Страница 40 из 116
- Н-да! – протянула Мария Ивановна, с сочувствием разглядывая меня, - Тебе надо было родиться мальчиком, им всё равно, какое у них лицо… Настя, подвинься, - Мария Ивановна села рядом со мной, взяла за подбородок, повернула туда-сюда.
- Что там, в косметичке? Неплохо, но маловато. Елена Николаевна! – повысила она голос.
- Что, Мария Ивановна? – встрепенулась молодая воспитательница.
- У вас есть косметичка?
- А что такое? – заинтересовалась девушка, подходя. – О! – только и могла она сказать, увидев меня.
Открыв косметичку, села напротив меня, и они начали говорить какие-то специфические слова, в которых я ни бум-бум.
Они, в четыре руки, начали рисовать мне лицо. Вокруг начали собираться воспитанницы, совершенно нас закрыв собою. Я поднял голову, и вздрогнул: на меня смотрел маленький Жорка. Он был коротко пострижен, на лице сияла россыпь веснушек, так же сияла улыбка. Только через несколько секунд я понял, что это девочка. В это время с меня сняли очки, попросили закрыть глаза.
- Девочка! – услышал я, - Девочка! – тронули меня за плечо, чтобы я догадался, что обращаются ко мне.
- А? Что? – спросил я.
- Панамку сними, - я замялся.
- Стесняешься своих коротких волос? У нас не только тебя остригли, смотри, вот Саша, там Люба, Лена. Что сделаешь, иногда приходится!
- Я не могу посмотреть, у меня глаза закрыты, - ответил я.
- Я забыла, как тебя зовут? – спросила меня Мария Ивановна.
- Саша Малиновская, - назвал я фамилию, которая первой пришла мне в голову. С меня сняли панамку, горестно вздохнув. Наверно, увидели мою квадратную голову.
«Треугольную», - хихикнула Лис.
«Ты здесь? – удивился я, - Думал, ты сбежала».
«Не надейся! - усмехнулась сестрёнка, - ещё месяц будешь меня терпеть!».
«Хоть всю жизнь!», - сестра хмыкнула и промолчала.
В это время на меня надели очки и панаму.
- Можешь открыть глаза, - услышал я, и открыл глаза. На меня, из зеркальца, смотрела симпатичная девочка.
Я заглянул за зеркальце, девочка исчезла. Я заглянул в зеркальце, девочка появилась. У меня открылся рот. У девочки тоже.
Раньше я не знал, зачем девушки красятся.
- Это я? – спросил я девочек.
- Этот ты, Саша! – подтвердила Мария Ивановна, - Оказывается, ты красивая девочка. Правильно, что носишь очки, они меняют твоё лицо, делают красивее, не таким широким..
- Мария Ивановна! – подала голос рыжая Саша, - Я тоже хочу быть красивой!
- Ты и так у нас красавица! – засмеялась воспитательница.
Саша покраснела:
- Я тоже похожа на мальчишку!
- Ничего, отрастишь волосы, будешь неотразима! – рыжая Саша вздохнула:
- Хоть веснушки замажьте! – я не выдержал:
- Ты что, Саша! Вся твоя красота в веснушках!
- Вот, слушай, что тебе подружкга говорит! – засмеялась Елена Николаевна.
В это время открылась дверь и вошли трое милиционеров и один гражданский. Они цепким взглядом осмотрели вагон, от их взгляда, особенно от взгляда гражданского, хотелось втянуть голову в плечи и стать невидимкой.
Надо сказать, что в вагоне ехали не только девочки. Пока мне рисовали лицо, свободные места уже заняли пассажиры. Через проход сидели трое мальчишек, от десяти до четырнадцати лет. Одеты они были так, как будто собрались на рыбалку. Но я не сразу обратил на них внимание, потому что на нашу группу обратили внимание вошедшие. У меня ёкнуло сердечко.
Но они подошли к рыжей Саше.
- У него брат точно рыжий, - сказал гражданский, - этот похож.
- Это же девочка! – удивился милиционер.
- Девочка? Не видишь, что ли? Это переодетый пацан! Как тебя звать? – обратился он к Саше.
- Саша Пушакова, -ответила она.
- Пушакова, или Пушаков? – спросил мужчина.
- Пушакова, - удивлённо ответила девочка. Тогда произошло невероятное: мужчина на секунду задрал Саше подол платья. Саша мгновенье молчала, потом завизжала.
Я, мельком увидев плавки, понял, что она явно не переодетый мальчик. У меня завибрировало в ушах, и тут завизжали все девочки. В восторге завизжал и я.
Милиционеры пытались показать фоторобот, но Мария Ивановна, чуть не с кулаками, красная от гнева, теснила их на выход. Мы визжали, пока посягатели на девичью честь не выскочили из вагона.
Воспитательницы возмущались, мы смеялись. Я опять посмотрел на мальчишек, и встретился взглядом с одним из них, мальчиком лет двенадцати.
Вместо того, чтобы спросить: «чего уставилась?», - он покраснел, и отвернулся.
Возбуждённые девчонки всё никак не могли успокоиться, то возмущаясь, то хихикая.
- Марь Ванна! – поднял я руку.
- Что, Саша?
- Все, наверное, проголодались, разрешите сбегать в буфет, там пирожки продают!
По вагону пронёсся вздох.
- Мы, наверное, долго ещё будем стоять, - предположил я, - кого-то ищут.
- С кем пойдёшь? – сдалась воспитательница, наверняка она сама не прочь была немного подкрепиться.
- Пойду с Настей и Сашей. Ещё возьмём мальчика.
- Какого мальчика? – удивилась Мария Ивановна, - У нас нет мальчиков!
- Нет, так найдём! – легкомысленно сказал я.
- Саша! Будь скромнее! Не в твои годы думать о мальчиках! – я покраснел:
- Мария Ивановна! Я совсем не то имел ввиду! Это для нашей безопасности! Всё-таки мальчик!
- Ладно, сходите, возьмите деньги.
Я хотел сказать, что деньги у меня есть, но вовремя прикусил язык. Взяв у воспитательницы пять рублей, я подошёл к заинтересовавшему меня мальчишке.
- Мальчик! – обратился к нему, - Сходи с нами на вокзал, пожалуйста, а то мы боимся.
- Гриш, можно? – просительно обратился мальчик к старшему. Гриша улыбнулся нам, и встал. Мальчишка тоже вскочил, только младший сидел, презрительно кривя губы. Явно ещё не дружил с девочками.
- Сходи, Сергей! – разрешил он, с удовольствием разглядывая девочек.
Оставив свои вещи под присмотром воспитателей, мы вышли на платформу. У меня внутри возился червячок недоверия: взрослые любят совать нос в дела детей, считая себя вправе проверять их вещи. То, что они обнаружат в моём рюкзаке, сначала вызовет у них шок, затем массу глупых вопросов, вплоть до сдачи в милицию. И что мне делать?
Лиска тоже молчала.
На перроне я взял Серёжу за руку, и повёл в сторону вокзала. Я думал, девочки запуганные. Куда там! Они то шли за нами, прыская в ладошку, то забегали вперёд, оглядываясь, а как-то даже шли задним ходом, глядя на нас с широкими улыбками. Это при воспитателях они послушные!
Сначала я не понял, чего это они веселятся, затем, глянув искоса на Серёжку, понял: Глупая улыбка, дебильное выражение лица…
Он что, ни разу девочек не видел?! Его рука осторожно, как птенца, держала мою маленькую ладошку. И тут страшная мысль поразила меня: это что, он в меня влюбился?!
Лиска хихикнула: «Делаешь успехи! Только не злись и не выходи из образа, ты же не собираешься здесь оставаться?». «Да, но… не хотелось бы обижать мальчика. Он хороший».
«У тебя карма такая. Вспомни своих друзей и родных», - вздохнула Лиска.
Между тем мы прошли мимо моего вагона, в котором я с таким комфортом ехал.
Проводница оказалась такой замечательной женщиной! Она, как и мои приятели, не афишировалаи моё присутствие в вагоне, тётя Галя приносила мне еду в судках, причём самую вкусную, с умилением глядя на то, как я ем: «Какой худенький! Кушай, мальчик, кушай…».
Сейчас проводницы не было видно, наверное, занята какими-то делами.
Мы дошли до вокзала, нашли буфет. Здесь на самом деле продавались пирожки по пять копеек и сочные беляши, и чебуреки по пятнадцать.
Я добавил ещё денег, чтобы хватило всем, в том числе и мальчишкам. Купили ещё лимонада и минералки. «Боржоми» был, ещё «Ессентуки» под разными номерами. Пришлось купить сетки-авоськи, как-то не подумали о сумках.
Потом я предложил сбегать, освежитьспроветриться, и побежал в первый попавшийся туалет.
Кто-то схватил меня за плечи. Я обернулся, увидел Серёжу.