Страница 32 из 116
Когда я встал из-за стола и направился на выход, парни окружили меня, поздоровались за руку и спросили, куда я ездил ночью.
- Всё! – сказал я.
- Что «всё», - сначала не поняли парни.
- Всё кончилось! – объяснил я.
- Ты сам? – уточнили у меня. Я обозначил кивок, оглядываясь вокруг. Мелкие обходили нас по большой дуге, но я предполагал, что кто-то из пацанов стучит замполиту. Причём она знает, что происходит во всех группах. Кто вхож во все группы? Ну, я. А ещё кто?
- Что оглядываешься? – спросил тот парень, с которым я вчера вёл разговор. Проклятая скромность! Почти сутки знаком с этими парнями, они знают обо мне почти всё, а я не знаю даже, как их зовут!
- Кто-то тук-тук-тук, - тихо сказал я.
- Откуда знаешь? – насторожились парни.
- Я ходил к замполиту, отпрашиваться на прогулку, она рассказала всё, что происходило у нас в группе, и вообще, на этаже. Понятно, что она сотрудница КГБ, но не ясновидящая!
- Да, это тревожно, - согласились парни, - но следовало ожидать. С выздоровлением! – поздравили они меня, и ушли.
Подождав своих пацанов, предложил им пойти на прогулку. Те, с радостью, согласились.
Сев на лавочку, я наблюдал, как ребята бегают и лазят по спортивным сооружениям, ни на минуту, не оставаясь без движения. А я подумал, что пора уходить. И не только потому, что я так хочу, а потому что за мной скоро придут. И тот же капитан, который искал убийц, будет выпытывать у меня, где их убийцы. Решив для себя, что уйду скоро, я не выдержал, и побежал играть с ребятами. Сидеть на месте для детского тела было невыносимой пыткой.
Набегавшись, мы расселись по лавочкам, рассказывали весёлые истории, смеялись. Артёмка прижался к моему боку, я обнял его, и он притих, тихонько сопя.
Мне стало и хорошо, и тревожно одновременно. Опять ребята привыкают ко мне, опять я собрался их бросать. Именно так, не оставлять, а бросать.
Хотя, что я могу сделать для этого малыша? Придут его родители, если захотят, и заберут. Чем докажешь, что они садисты? Пока всё основано на телесных повреждениях, снятых в больнице и рассказах самих детей. Через некоторое время всё забудется, отбирать детей у хороших родителей – плохо! Надо вернуть несчастных детишек безутешным родителям…
Я погладил Артёмку по голове, посмотрел на его маленькую мордочку. Он улыбнулся мне, глазки засияли, он повозился, поудобнее устраиваясь у меня под рукой.
Серёжа тоже улыбался, радуясь за брата.
Я подумал, что, хорошо бы поехать в лагерь, встретиться там со своим отрядом, с Никитой, вместе там ходить в походы, купаться и загорать. А ещё, чтобы рядом были вот эти чудесные ребята, пережившие уже много горя, сделать их жизнь немного лучше, отвлечь от грустных мыслей.
Потому что я замечал, как, во время игры, или в спальне, кто-нибудь из них замирал и уходил глубоко в себя, лицо приобретало жёсткие черты. О чём в это время думал маленький человек?
Я подумал, что я выгляжу так же, когда тоскую о Лиске.
Может быть, я и остался бы здесь, влился в новую семью, но жизнь всё рассудила по-своему.
Что бы я ни думал, я готовился к побегу. В первую очередь надо было подготовиться лучше, чем в прошлый раз. Для этого я решил посетить наш дом. Там были у каждого, свой схрон. Делать схроны мы учились, именно на такой случай.
Где Лискин схрон, я знал, где Жоркин, догадывался, но справедливо полагал, что он мог его и забрать. Не всё, но многое, в первую очередь, деньги. Кстати, о деньгах.
На поминках по сестре было неудобно говорить о таких вещах, но надо внимательно осмотреть всю свою одежду, брат мог спрятать деньги, чтобы я потом их нашёл.
После моей эпопеи с больницей я остался совсем без оружия, меня полностью раздевали, стирали всю одежду, так что про стилет и заточку можно было забыть и не напоминать, пока все молчат.
А вот у Лиски были очень интересные вещи, особенно кошачьи когти, с которыми так легко лазить по деревьям, к тому же их можно было использовать в драке, применяя, как кастеты.
Умея пользоваться ногами, можно вывести из строя большое количество врагов, а что враги появятся, я не сомневался.
Меня не оставляла мысль, что я считаюсь рабом у одного из СреднеазиатскихУзбекских кланов.
Условие не соблюдено, Лиска погибла…
Может, не случайно?! – обожгла меня мысль, может быть, мерзавцы сделали это по наводке?
Жаль, поздно, у мёртвых не спросишь, надо бы спросить у отца. Но, если он не отослал меня, оставив жить здесь, то считает, что я в безопасности? И брат ничего не сказал.
Ещё побесившись на территории, мы пошли на обед. Когда я вёл свой весёлый отряд по коридору, печатая шаг, увидел замполитшу.
- Отряд! Стой! Раз-два! – ребята остановились, яч обратился к начальству:
- Товарищ заместитель директора! Вверенный мне отряд следует в столовую, для приёма пищи!
На лице замполита мелькнула тень улыбки:
- Хорошо, Саша, следуйте.
- Вера Игнатьевна, - решился я, - нас отправят в лагерь? Ребята мучаются в душном городе.
- Они, пока, на карантине, но я подумаю, может быть, малышей отправлю. Подростки тоже обижаются, что их не выпускают гулять, надо отправлять, так и до бунта недалеко.
- Шутите? – улыбнулся я. Какой бунт могут устроить детишки? Объявить голодовку? Спасибо, наголодались!
- Отойдём? – предложила мне Вера Игнатьевна. Я насторожился.
- Саша! – тихо сказала она, - Ко мне приходили какие-то люди, спрашивали о тебе. Причём, не сюда, а ко мне домой. Вежливо спросили, не знаю ли я, где такой мальчик. Я обещала узнать.
- Азиатской внешности? – уточнил я.
- Нет, славянской. Но мне они показались очень опасными. Я не знаю, что делать. Может, действительно, отправить вас в лагерь? – я подумал.
- Наверное, да, но тогда почти всех, чтобы не бросалось в глаза, что уезжают только малыши.
- Я подумаю над этим. А ты будь осторожен, не подходи близко к забору.
- Спасибо, Вера Игнатьевна! – искренне поблагодарил я замполита, и побежал к ребятам, так и стоявшим в строю.
Вот тут я крепко задумался. Что делать в первую очередь? В первую очередь я решил посетить родной дом.
Кстати, я обнаружил в пистончике две четвертные бумажки, в кармашке спортивного костюмчика лежали мелкие купюры. Я снова был обеспеченным человеком, так что надо было действовать, потому что предложение Веры Игнатьевны показалось мне ловушкой.
Если я исчезну из детдома, это ЧП, и она подставляется. Если это произойдёт по дороге, а ещё лучше, когда меня примет директор, это будет выглядеть совсем по-другому.
Дождавшись ночи, я оделся в чёрный костюмчик и выскользнул из спальни.
За всё время своего проживания тут я хорошо изучил все щели и дыры как в здании, так и в заборе.
Взрослые не всегда могли сопоставить размер щели в заборе с размером ребёнка, поэтому забили не все места, через которые я мог проникнуть, благодаря многолетним тренировкам.
Казалось, что в эту щель может проникнуть только кошка, но, если можно было просунуть голову, ребёнок мог там пролезть и весь.
Так что я вышел с территории без особых проблем. По городу бежал осторожно, держась тёмных улочек, ведь всем известно про комендантский час для детей. После десяти все должны быть дома, иначе ребёнка, нарушившего режим, ждало отделение милиции, до выяснения личности.
Наш дом был на окраине, после него уже был лесной массив, озеро.
Осторожно подобравшись к своему дому, начал его обходить кругом, пытаясь понять, осталась там ещё засада, или дом окончательно заброшен?
Ничего подозрительного не обнаружив, решил всё же сначала сбегать к озеру, где хранились наши с Лиской заначки.
Сначала я отыскал свою. Денег там не было, были там мясные консервы, сгущённое какао, жестяная баночка леденцов «монпансье», завязанный в полиэтиленовый мешочек пилёный сахар каменной твёрдости, сухари, галеты, хорошая рогатка, пристрелянная, даже горсть шарикоподшипников. Здесь же хранилась самодельная финка и потайной фонарик.