Страница 7 из 11
Да и откуда взяться чистой воде в низовьях, если (по данным Гидрометеоцентра Таджикистана) за 1987-89 годы уровень загрязненности ядохимикатами вод горных рек Вахш и Каферниган вырос в два раза. «Уровень загрязненности Сырдарьи, который раньше считался основным, теперь считается фоновым. Все загрязнено пестицидами»[2].
Грязная вода – грязная земля. Та земля, на которой выращивали хлопок, ничего, по крайней мере в ближайшие годы, родить не может. Ситуация там примерно такая же, как в Ташаузской области, где, по данным Министра здравоохранения Туркмении К. Чагылова, загрязненность различными ядохимикатами превышает предельно допустимую концентрацию в 5–7,9 раза.
Тяжелее всего детям. Если по обобщенным данным более половины школьников у нас в стране – невротики, две трети – аллергики, 80 процентов страдают заболеваниями верхних дыхательных путей, то среднеазиатские дети в обязательном порядке болеют гепатитом, желудочно-кишечными заболеваниями, у большинства не в порядке почки… Заболеваемость населения с каждым годом увеличивается, в том числе токсическим гепатитом, долгие годы выдававшимся за инфекционный.
Аральский кризис породил тенденцию во всем винить Москву. Но вот что любопытно: как только речь заходит о сокращении посевов хлопчатника, партийные руководители всех хлопкосеющих республик высказываются против. Все хотят спасать Арал, но в каждом районе, в каждом обкоме партии мы слышим одно: воды не хватает самим. Интересно, что 3 апреля 1989 года на обсуждении экспертной комиссией Госплана СССР ТЭО «О комплексе мероприятий по регулированию водного режима Аральского моря и предотвращению опустынивания дельт Амударьи и Сырдарьи» (что блестяще высмеял в «Новом мире» В. И. Селюнин) представители среднеазиатских республик высказывались за освоение новых земель. Интересно и то, что работы по упомянутому проекту ведутся полным ходом уже с 6 марта 1989 года.
Участник экспедиции «Арал-88» Василий Илларионович Селюнин
Оставляют желать лучшего токсикологические лаборатории (где они вообще существуют), а данные, получаемые ими, засекречиваются, как и раньше. Давно стал достоянием гласности факт загрязнения воды в Сарыкамышском озере всевозможной химической дрянью, однако рыбаки Ташаузского рыбокомбината продолжают ловить в нём рыбу, хотя употреблять в пищу ее нельзя – легко отравиться. Но, как пишет в «Известиях» В. Зайкин, «тем не менее планы улова Ташаузскому рыбокомбинату никто снижать не собирается». Более того, продукция комбината распространяется за пределами республики, где население не подозревает о происхождении рыбы. О всеобъемлющей антисанитарии уже говорилось. Не принято мыть руки с мылом. Нет туалетов. Нет бань. Какой толк в том, что по инициативе Советского детского фонда в Среднюю Азию намечено командировать ежегодно около двух тысяч врачей, если работать им придется в помещениях, мягко говоря, мало приспособленных для работы?
Антисанитария усугубляет Аральский кризис
Владимир Война рассказывает такую историю: «Группа развивающихся стран обратилась в Международный банк реконструкции и развития с просьбой о выдаче ссуды. Им необходимы были средства на развитие современных отраслей промышленности. Международный банк ответил отказом. Причина? Отсутствие туалетов». Если верить данным, полученным нами в лучшем здании столицы Каракалпакии – обкоме партии, даже Нукус канализован на 20 %. Зато в обкомовские туалеты можно ходить на экскурсию. Что и делают местные журналисты и писатели: на полиграфкомбинате (а там размещены все каракалпакские редакции) нет ни одного туалета, нет водопровода, да и само здание, в отличие от новехонького ультрасовременного здания обкома, давно обветшало. Две щелястые будки во дворе – вот место, где работники всей каракалпакской прессы могут облегчить душу. Ни в одном городе на территории автономной республики нет хозяйственно-фекальных сооружений (проще говоря, фильтров). Банями Каракалпакия обеспечена на 78 % – по помывочным местам, – то есть в действительности – процентов на 50. Как сказал первый секретарь Каракалпакского обкома КПСС К. С. Салыков (присланный из Москвы и после нескольких лет имитации трудового процесса отозванный для новых трудовых подвигов в Москву же), здания всех райкомов и обкома построены с превышением сметной стоимости на полтора – два миллиона рублей – опять же за счёт непостроенного жилья, бань, канализации, водопровода…
Ну, Каракалпакия – ладно, область неблагополучная во всех медико-санитарных отношениях. Возьмем из чистого любопытства область, внимания особенного, если бы не землетрясение, не привлекавшую – Ленинабадскую, Таджикской ССР. Оказывается, и здесь медицинское и санитарное обеспечение населения оставляет желать лучшего. 75 % стационаров не обеспечены горячей водой, 80 % не имеют канализации. Не отвечают элементарным требованиям 90 % амбулаторно-поликлинических учреждений области, сокращается сеть детских санаториев – в Ходжентском районе, к примеру, в течение трёх лет после тяжелейшего землетрясения остались неразвернутыми 50 детских санаторных коек. Может быть, дети в них уже не нуждаются? Ан нет. Уровень заболеваемости брюшным тифом и паратифами, как и в низовьях рек, растёт, превышая примерно в 6 раз среднесоюзный показатель. Только 61 % населения области обеспечен водопроводной водой, более 400 населенных пунктов вообще не имеют водопроводов. С 1974 года строится лабораторный корпус областной СЭС; после консервации в нём разместилась база
УПТК треста КПДС – и прекрасно, как говорится, себя чувствует. На существующей же базе областной СЭС нет таких важных лабораторий, как вирусологическая, токсикологическая, лаборатория по контролю уровней загрязнения окружающей природной среды. В Ходжентском районе и г. Кайраккуме во время землетрясения разрушились все здания учреждений здравоохранения. Прошло четыре года, но практически ни одно не восстановлено; можно ругать трест «Сельстрой-2», срывающий сроки ввода, однако деньги израсходованы, а больниц и поликлиник нет как нет. Люди болеть перестали? В Ура-Тюбинском районе как раз во время пребывания там экспедиции «Арал-88» (а именно – в кишлаке Руганд) была эпидемия брюшного тифа. (Об этом я узнал, по привычке купив местную районную газету – тогда ещё в каждой союзной республике в любой газете хотя бы одна полоса должна была выходить на русском языке). Эта экзотическая болезнь, с которой вроде бы навсегда покончили ещё до Великой Отечественной войны, в местности, где никогда не занимались хлопкосеянием, распространилась опять же потому, что население употребляло для питья арычно-хаузную воду, ибо другой нет.
Отступление для пояснения
До 1985 года любой материал, в котором речь шла о воде (читай: орошении и хлопководстве), мог появиться в печати только после прохождения цензуры Минводхоза и Госкомгидромета – без этих двух виз Главлит не ставил свою. Когда в 1965 году редактор каракалпакской газеты «Рыбак Арала» Айтжан Бекмурадов перепечатал чудом проникший на страницы «Комсомольской правды» материал собкора газеты по Узбекистану Наримана Дадабаева об уже возникшей проблеме (название корреспонденции осталось и по сегодняшний день актуальным: «Сумерки над Аралом»), то был сурово наказан по партийной, а раз так, как у нас обычно бывает, и по всем остальным линиям. За решётку его, правда, не упрятали, но возможности «сеять панику» впредь он лишился навсегда. Сегодня же нужно смело признаться: с биологической точки зрения Арал мёртв. Для трех миллионов обитателей региона это трагедия в полном смысле слова, точнее, во всех его смыслах.
Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, в Средней Азии и в Москве были проведены несколько совещаний, встреч, конференций – как говорится, лучше поздно…[3] В центральных газетах, в том числе и в «Литературной…», стали появляться материалы об Арале, журналы «Наука и жизнь», «Советский Союз», «Памир» (в нём была опубликована целая серия интересных со всех точек зрения статей), «Новый мир», «Юный натуралист» и другие всерьез пытаются привлечь общественное мнение, общественное сострадание, общественный интерес к решению проблемы, к поиску различных путей выхода из кризиса[4]. В результате все мы, порядочно обалдевшие (в буквальном смысле слова) за годы советской власти от тотальной дезинформации, с немалым изумлением узнали не только о том, что Синего моря – так на Руси до середины XIX века называли Арал, – по сути дела, уже нет, но и о том, что стоило оно всего 90 миллионов рублей. Именно в такую копеечку оценил водоём тогдашний министр водного хозяйства и мелиорации СССР Н. Ф. Васильев. Не дёшево ли? Руководитель рабочей группы по аэрокосмическим методам программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера» доктор географических наук Б. Виноградов заметил в газете «Известия»: не только на примере Арала видны из космоса «следы разрушительной деятельности Минводхоза». Номенклатурный работник (но не мелиоратор по образованию), под чьим крылом о чём-то поют, как говорится в ещё одной песне, правда, по другому поводу, два миллиона мелиораторов по образованию и профессии, может, конечно, делать вид, будто не знает, что из того космоса (где он, тот космос?) видно. Но притворяться, будто ему неизвестно, что еще в начале семидесятых годов возможные убытки только от антропогенного опустынивания оценивались в пределах 60 миллионов рублей, но уже составили не менее 100 миллионов («Наука и жизнь», 1987, № 11), – это не по-министерски.
2
Человек, земля, вода. «Круглый стол» журналов «Памир», «Звезда Востока», «Простор», «Ашхабад», «Литературный Киргизстан» // Памир. 1989. № 11. С. 89.
3
Забегая вперед, замечу, что проведение всевозможных слетов, даже и международных (рассекретили секрет Полишинеля!) стало в дальнейшем своего рода традицией. А воз и ныне там.
4
Правда, кровавые события в Фергане, Душанбе, Оше отвлекли общее внимание от Арала. Однако межэтнические столкновения раньше или позже кончаются если не дружбой, то миром, сходят на нет и в конце концов забываются, а экологические катастрофы такого масштаба – если не принимать мер – с годами становятся всё страшней, и, уж конечно, сами по себе не прекращаются.