособленцы про меня напишут нового? Вот я сам о себе столько не знаю, сколько чернокнижник Петр узнал – там диссертация будет.
В "каптерке" Николай, со своим коллегой завхозом угощали меня жареной картошкой, чаем, конфетами. За игрой в шахматы рассказывали антисоветские анекдоты, вели разговоры о тяжелой жизни народа. Мы вели себя раскованно и при этом прекрасно осознавали, что истинная правда… считается антисоветской пропагандой.
Ребята знали секреты Магии и рассказывали много чего интересного. Как-то предложили: "Давай вызовем злого духа и спросим сколько еще нам сидеть в этом лагере".
Быстро засунули ножницы в книгу и перемотали черными нитками. Разместили книгу параллельно грани стола и, поддерживая указательными пальцами ножницы за ручки, торжественно начали вызывать злого духа.
Николай спрашивает:
– Сколько мне еще сидеть в этом лагере?
– 2 года?..
– 1 год?..
– 6 месяцев?..
– 3 месяца?..
– 1 месяц?.. Книга, будто слегка, двинулась.
– 1 неделя?.. Книга двинулась! Это так! Я видел!
Спрашивал о судьбе своего коллеги – завхоза. Ответ был такой же. В этот миг закралось подозрение, что меня разыгрывают. Николаю было сидеть еще два года, завхозу – полтора. За неделю переведут обоих на "химию", отпустят совсем? С какого-такого чуда? Королевская амнистия будет? А может, Третья мировая война? Да быть такого не может!
Заметив мою скептическую улыбку, предлагают подставить палец. Из Библии я знал, что вызывать злого духа и духи умерших – большой грех. Если бы ответ был хотя бы "1 год" то я бы поверил, что это действительно, отвечает злой дух и не согласился бы…
Подставил палец. Николай спрашивает о моей судьбе. Все повторилось так же. При слове "месяц" я почувствовал, что какая-то невидимая сила движет книгу.
– Одна неделя?
Книга повернулась довольно зримо. Да, я ясно почувствовал это!.. И что, меня антисоветчика, тоже через неделю отпустят? Абсурд какой-то… Но ведь я ясно почувствовал, как какая-то неведомая, невидимая сила поворачивала книгу! Ужаснулся от догадки: Неужели я действительно принял участие в чернокнижном ритуале и просил ответа у Божьего врага, – дьявола?!
Бунт.
Прошла неделя. Еще день. Два. Три. Я уже и забыл о том. Идем в столовую. Слышим в наш адрес крики, угрозы, свист. Что случилось?.. Оказывается, половина лагеря, доведенная до отчаяния невыносимыми условиями, взбунтовалась. Позакрывались в бараках. Не идут есть и работать. Вывесили плакат "Требуем прокурора республики!" И действительно, раньше кормили намного лучше, а на мелкие нарушения внимания не обращали. В последнее же время в столовой почти одна вода, а за малейшее нарушение – в штрафной изолятор.
Недовольство назревало давно. Администрация сама дала повод для вспышки гнева. Одного из блатных умышленно закрыли в ШИЗО в камеру педерастов. Это означает, что он от них "законтачится", так вот, его позже свои будут вынуждены "опустить". Там, поняв, что его ждет после освобождения, бедняга порезал себе вены. Об этом узнал весь лагерь и терпение лопнуло.
"Хозяин" ходил, уговаривал прекратить бунт, но заключенные не соглашались – требовали прокурора республики. Над лагерем низко кружили вертолеты – страх нагоняли. (Если на воле недовольные работники не выходят на работу, то это стачка, если же в заключении, то это уже бунт.) На третий день (11 апреля 1984 года) лагерь атаковали солдаты внутренних войск и курсанты школы милиции. Врывались в бараки и били всех резиновыми дубинками и ногами. Хватали тех, на кого указывал "отрядник" (офицер ответственный за отряд), а также тех, кто чем-то не понравился, и забрасывали в "воронки".