Страница 18 из 28
Тогда национальные школы могли содержаться только за счёт сборов с населения или за счёт спонсорской, благотворительной помощи. Братья Рамиевы с конца XIX века активно участвовали в создании национальных школ на местах, в привлечении к работе хороших учителей. Их жёны также организовывали школы – в посёлках и сёлах большинства приисков.
По сообщению Ризы Фахретдинова, Шакир Рамиев состоял членом в нескольких благотворительных обществах мусульман России. Его брат Закир был членом бюро Оренбургского мусульманского общества «Җәмгыяте хәйрия», а с 1912 года возглавил ещё и Общество помощи нуждающимся учителям и шакирдам губернии. Каждый четверг в течение часа он принимал всех обратившихся за помощью, не исключая ходатаев из Казахстана и Средней Азии. Дочь поэта – Зайнап Рамиева-Валиева в десятые годы ХХ века входила в руководство Благотворительного общества помощи женщинам губернии. А все эти общественные организации существовали, естественно, за счёт добровольной материальной поддержки какой-то части богатых и именитых людей. Большую долю денежных средств составляли пожертвования Рамиевых, Хусаиновых, Бурнаевых и т. д. Братья Рамиевы также выделяли некоторые средства в помощь перспективным студентам-мусульманам высших учебных заведений. Такую помощь в своё время получал один из первых скульпторов из татар Мирзаджан Байкиев. В 1892 году он успешно окончил петербургское специальное училище и долгое время работал в Эрмитаже скульптором-реставратором. Второй такой пример приводится в воспоминаниях известного историка и государственного деятеля Заки Валиди. Он пишет, что когда намеревался поехать на учёбу в Казань, то пришёл посоветоваться к Дэрдменду. Тот вручил ему пятьдесят рублей, большую по тем временам сумму, достаточную для переезда и обустройства на новом месте.
Братья Рамиевы часто оказывали единовременную денежную помощь и крупным медресе. А в одном из известных высших медресе тех лет «Хусаинии» (Оренбург) состояли членами Попечительского совета. За свой счёт они там полностью оборудовали кабинеты физики и химии. Для этого Рамиевы привезли из-за границы, в основном из Германии, специальные приборы и химикаты.
Рамиевы также являлись активными участниками национального движения: выступали за равноправие татар, башкир и других народов империи с титульным населением страны. Зимой 1905 года в числе двухсот видных татар России они подписали письмо-петицию на имя царя Николая II с обоснованием таких прав. В числе подписантов также были симбирские фабриканты Акчурины и Дибердиевы, оренбургские купцы Хусаиновы, многие казанские купцы и видные религиозные деятели. Летом того же года мусульманские деятели решили полулегально создать политическую партию «Иттифакъ ал-муслимин» («Союз мусульман»). Эту идею поддержали и Рамиевы. Дэрдменд лично участвовал во втором подготовительном закрытом съезде, который проходил в Санкт-Петербурге в январе 1906 года. После февральских событий 1917 года он участвует в работе Второго Всероссийского съезда мусульман, который проходил в Казани под руководством Садри Максуди. На этом съезде Закир Рамиев был избран членом Назарата (Министерства) финансов будущего временного национального правительства. Но эйфория свободы, возникшая после Февральской революции, длилась недолго. Уже осенью вновь совершился революционный переворот. Наступили дни, опасные и тревожные для многих зажиточных и деловых людей, подобных Рамиевым. Не прошли и сутки со времени объявления об установлении советской власти, как был издан декрет об экспроприации «богатства буржуев». Правда, в Оренбургской губернии с исполнением этого решения немного запаздывали. В самом Оренбурге первоначально власть Советов установилась только в конце января 1918 года и продержалась она лишь до начала июня. Окончательно большевики укрепились в Оренбурге в конце января 1919 года, а в губернии в целом – только к концу того же года.
Едва обосновавшись в городе Оренбурге, поэт со своей супругой стали проводить еженедельные литературно-культурные вечера. В этих вечерах, где на общее обсуждение выносились вопросы литературы, искусства, а также повседневной жизни, политики, могли принимать участие не только знакомые Рамиевых, но и новые единомышленники, гостившие в городе. Кроме того, как уже отмечалось, каждый четверг Дэрдменд-Рамиев вёл приём населения, обращавшегося с различными просьбами. К его дому собирались деревенские учителя, бедняки, учащиеся различных медресе.
Здесь будет весьма поучительно привести воспоминания студента медресе «Хусаиния», старшего двоюродного брата Галимджана Ибрагимова – Мухтара Ибрагимова. Вот что он писал: «Однажды весной мы с моим товарищем Гумером Нигматуллиным отправились в Оренбург с целью поступления в медресе «Хусаиния». За спиной – мешки, в руках – палки. Снег ещё не растаял, дорога размытая. Пробираемся по грязи… После поступления в «Хусаинию» мы намеревались не возвращаться летом в деревню, а подзаработать немного денег в приисках Рамиевых. Мы знали, что один из владельцев приисков поэт Закир Рамиев проживает в Оренбурге. Пошли с Гумером к нему, попросили устроить рабочими в один из приисков. Поэт встретил нас приветливо, расспросил про наши дела и учёбу, дал советы. Но на работу не устроил.
– Я непосредственно не участвую в делах приисков, поэтому не могу вас устроить, – сказал он, и, достав из кармана деньги, дал нам обоим по пять рублей. Мы не просили у него денег, но всё же с радостью и огромной благодарностью их приняли…»
В Оренбургских краях часто можно услышать такие воспоминания и из других уст. Есть также и другие письменные источники такого же содержания. Конечно, вряд ли поэт лишь раздавал деньги каждому посетителю – кому что-то советовал, кому указывал путь…
Покойный Исмагил Рамиев тоже рассказывал, что впервые попал в дом Дэрдменда Рамиева именно таким образом. Он ещё раз подтвердил вышесказанное словами: «Дэрдменд по мере сил старался помочь каждому, кто нуждался. К нему особенно часто ходили студенты, обучавшиеся в местных медресе. Там кроме татар и башкир можно было встретить и представителей узбекского и казахского народа из Средней Азии, и деревенских мулл».
Сам он, конечно, поехал к дальнему родственнику не с такой просьбой, а с желанием познакомиться поближе. Покойный говорил, что, может, и не осмелился бы, да поехал, чтобы выполнить просьбу Галимджана Ибрагимова.
А дело было так. В конце 1917 года должен был открыться первый съезд башкир – курултай, где планировалось решение вопроса об организации национальной республики. На этот большой сход в качестве представителя татарской газеты «Ирек» («Свобода») из Уфы поехал и Галимджан Ибрагимов. А земляка своего Исмагила Рамиева, состоявшего на службе в одном из полков Уфимского гарнизона писарем, он взял с собой в качестве помощника. Исмагил в этой поездке был и его вооружённым охранником, и помощником, и посыльным. Таким образом, Исмагил почти от начала до конца присутствовал на заседаниях этого курултая, который длился почти две недели и проходил в яростных спорах в Караван-Сарае – в центре Оренбурга под председательством Заки Валиди. Правда, на последние заседания татарских гостей не пустили, не смог побывать на них и Исмагил Рамиев…
И вот в дни этого курултая Галимджан Ибрагимов, заявив, что есть дела, которые бы хотелось обсудить с поэтом Дэрдмендом с глазу на глаз, отправил Исмагила в очередной четверг в дом Рамиева с просьбой назначить встречу на ближайшее время.
Тут я прервал своего собеседника и задал ему несколько вопросов. Самый главный из них:
– Дэрдменд и Галимджан Ибрагимов были лично знакомы до этого, встречались, общались?
– Должно быть, и виделись, и общались, – сказал Исмагил-ага. – Впрочем, это подтверждается и тем, что многие произведения Галимджана Ибрагимова первоначально печатались и распространялись из типографии Рамиевых… Потом… есть у меня и другое… более щекотливое доказательство…
Так он «по секрету» рассказал мне о том, что в дореволюционные годы Галимджан Ибрагимов был влюблён в дочь поэта. Конечно, я тоже знал, что в то время старшая дочь поэта Зайнап уже была замужем за одним из писателей – Яруллой Валиевым, написавшим в своё время довольно много повестей и рассказов. Став членом семьи Рамиевых, ему было поручено заведовать хозяйством типографии «Вакыт». В этой типографии, кроме рамиевских «Вакыт» и «Шура», печатались газеты и журналы и иных издателей, книги и учебники на татарском, казахском и русском языках. Осенью 1917 года Ярулла Валиев также был назначен редактором газеты «Вакыт». Позднее, в 1937 году, он был арестован и умер в застенках НКВД.