Страница 38 из 116
Когда одинаковых карт в колоде оказывалось больше, чем надо, я пожимал худенькими плечами, показывал свои обнажённые до плеч руки, даже ноги с коротенькими штанинами. Носки я снял.
- Что? Мне рубашку снять? – возмущался я, когда меня подозревали в подлоге карт. Потом снял и рубашку.
- Майка не помешает? – поинтересовался я, снова залезая на коленки оторопевшему мужику.
Наконец я отыграл все деньги, разделил их на две части, и стал аккуратно складывать свою половину.
- Куда? – подал голос Константин Петрович, - Хватит тебе этого! – кинул он мне полтинник, пытаясь забрать все деньги.
- Ты же обещал! – пискнул я.
- Ты тоже обещал играть честно, а сам жульничал! – заявил мужик.
Растерявшиеся было, каталы, расхохотались:
- Жадность фраера сгубила! – смеялись они, забирая деньги себе.
- Как это?! – возмутился Константин Петрович, пытаясь отобрать деньги.
Я спрыгнул с его коленей, начал одеваться:
- Так всегда бывает с теми, кто жадничает! – подвёл итог я. Надев рубашку, снова залез наверх.
Полтинник, естественно, исчез в моих руках.
Константин Петрович, кляня всё на свете, ушёл.
Каталы помолчали, с интересом поглядывая в мою сторону.
- Ты показал, что умеешь играть, - сказал Николай, - расскажи, для чего? Тебе нужны деньги?
- Не столько деньги, сколько место в этом поезде, - ответил я.
- Поможешь нам? – спросил Николай, - С деньгами не обидим, и прокатишься с нами.
На это и был весь мой расчёт. Если их заподозрят в мошенничестве, предложат сомневающемуся в их честности игроку сыграть с ребёнком. Вот видишь! Совсем играть не умеешь!
Само - собой, что это страшные люди. Но, пока я на их стороне, опасаться не стоит. За деньги я не беспокоился: кинут, так кинут. Что я, денег не добуду? Я тоже не лыком шит.
К тому же Лискин стилет всегда теперь у меня под рукой.
Мы давно купили мне билет, проводница поселила меня у себя. Каталы вызывали меня к себе, когда было нужно, я показывал, как надо играть, и возвращался.
Когда не с кем было играть, они приглашали меня. Я играл один против троих.
Ухмыляясь, видел все их уловки, но неизменно выигрывал.
- Покажи свои секреты! – требовали они.
- У меня от вас никаких секретов нет! – заявлял я, показывая пустые руки. – Если вы обижаетесь, можете забрать мой выигрыш, мне уже хватит!
- Выигрыш – это свято! – ворчали мои партнёры.
- Да забирайте, мне уже некуда складывать!
- Возьми крупными! – горячились парни.
- Ага! – возмущался я, - откуда у девятилетнего пацана сотки?! – спрашивал я. Но приходилось забирать, с опаской думая, что, когда сойду с поезда, на меня, богатенького Буратино, могут открыть охоту.
К чёрту! За мной и так есть, кому охотиться. Хотя, было бы интересно, стравить их друг с другом.
А вот мои неведомые хозяева, они из правящего клана, или нет?
«Я тебе это сто раз говорила!», - прорезался Лискин голос.
- Что говорила? – вздрогнул я.
«Они задействуют милицию. Не сдавайся больше. До крайности».
Я задумался. Это мои мысли, или нет? Сестрёнка молчала.
Моих новых приятелей заинтересовал след на моём левом запястье. Я показал на такой же след, который красовался на лодыжке.
- И что это значит? – не понял Николай.
Я показал на кронштейны на верхней полке:
- За эту штучку приковывали ногу, за эту – руку. На ночь.
- Кто?! – не поверил Толян.
- Менты, - пожал я плечами. - Меня этапировали назад, в детдом, из которого я сбежал. Сами трахались на той полке.
- Что делали? – переспросил Витёк.
- Занимались любовью, - пояснил я.
- При тебе?
- Ты хотел бы, чтобы я постоял за дверью? – хмыкнул я. – Они кормили меня раз в сутки одним куском хлеба. Пить и писитьписать давали…
Николай только сжал кулаки и стукнул о стол:
- Они что? Звери? Сколько тебе лет было?
- Мне и сейчас девять, - опять пожал я плечами, а Николай почему-то посмотрел на Витьку. Тот отвёл глаза в сторону.
Милицию, что заходили в вагон, мы тоже покупали. Проводница, которую я называл тётей Галей, утверждала, что везёт меня к бабушке, в очередную деревню. Эти деревни сдвигались всё дальше и дальше на Восток.
- В какой ты город едешь, Санька? – спросил меня как-то вечером Николай.
- В город Завирайск, - задумчиво ответил я. Игроки захохотали:
- Это видно!
-Чё хохочете, дурни?! – обиделся я, - Это означает «За виру». Что такое вира, знаете?
- Это штраф, кажется? – спросил Витёк.
- Именно так, - согласился я, - город, отданный за виру.
- И где такой? – поинтересовался Николай.
- А хрен его знает! – задумчиво ответил я, под хохот моих временных приятелей.
- Здорово ты нас развёл! – признались приятели, - Поделом нам: не лезь, куда не просят!
А я подумал, что городов в нашей огромной стране тьма, и, не удивлюсь, если Завирайск тоже есть, даже с такой легендой.
- Ты что там, Сашка, спишь, что ли?
- Думаю, - сознался я.
- О чём? Спать, или не спать? – смеялись надо мной мужчины. Потом Николай взял, и отнёс меня в купе проводницы. Я понял, что убивать меня они не будут.
Сравнивая моё предыдущее путешествие с нынешним, я даже затруднялся сказать, где мне было лучше. Конечно, с девчонками было веселей, как-то теплее, но сейчас тоже неплохо: у проводницы была здесь небольшая библиотека, которую собирали все проводники. Летом часто работали студенты, юноши и девушки, так что книги отличались разнообразием. От фантастики и женских романов, до классики. Были ещё подшивки журналов, которые я с удовольствием читал.
На станции «Дивногорск» я увидел на перроне стайку девочек моего возраста, с двумя воспитательницами. За спинами у них были маленькие рюкзачки. Я сразу сделал стойку: детдомовцы! Вот так меня и вычисляют: пугливо озираются, жмутся к старшим, стоят спокойно, не бегают.
Я вспомнил круговерть подростков, с которыми ехал в первый свой побег, их озорные лица, открытые взгляды, уверенность в собственной безопасности.
А эти, как собачата, постоянно ожидающие пинка.
Неужели я так же выгляжу со стороны?
Девочки погрузились в общий вагон. На дачу едут? В летний лагерь? Вполне может быть.
Я посмотрел на станцию, на горы, появившиеся на горизонте, уже расслабился: так и доберусь до Иркутска, в тепле, сытости и весело проводя время, Казахстан уже позади, значит, их власть кончилась!
В нашем вагоне, оказывается, было купе СВ. Для честного работяги оно было дороговато, да и вечно абонировано, хотя частенько пустовало, несмотря на, битком забитые плацкартные вагоны. Общие были здесь двух видов: типа жёстких плацкартных, с деревянными лавками, и наподобие электричек, в таких вагонах обычно ездили местные жители, на дачу, в город, из города.
За время, проведённое с проводницей, я уже многое узнал.
После того случая, когда меня, сонного, уложили в купе проводницы, я попросился на полку с бельём. Она хоть и небольшая, для моего роста подходила.
- Не нравится спать со мной? – удивилась проводница.
- Мне ещё жизнь дорога! – жалобно пропищал я. Тётя Галя сначала озадаченно смотрела на меня, потом расхохоталась, потрясая телесами:
- Ну и мужик нынче пошёл! До чего мелкий! – вытирая слёзы, выдавила она из себя. Я сделал вид, что обиделся.
- Ладно, когда будет СВ свободно, будешь там спать, - и снова взорвалась смехом.
На некоторых станциях у моей тёти Гали были любовники. Она почему-то стеснялась меня и отправляла в СВ, где за меня бралась Лиска.
Я попросил проводницу, чтобы она показала мне, как закрываться, чтобы снаружи никто не открыл.
- Я маленький, боюсь, - ответил я на вопрос.
Думаете, проводница не интересовалась, куда я еду? Я ответил, что во Владивосток, там попрошусь в детский дом, потом, когда вырасту, поступлю в мореходку. Там их должно быть много, и принимают с четырнадцати лет. То есть,. надо прожить эти бесконечные пять лет, а там уже не долго и до совершеннолетия, когда можно уже отвечать за себя самому. Когда ты сам по себе, а не чей-то.