Синие берега

Медленно, медленно пробирался Андрей дальше. Вода по-прежнему до пояса. Вон и берег близко. Можно идти! А за ним уже шли и Валерик, и Шишарев, и Тишка-мокрые-штаны.

Теперь вошли в воду Пилипенко и Петрусь Бульба, они несли пулемет. Шли, как по линии, на Андрея, стоявшего у берега лицом к ним.

- Разрешите, товарищ политрук, сестре помочь перейти речку? обратился Саша к Семену.

- Да. Ты и Данила пойдете с сестрой.

Наконец все перешли на другой берег. Мокрая одежда плотно приладилась к телу, с нее стекала вода. По спине пробегала дрожь, мелко стучали зубы, волосы слиплись.

Постояли на берегу, перевели дыхание.

Мария наматывала на Сашин лоб свежий бинт. Валерик подошел, дождался, пока Мария кончит.

- Давай, друг, на минутку, - мотал Валерик головой, подзывая Сашу.

Отошли в сторону.

- Вот что, друг. - Валерик облизал губы. - Не пяль на нее глаза. На деваху. Понял? Не богородица. Отвяжись от нее.

Саша изумленно раскинул руки.

- Она что - коновязь, чтоб привязываться-отвязываться?..

- А все равно отвяжись. Видишь же, лейтенант в душу ей залег. Отвяжись, говорю тебе.

Саша опустил голову, не ответил.

Солнце!.. В самом деле, солнце... Краешек огненного шара выползал из-за гребня леса. Сосны, совсем недавно держали они звезды над собой, откликнулись на свет солнца - стволы вспыхнули, будто лучи проникли в них и остались там. И все вокруг, казалось, стало от этого светлей. Мария побежала к ближайшей сосне, обхватила красный ствол, прижалась к нему лицом - словно погреться захотела.

- Трогаем! - громкий голос Андрея.

- Трогаем, трогаем, - поторапливал и Семен.

Шли дальше, ноги месили холодный речной песок.

Прошли километра три, показалась мельница на воде. "Вот и самая водянка наконец, - приостановился Андрей. - Отсюда - на березняк". На березняк, значит, в топкое. Невеселое дело.

- Семен!!

Семен уже смотрел в ту сторону, куда взволнованно устремил взгляд Андрей. Оттуда донесся сдавленный расстоянием артиллерийский гул.

- Семен!!

- Так, - улыбнулся Семен, и посиневшее от холода лицо его просияло. Надыбали все-таки, где рубеж обороны. А может, наши наступают?

- Будем торопиться. Пробьемся к своим! Эх!

- Здорово!

Они обнялись.

Березняк уже не казался неприятным.

4

Лес снова подходил к шоссе.

Здесь шоссе было в движении, немецкие машины неслись в обе стороны, но больше туда, откуда слышались отголоски боя.

А за шоссе лежала открытая местность, ни дерева, ни куста. Нечего было и думать перейти шоссе днем и двигаться полем. И упускать время нельзя. "А если под натиском превосходящих сил противника, - вон их сколько прет к линии огня! - наши отойдут дальше? - тревожился Андрей. Опять искать и догонять? Этого рота уже не в состоянии..."

- Послушай, Андрей, - вполголоса сказал Семен. Они лежали на опушке, в зарослях. - Послушай. А если на грузовике?

- Как - на грузовике? - не понял Андрей.

- Остановим какой-нибудь. Который в нужную нам сторону. И сколько удастся проберемся на колесах. А?

- Как - остановим? - все еще не мог Андрей понять.

- Очень просто. Ну, не просто, конечно, - поправился Семен. - А вот так. Ты ж по языку за немца сойдешь... А форма офицерская и денщицкая у нас в вещмешках. Не выбросили. Даже Железный крест сберегли. Вот и остановим грузовик.

Андрей долго молчал. Слишком неожиданной была мысль Семена, и она медленно укладывалась в голове. Семен не торопил его. Молчание затягивалось.

- Так переодевайся, Андрей, а? И Рябов переоденется. Костыль он уже бросил. Ну, подхрамывает малость. А машину, думаю, поведет. Тракторист же... Так как, а?

Андрей продолжал молчать.

Потом медленно, словно нехотя, поднялся, медленно, поверх гимнастерки надел форму немецкого офицера. Не заметил, как, прихрамывая, остановился перед ним русоволосый, лобастый Рябов - немецкий ефрейтор в слишком длинных на нем брюках, неловко втиснутых в сапоги с подковками, с твердыми стоячими голенищами, такими широкими, хоть обе ноги в один суй.

Андрей вышел с Рябовым на шоссе.

Они стояли и прикидывали, когда и какую машину остановить.

Прокатили четыре открытых грузовика, в кузовах сидели солдаты в касках, сдвинутых на затылок. Сзади шли тягачи, они тянули орудия, на тягачах и на орудиях пятнистые, под опавшие осенние листья, разводы. Пролетели легковые машины, на ветровых стеклах, как рябинки, прилипла мокрая пыль.

- Не гнись, Рябов, стой по возможности ровней, - шепотом сказал Андрей. - Вон машина. - Оглянулся. - И пусто вокруг. Держись.

Грузовик, крытый брезентом, приближался.

Андрей спокойно поднял руку.

Грузовик резко застопорил, несколько метров протащился юзом и остановился. Из кабины вылез толстый ефрейтор в кителе с тусклыми алюминиевыми пуговицами, на голове аккуратная пилотка. У ефрейтора холодные стеклянные глаза. Глаза эти вскинулись, выражая готовность исполнить приказание.

- Что в кузове? - требовательно спросил Андрей.

Ефрейтора, должно быть, смутило произношение Андрея, потому что стеклянные глаза его ожили, в них мелькнула настороженность. Возможно, Андрею показалось это. Но он ощутил жжение в затылке, начал задыхаться.

- Значит, в кузове ничего?

- Так точно, герр майор!

Вот-вот покажутся машины. Каждая секунда дорога. Андрей почувствовал неимоверную тяжесть пистолета в кармане. Не медлить, не медлить! приказал он себе. И рука стремительно выхватила из кармана пистолет.

Два выстрела. И еще один, в шофера. Показалось, шоссе дрогнуло, покачнулся грузовик, так громко получилось. Только во сне происходит все так быстро, знал он, в секунду, в долю секунды, и сейчас было как во сне, в секунду, в долю секунды.

- Амба! - тряхнул Рябов головой. Степенно, как все, что делал, открыл вторую дверцу, и мертвый шофер вывалился из кабины.

Перескакивая через кювет, с опушки бежали бойцы, Андрей видел, как Семен и Данила подобрали убитых ефрейтора и шофера и бросили в кузов: как Вано и Шишарев подвели к машине Полянцева, как Саша подсаживал Марию, как Пилипенко и Петрусь Бульба втаскивали через борт пулемет.

- Трогай! Трогай! - С резким стуком захлопнул Андрей дверцу и плюхнулся на сиденье. - Ходу!!

Рябов быстро выжал сцепление, нога дрожала, рывком включил скорость, дал газ, полный газ - машина ринулась, понеслась вперед. Машина мчалась, отдавая все свои силы, повинуясь Рябову, до предела давившему на педаль акселератора. Мотор не стучал, прислушивался он, только грохот, когда грузовик подпрыгивал на выбоинах.

Андрей высунулся из кабины: что сзади? Сзади неслись мотоциклы. Много мотоциклов. Шоссе с разгону метнулось вниз, - спуск. Мотоциклы как отрезало. Небо качнулось - подъем - и снова выровнялось. Слева показалась пилообразная линия елового леса.

Шоссе вдали пересекало железную дорогу, и Андрей увидел шлагбаум. Когда машина приблизилась к шлагбауму, солдаты с автоматами через плечо выходили из будки на переезде, готовясь опустить полосатую перекладину: уже слышался гудок паровоза.

Но останавливаться нельзя. Могут заглянуть в кузов, под брезент. Останавливаться нельзя! Во что бы то ни стало перескочить через переезд, пока еще можно.

- Проскочишь? - задыхался Андрей от волнения.

- Попробую, - неопределенно откликнулся Рябов.

- Надо проскочить! Жми на всю катушку! Жми!.. Жми!..

Машина рвалась вперед на предельной скорости.

Андрей увидел в боковом стекле изумленные лица солдат у шлагбаума. Они растерянно размахивали руками, что-то предупреждающе кричали, побежали было наперерез.

Машина выскочила на переезд. Еще минуты две - и длинный состав отделил ее от солдат по ту сторону шлагбаума.

- Рябов! Жми!..

Андрей глянул назад: у переезда мелькнул последний вагон состава, и тотчас шлагбаум поддался вверх. Андрей услышал автоматный треск сзади. Никакого сомненья: вслед стреляли. Мотоциклисты катили во всю мочь. Теперь это была погоня.