Страница 35 из 116
- Помочь тебе? – спросил старший. Я узнал, исподволь, все их имена. Старшего звали Колькой, других Славкой и Петькой.
- Я умею, - пропищал я.
- Обожжёшься ещё!! – не доверил мне утюг Коля. Взял мою маленькую форму и быстро погладил:
- Держи! Только умойся! – парни необидно засмеялись, Коля провёл ладонью по моей щетинистой голове: - Удачи тебе!
- Спасибо! – прошептал я, осторожно прижимая к себе отглаженную форму.
В своей спальне, аккуратно повесив форму на спинку кровати, подумал, что делать. Идти мыться, или бегать с ребятами по двору? Подумав, выбрал второе, справедливо решив, что до ужина отец не приедет.
Славно набесившись, мы отправились, опять же, строем, в столовую, но были завёрнуты в умывальник. На этот раз старшим было невозможно было без содроганий на нас смотреть, хотя нам казалось вполне нормальным так выглядеть.
После ужина я побежал в душевую. Она была открыта, и вода горячая присутствовала.
Хорошо отмывшись, я переоделся в сохранённые каким-то чудом плавочки, подаренные Лиской, белую маечку, чистую, не растянутую, как все, грязно-голубые и безразмерные.
Затем, не надевая потрёпанную одежду, побежал к себе.
Облачившись в парадную форму, под восхищённые взгляды ребят, отправился во двор, ждать отца.
Ребята тоже высыпали вслед за мнойво двор. Я прохаживался по двору, или сидел на лавочке, с завистью глядя на веселящихся ребят. Уже отчаялся дождаться сегодня отца, когда увидел затормозившую машину.
- Папа!
В церкви было сумрачно и прохладно. Отец Фёдор встретил нас, спросил меня:
- Что тебя привело сюда, сын мой?
- Свечку хочу поставить. За упокой души моей сестры, Елизаветы… - робко сказал я.
- Сколько лет было покойной?
- Пятнадцать…
- Тогда тебе сюда, - отец Фёдор взял меня за руку и подвёл к иконе Божьей Матери.
- Знаешь, кто это? – строго спросил священник. Я, судорожно, кивнул:
- Это Богородица с Сыном.
- Молодец, малыш. Вот, возьми свечку, зажги от тех свечек, что стоят здесь, и поставь рядом. И помолись за сестру.
- Я не знаю молитв…
- Слова знать не обязательно. Слова нужны, чтобы очистить душу, а у тебя душа и так ещё чиста. Просто желай своей сестре самого лучшего.
- Я удивлённо посмотрел на отца Фёдора.
- Что смотришь? Грешил?
- Грешил, батюшка, кровь на мне. Правда, одна бабушка сказала, что грехи детей лежат на их родителях.
- Верно сказано, всё зависит от воспитания родительского. Но нельзя злоупотреблять этим. Вот сейчас и проверим, велик ли грех твой. Зажигай свечу.
С замиранием сердца зажёг я свечу и взял её двумя руками. Огонёк согрел моё лицо.
Я посмотрел на икону, и не поверил собственным глазам: на иконе была написана Лиска со мной на руках! Я обнимал маленькой ручкой её шею, и строго смотрел на меня, большого.
«Сашенька! Мальчик мой любимый! Наконец-то!». – показалось мне, или нет?
- Лиска?! – прошептал я.
«Да, Саша, это я. Не плачь больше, ладно? Вспоминай меня с тихой грустью, а ещё лучше, с радостью. Когда ты плачешь, мне очень больно. Передай это папе, маме и Юрке. Хорошо?»
- Хорошо! – кивнул я, не в силах оторваться от прекрасного лица Лиски. В душе наступил благостный покой.
«Саша! Тебе грозит опасность. Тебе надо уходить из города, как можно скорее.».
- Я знаю. Только не знаю, как сделать по-тихому, чтобы никто меня не нашёл.
Лиска передала образ, от которого я покраснел:
- Не буду! Вот ещё! Девчонкой!
«Ты же видел там одежду. Она должна быть тебе впору. А теперь поставь свечку. С тобой я буду ещё месяц. Потом, может быть, как и ты, найду себе новый мир. Не прощаюсь. Разговаривай со мной».
- Лиска! Я всегда помню о тебе и советуюсь с тобой! – я поставил свечку на светец и посмотрел на икону. Там снова была изображена Божья Матерь с Иисусом на руках. Но не было у меня больше гнетущей тяжести на душе, не было чувства невосполнимой потери.
Легко и радостно было. Я даже улыбнулся отцу Фёдору.
- Что, малыш? С кем разговаривал?
- С сестрой! Она видит меня!
- Значит, чист ты душой, отрок. Ступай с миром! – отец Фёдор перекрестил меня. Я посмотрел ещё раз на икону, неумело перекрестился.
Отец ждал меня снаружи.
- Папа, а ты почему е зашёл? – удивлённо спросил я.
- Грехи не пускают, - криво усмехнулся отец. – Вообще-то это детская церковь.
- Папа! – вдруг осенило меня, - Ты убил ребёнка?! – прошептал я. Папино лицо исказила гримаса боли:
- Я не хотел! Он заслонил собой маму! Сам подставился!
- А девочка? – вдруг спросил я. Папа молчал, глядя куда-то вдаль.
- Откуда ты всё это знаешь? – непослушными губами спросил он.
- Я сейчас разговаривал с Лиской. Но это не она мне сказала, сам догадался. Папа, ты не думай, я не осуждаю тебя! – торопливо сказал я, хватая отца за руку.
- Не ври себе, - сказал отец, - хватает того, что я себя осуждаю. Поехали?
- Папа, Лиска сказала, что мне угрожает опасность.
- Да, сын, тебе надо куда-то уезжать. Пойми, если я тебя отправлю, все узнают, куда ты поедешь.
- Я справлюсь, папа.
- Вот и хорошо. Сейчас я отвезу тебя домой, и попрощаемся. Может быть, навсегда.
Всю дорогу мы молчали. Когда доехали до моего детдома, дошли до калитки, папа взял меня на руки, и впервые поцеловал. Потом целовал ещё и ещё.
- Если бы ты знал, как я вас люблю! – срывающимся голосом сказал папа, - Проклятая жизнь! Нам нельзя любить! Она приносит только горе! Прощай, сын! – папа поставил меня на тротуар, бегом вернулся в машину и уехал. Я потоптался на месте и пошёл домой.
Бабушка впустила меня, посмотрела на моё расстроенное лицо, спросила:
- Что с тобой, Саша? Был в церкви?
- Был, - кивнул я, - поговорил с сестрой, ей там хорошо. С папой попрощался.
- Бедные дети! – с болью в душе сказала бабушка, - Вам-то за что такое горе? Ладно, война была страшная, но сейчас, в мирное время, сирот не уменьшается, да ещё при живых родителях!
- Прости, бабушка, что расстроил. Пойду я, - я пошёл вверх по лестнице.
Ребята встретили меня настороженно. Я подошёл к тумбочке, на котором стоял портрет Лиски, улыбнулся ей, взял и прижал к себе. Cразу стало легче, будто она была рядом и, молча, улыбалась.
Подошёл Артёмка, встал рядом. Я обнял его за плечи. Артёмка посмотрел мне в глаза.
- Всё получилось, Артёмка! – весело сказал я. А папа? Папа взрослый человек, разберётся со своими проблемами. Ему главное, знать, что я в безопасности. Значит, надо действовать.
Я рассказал ребятам, как сходил в церковь, с улыбкой вспоминая, как разговаривал с сестрой.
- Где эта церковь? – спросил Серёжа.
- Не знаю, - виновато ответил я, - меня возили на машине, а я был с папой, и задумался. Хотя, знаете, та бабушка, что сегодня дежурит, наверняка знает! Она мне… - Серёжа уже убежал. Скоро он вернулся, сияющий:
- Улица Садовая, 22!
- Пойдёте? – не поверил я.
- Да! Все пойдём! Ты с нами? – спросили меня. Я сразу заскучал.
- Саша, без тебя нас не отпустят! – уверенно сказал Серёжа, - А нам очень-очень надо!
Я смотрел на них, и не мог им сказать правду. Если я даже ухожу, то завтра вполне могу с ними сходить в церковь. А если не могу? Значит, сегодня? У этих стен есть уши, надо молчать.
- Посмотрим! – громко сказал я, прижимая палец к губам. Ребята поняли, хотя удивлённо подняли брови. Я развёл руками.
Дождавшись, пока все уснут, сам едва не уснул, вернее, уснул, но вовремя проснулся, глянул на улицу. Там была чёрная ночь. Безлунная, но звёздная. Сердце сбилось с ритма, и быстро застучало, оно понимало, что меня ждут приключения.
Одевшись в чёрный спортивный костюмчик, я взял отмычки и направился в директорский кабинет.
Замки там были смешные, я их закрыл за собой.
Сев за директорский стол, я осветил фонариком сейф. Простой, зато надёжный, без всяких секретов.