Страница 33 из 116
Я с грустью вспомнил замечательный «толедский» стилет, навсегда утерянный. Интересно,. кто меня раздевал? Если бы Маша, она непременно вернула бы.
Перебрав свои сокровища, я ничего не взял, кроме фонарика, и побежал искать Лискин схрон.
Наверняка человек, прочитавший, что спрятал в схроне человек, живущий вторую жизнь, сильно удивится, почему этот человек ведёт себя, как обычный ребёнок, отвечу, что, как ни странно, большее часть времения я чувствовал себя мальчишкой. Лишь обращаясь к сохранившейся памяти о прошлой жизни, становился взрослым, надо сказать, что такое состояние мне не нравилось, было такое чувство, как будточто малыш надел отцовский костюм, и старается выглядеть взрослым.
Лискин схрон я нашёл не сразу, пришлось побегать по лесному массиву, потом, раздевшись, залезть на дуб, где обнаружилось дупло. В дупле я нашёл записку и прочитал, при свете фонарика:
«Санька, злодей! Бери конфеты и уматывай! То, что здесь лежит, не твоего ума дело!».
На обороте было накарябано: «Сашенька, милый мой! Хотела тебе принести твои любимые когти, но не смогла, в доме засада. Когда они уйдут, поищи в дровяном сарае, за поленницей.
Отсюда бери всё, что тебе понадобится. Лиска».
Я прижал записку к лицу, вдыхая ещё не выветрившийся запах сестры, потом аккуратно свернул её и убрал в карман. Здесь было самое главное: деньги. Не надо было тащить продукты, во-первых, тяжёлые, во-вторых, большой рюкзак привлекает внимание, а маленький рюкзачок скоро войдёт в привычный обиход у детей и подростков. Надо будет распустить слух, что это уже модно на Западе.
Здесь я нашёл ещё один стилет. Дамский, но очень удобный, как раз под мою руку. Раскопал и всякие женские штучки, которые Лиска не хотела мне показывать.
Я взял чай, сахар, конфеты, которые сестра завещала мне. Оружие брать не стал, хотя здесь лежали ТТ с двумя обоймами, маленький женский «Браунинг» с коробкой патронов. Дольше, чем нужно просидел я перед схроном сестры, перебирая дорогие сердцу предметы, пока решился перенести то, что взял, к себе, и сходить в дом.
В доме по-прежнему было тихо и безлюдно. Я пробрался в дровянник, и, после недолгих поисков, нашёл настоящее богатство: когти и набор превосходно выполненных отмычек! Ещё маленький рюкзачок, в котором был маленький термос, солдатский котелок с ложкой, кружка. В кармашке обнаружил фотографии. Жорка увлекался фотографией, у него был неплохой фотоаппарат, «ФЭД» называется.
На фото были мы с Лиской в разных ракурсах. И на пляже, и во дворе, и дерущиеся.
Ещё было фото, где мы обнимаемся, счастливые до невозможности.
Перебрав фото, со сладкой грустью в душе, я сложил всё в рюкзачок, и решил проверить, есть ли кто в доме.
Не знаю, как в другие дни, но сегодня дом был пуст. Побродив по разорённому гнезду, я зашёл в нашу с Лиской комнату. Здесь всё так и осталось, всё перевёрнуто, постель валяется на полу, затоптанная сапожищами, разломанные и разорванные игрушки валялись мертвецами.
Если власти хотели привить нам любовь к себе, то в этом они сильно преуспели.
Обычно девочки ведут дневник. Жаль, у нас это запрещено, я бы читал и перечитывал его.
Я нашёл то, что не смогли сломать: стойкого оловянного солдатика. Когда-то Лиска подарила мне его, рассказав сказку про солдатика, который не ушёл с поста, пока не погиб. Зажав солдатика в кулаке, я покинул ставший вдруг чужим, дом.
Забрав рюкзачок, я вернулся в свой, уже ставший роднымой, детский дом. Проник через чёрный ход, который не был забит, им пользовались, носили продукты на кухню, выносили мусор и отходы. Если я мог отпирать замки одним гвоздём, или куском проволоки, то, имея отмычки, открыл, будто у меня был ключ.
Утром меня опять с трудом добудились. Будил Артёмка, остальные боялись получить леща.
С Артёмкой же я начинал беситься, затащив его на свою кровать. Мальчик заливисто смеялся, норовя позабороть меня. Я шутливо поддавался.
Пропустив утреннюю пробежку, я подумал, что у меня ещё будет время побегать: меня ждал кросс почти на десять тысяч километров.
Всё равно после завтрака мы пошли бегать во двор. Как ни странно, с нами на этот раз выпустили подростков. Они немного потеснили нас на спортплощадке, но мы великодушно не стали возмущаться.
Ко мне подошли Анвар с Джохаром, радостно пожали руку, начали интересоваться, как я поправил здоровье.
- Клин клином вышибают, - сказал я загадочно. Говорить правду я опасался. Мало ли, кто слышит.
- Как это? – удивились ребята.
- Надо опять сильно испугаться, да так, чтобы вскипел адреналин.
- Что за зверь? – спросил Джохар.
- Перед дракой чувствуешь прилив сил? Понимаешь, что сейчас всех порвёшь? Вот это и называется адреналин.
- Да, ты правильно сказал! Когда дерёшься, даже не больно!
- Ладно, ребята, я ещё маленький, хочу бегать, тем более, нога больше не болит!
Пацаны снисходительно улыбнулись и пригласили в гости:
- Ты заходи, если будешь свободен!
Смеяться надо мной они смеялись, но недолго, потому что сами ещё страдали гиперактивностью, так что скоро мы все бегали наперегонки по площадке.
Когда пришло время обеда, я предложил своим друзьям-подросткам, тоже идти с прогулки не толпой, а строем. Показал, как ходят малыши, причём ходили строем они с удовольствием.
Тогда более старшие ребята решили сделать это ради прикола.
Честно говоря, я думал, Веру Игнатьевну невозможно ничем удивить. Но, когда я остановил строй и отрапортовал, она сначала не знала, что ответить.
Посмотрев на строй, на хитро глядящих на неё ребят, она разрешила следовать дальше.
Я же обратился к замполиту:
- Вера Игнатьевна, разрешите вопрос?
- Саша, ты решил завести здесь военные порядки? Или таким образом развлекаешься?
- Дисциплина никогда не помешает, но вы правы, поиграть мы никогда не отказывались. Но я вас отвлекаю от дел по другому поводу: Я хочу написать несколько писем. Где можно взять бумагу, конверты, ручку с чернилами?
- Зайди, после обеда, ко мне, у секретаря посмотрим. Кому ты хочешь написать письма, если не секрет?
- За время своей прогулки я познакомился с хорошими людьми, они дали мне свои адреса. Хочу им написать, что не забыл о них, что у меня всё хорошо. Если желаете, можете прочитать…
- Не имею привычки читать чужие письма! – слегка возмутилась Замполит.
- Ничего противозаконного, Вера Игнатьевна!
- Верю. Ты не так глуп, чтобы писать что-то противозаконное. Ступай на обед, потом зайдёшь ко мне.
После прогулки мы с аппетитом сметали всё, что предложил повар, и отправились на отдых.
Я, вприпрыжку, побежал в кабинет директора.
Вера Игнатьевна ждала меня в приёмной,. она уже подобрала мне несколько конвертов, тетрадку в клеточку и ручку-самописку.
- Возьми ещё чернил, а то не хватит ещё! – усмехнулась она. Я не отказался.
- На днях отправим вас в лагерь, наконец-то отдохну! Сюда зайдёт бригада строителей, осенью не узнаете родной дом!
- Искренне рад за вас! – засмеялся я, - Можно, я пройду в классную комнату?
- Да, возьми ключ, вон он, на доске висит, подписан.
- Мне, вообще-то… - я прикусил язык.
- Своё искусство будешь демонстрировать в другом месте. Здесь соблюдай правила.
- Спасибо! – покраснел я. Взял ключ и побежал в класс. Там сел за стол, и задумался. Что написать Вике? Что меня вернули? О сестре? Можно и так, Вика взрослая девушка, поймёт, почему я вернулся. Если, конечно, помнит меня. К сожалению, я уже, наверное, не узнаю об этом.
Решительно взяв ручку, развернул тетрадь и написал:
«Здравствуй, Вика! Пишет тебе это письмо маленький мальчик Саша, с которым ты познакомилась в поезде, когда ехала в экспедицию. Ты дала мне адрес, поэтому я решил написать тебе, чтобы сказать, что я помню о тебе, что наша совместная поездка была для меня самой счастливой в жизни.
Если помнишь, я рассказывал тебе о сестре. Её больше нет.».