Страница 9 из 16
Альтернативный вариант (адвокатское бюро – «Жан Жак Йока Мампунга и К») оказался умнее. Его посоветовал нам Энтони. Офис адвоката располагался недалеко от отеля. Денег за визит он не взял, светился весь радостью, напоил водой, говорил про связи во всех верхах, обещал составить быстро смету на получение лицензии Центробанка и декрета президента, а главное, одобрил наш принцип – оплата по результату. С готовностью предоставил свой офис в качестве временного юридического адреса для банка, разрешил пользоваться всей оргтехникой его офиса – интернетом, ксероксом и пр., что для нас в то время было очень кстати. Цены в отеле были драконовские. Интернет, например, стоил 25 долларов в сутки, да и работало все, как нам казалось, плохо (это потом выяснилось, что интернет в отеле – самый лучший в городе). В процессе нашего разговора, правда, погас свет, отключился кондиционер и уже через десять минут стало нечем дышать, но нас уверили, что уже завтра купят генератор и все будет ОК. Какая-то неискренность во взгляде мэтра, манере его общения меня немного насторожила, но я списал это на общую обстановку.
Забегая вперед, могу сказать, что «завтра» в этой адвокатской конторе так и не наступило за три года нашего с ней сотрудничества. Свет в конторе вырубался регулярно и, бывало, на несколько дней (как, собственно, во всем центре Киншасы, не говоря уже о других районах, где света не видели неделями), интернет работал хуже некуда. Встречи у нас часто проходили в душной комнате с полчищами комаров, поскольку открывали окна, что приводило нас, а особенно Петра, в ужас, так как его комары кусали особенно активно.
Образование наш адвокат получил в Бельгии и до Киншасы восемь лет проработал в Париже. С нашей точки зрения, это был существенный плюс. Окончательно он меня добил тем, что сказал, что типовой устав банка, который требуется для Центробанка, у него есть, и он нам может его дать, скорректировав под нас, через пятнадцать минут. Устав, по его словам, был отработан им для какого-то другого банка и согласован со специалистами Центробанка. Для нас, мне казалось тогда, время было – деньги.
Он нам даже предоставил примерную смету расходов на получение декрета с учетом возможных подводных камней. Мы для порядка до понедельника взяли паузу, хотя я, в принципе, был готов с ним работать сразу. Надо было срочно стартовать, времени оставалось мало.
Надо сказать в качестве отступления, что в Конго много маленьких национальных игр. Кроме вышеупомянутых – «дай на бензин», «пообедай с белым сам и накорми друзей» как частных случаев общенациональной игры «разведи белого человека» – есть еще, например, такая, как «позвони мне, позвони». Суть ее сводится к тому, что практически ни у одного конголезца никогда нет денег на телефоне (кроме самого высокого, может быть, комсостава). И они все друг другу только «бипают», чтобы ты им перезванивал, либо просят тебя (если тебе нужен звонок от него) перебросить на их телефон денег с твоего телефона. Кстати, оказалось, что технически сделать это очень просто. Были случаи, когда кто-нибудь тебя просит дать телефон позвонить, и если ты отвлекся, тут же перебрасывают несколько долларов с твоего телефона себе. Самая распространенная карточка на зарядку телефона – полдоллара.
Надо уточнить, что в стране существовала тогда только сотовая связь, городской телефонной кабельной сети не было. Но, несмотря на бедность, у КАЖДОГО, даже самого распре-бедного конголезца был мобильник, а то и два-три. Это был имидж, необходимый атрибут, чтобы тебя признавали в обществе, первая вещь, которую купит конголезец сразу после рождения. Благо китайцы постарались, наводнили страну дешевыми аппаратами, которые с виду могут выглядеть даже симпатично.
Сначала это раздражает. Человек тебе не звонит, а все время делает «бип». Потом уже привыкаешь, так как с этим поделать ничего нельзя.
Но самая, пожалуй, распространенная игра – это «укради мобильник». Телефоны крадут постоянно, везде, всегда и при любых обстоятельствах. У меня был случай, когда нашу машину вечером (а темно круглый год уже в семь часов) остановили полицейские, подошли почему-то со стороны пассажирской двери и попросили ее открыть. Я еще был тогда не очень опытный «африканец». Открыл. Стоят два – один, как каланча, высокий, другой – ну прямо карлик (похожи на известных в советские времена Тарапуньку и Штепселя, только черные). Тот, что высокий, держа дверь рукой, начинает мне что-то говорить, другой, отойдя чуть назад, вроде как стоит и просто слушает. Высокий активно лопочет, обращается на местном языке к шоферу, объясняет что-то. Шофер мне переводит, что ловят каких-то хулиганов и надо быть осторожнее. И тут я чувствую, что кто-то тихонько (как легкое дуновение) ощупывает у меня на ремне чехол с телефоном. Я хватаю это нечто. Зацепил руку, но она сразу вырвалась. Смотрю – чехольчик мой уже расстегнут! Но телефон, слава богу, был на месте. Маленький солдатик смотрит на меня с удивлением. Но не уходит. Я спокойно так спрашиваю, где у них полицейский участок и что я хочу поговорить с офицером. «Тарапунька и Штепсель» быстро ретировались и растворились в темноте.
У Петра случилось все более прозаично. Пришли на завтрак в ресторан отеля, заняли столик. Петр положил телефон на стол и отвернулся на пять секунд. Повернулся, чтобы его взять и идти за едой. Все – телефона нет. Кто? Что? Никто ничего не видел. Вроде бы мелькал какой-то мальчик маленький. Вызвали администратора, тот – службу безопасности отеля. Мрачнейшего вида огромный африканец, который откуда-то знал русские слова – КГБ, Горбачев и перестройка, часа два снимал с нас показания. Мне, естественно, тоже пришлось принимать участие в этой процедуре в качестве переводчика. Мы уже были не рады, что кого-то вызвали. Потом он еще два или три раза приходил к нам и опять беседовал по часу. Петр терпеливо ему объяснял все детали и подробности того утра. Я ему уже говорю, что все, мы отказываемся от претензий. Ан нет! Не тут-то было. Отказываетесь, говорит, от претензий – значит, хотели обмануть, – давайте тогда 200 долларов. В общем, с трудом отбились.
Вообще я обнаружил у Петра потрясающе полезную для Африки черту – способность часами вести переговоры, обсуждая одно и то же или вообще ничего не обсуждая конкретно, и не сдаваться при этом до конца. Петра дожать было невозможно. Этим он очень походил на африканцев. Меня больше чем на пару часов разговоров при любом раскладе не хватало. Дальше мне хотелось свернуть переговоры, перенести их на следующий раз, выгнать эти надоевшие морды, нырнуть в бассейн и пр.
Петр мог вести переговоры бесконечно. При этом он толком не знал ни одного иностранного языка (вроде как итальянский более или менее, поскольку работал когда-то с итальянцами), но при этом совершенно не комплексовал, использовал на все сто процентов имеющийся скудный словарный запас. При недостатке слов активно использовал жесты. Конечно, при важных встречах использовал местного переводчика.
Как-то при заказе в ресторане зеленого салата, он вспомнил только слово «salad», а вместо слова «green» приставил к макушке два пальца, то есть «салат для зайцев». И официант понял! Я чуть не упал со стула от смеха. Когда Петр говорил по телефону на англо-русско-франко-лингала-итальянском языке (и его при всем при этом понимали!), я рядом не мог находиться. КВН и «Прожекторперисхилтон» отдыхают! Вообще Петр мог бы открыть специальные курсы. Конечно, не иностранного языка, но курсы – как общаться с иностранцами без знания иностранного языка. А если серьезно, то многие, даже зная язык, не могут выдавить из себя ни слова. Это чисто русская болезнь, которая называется боязнь общения с иностранцами, которую можно, конечно, преодолеть практикой, но не у всех есть такая возможность. Умение общаться с людьми любой национальности без знания языка – это особый дар, который дается от рождения и оттачивается жизненным опытом. Хотя лучше, конечно, все же знать один-два иностранных языка. Очень пригодится в жизни! Да и проще будет общаться!