Страница 7 из 13
Пиво и другой алкоголь в поэзии Буковски превращаются в вино суфиев. Опьянение несет мудрость и понимание, а не забвение и смерть. В старости Чарльз перестал напиваться, перешел на хорошее вино и биопродукты, начал медитировать и больше времени смотреть на кошек. Задор никуда не делся, просто лев постарел, да и жизнь отпустила. Вместо комнатушек в трущобах он перебрался в респектабельный район, в дом с камином, «Фольксваген» сменил на «БМВ» и обзавелся молодой женой. Друзья говорят, что Линда подарила старине Буку десять лет жизни: впервые отношения не были мазохистским испытанием – вместе со славой и деньгами пришла и настоящая любовь.
Алкоголь стимулирует воображение Буковски и помогает ему обретать спонтанное хмельное сатори. В одном из рассказов он попадает на свадьбу, на которой венчание проводит дзенский священник с большими прозрачными ушами. Поэтический гость успевает набраться, рассказать несовершеннолетней девочке, что значит быть взрослым, и к моменту бракосочетания у него чешутся кулаки и подкашиваются коленки. После дзенской свадьбы Буковски догоняет священника на заднем дворике особняка. На длинной каменной лестнице он пристает к монаху и пытается дернуть того за ухо. Священник уворачивается и приемом айкидо спускает поэта вниз по ступенькам. Стиль Генри Чарльза Буковски, конечно, уступает утонченной восточной традиции, но его носитель вполне заслуживает звания Пьяного Мастера.
Я жил с худшими из женщин, они убивали то,
что не удалось убить работе.
Я знал, что я умираю.
что-то во мне говорило, давай, умри, усни, стань таким,
как они, прими.
Потом что-то другое во мне говорило, нет, сохрани маленький
кусочек.
много не надо, просто искру.
искра может сжечь целый
лес.
просто искра.
сохрани ее.
Мне кажется, я сохранил.
Я рад, что сохранил.
Какая, черт побери,
удача.
Этой искоркой для Буковски стало писательство. Он много лет продолжал неблагодарные попытки стать признанным писателем. Ты никогда не знаешь, писатель ты или фальшивка. Чтобы выяснить это, тебе нужно пройти длинный путь, без уверенности, что в конце тебя ждет хоть что-то, кроме конца. Буковски часто спрашивали в интервью, что делает человека писателем. Он говорил: «Ну, все очень просто. Или ты вываливаешь все на бумагу – или бросаешься с моста». О том, чтобы зарабатывать словами себе на хлеб, он и не думал. В юности он пытался учиться на журналиста, но весь первый курс провалялся на газоне перед кампусом, потому что на занятиях еще сильнее хотелось спать. Он пробовал устроиться в газету, но быстро оставил какие-либо попытки. Выходцу из простой семьи с окраин Лос-Анджелеса казалось, что зарабатывать себе на хлеб интеллектуальным трудом – фантастика и обман. Деньги можно добыть только честным трудом, то есть руками и ногами, а все остальное – от лукавого: «Кратчайший путь между двумя точками часто невыносим».
Чтобы творить, нужна свобода. Чтобы обеспечить эту свободу, нужны деньги. Получить их можно только через работу – то есть через несвободу. Писателю, крайне непопулярному типу в наше время, часто приходится либо обдирать близких и жить за их счет, либо голодать, чтобы обеспечить необходимую свободу и все-таки писать. Приходится жертвовать материальным благополучием и радужными карьерными перспективами ради дела, которое, скорее всего, прогорит. Потому что из тысяч голодающих художников всего пара десятков хоть чего-то да стоят. Остальные живут и работают вхолостую, большую часть времени не подозревая об этом. Это как стоять в помещении без света с пистолетом в руках, в котором всего один патрон. Нужно прицелиться и попасть в сердце поэзии. Целишься вслепую и стреляешь, а потом много лет идешь к телу своей добычи, без малейшего понятия, подстрелил кого-нибудь или нет. Скорее всего, нет. Верить нужно – но не жди, что за это будут гладить по голове, скорее постараются отмудохать. Так что дело сомнительное и рисковое, подумай, прежде чем начинать. Но если начал – иди до конца. Этот путь может означать потерю подружек, жен, родственников, даже собственного разума. Этот путь может означать неделями не жрать, замерзать на скамейке в парке, попасть в тюрьму, быть презираемым, оказаться в изоляции. И все эти обстоятельства – только свидетельства того, как велико твое желание прорваться. И когда это случится – это будет лучше, чем ты себе представлял. Если выбрал путь – иди по нему до конца: это единственная стоящая битва в жизни.
Выбирать всегда нужно то, чего на самом деле хочешь. Чем бескомпромисснее выбор, тем больший успех тебя ждет (если, конечно, он тебя ждет). Маньяками, по словам философа трущоб Бука, люди восхищаются потому, что они делают пускай и странные вещи, зато ровно те, которые хотят. Если ты видишь два окошка, в которых что-то выдают, и в одно из них выстроилась громадная очередь, а у другого вообще никого нет – тебе туда, где без очереди. Не потому что ты нетерпеливый, а потому что большинство всегда заблуждается. К такому выводу легко прийти, если просто проанализировать жизнь людей вокруг. Много ли наших знакомых счастливы? Долго ли длится их счастье? В большинстве своем люди все же кажутся несчастными и живут с ощущением, что они не на своем месте, или что в личной жизни все не так, или что нужно чего-то новенького. В каких-то базисных взглядах на жизнь эти люди сходятся – вот в этом общем и нужно искать причины типичных неудач.
Буковски видел основную задачу в том, чтобы избавиться от автоматизма жизни: жизнь – не просто скучный процесс со всякими бюрократическими нюансами и экономическими осложнениями. В ней есть свет, в ней есть чудо, в ней есть шансы, которыми можно воспользоваться. Как бы низко на социальной лестнице ты ни стоял – ты можешь пойти этой жизни навстречу. И как бы высоко ты ни забрался – твоя слепота делает тебя мертвым, таким же мертвым, как все окружающие тебя вещи. Многие ценности Бук отрицал, потому что превозношение обстоятельств и вещей над жизнью лишало последнюю смысла. Так, природа навевала на писателя сон, он был абсолютно городским парнем.
Квинтэссенцией города для него были ночные забегаловки, в которых собирались сутенеры, проститутки и грабители, решившие между делом перекусить в полчетвертого утра. Буковски призывал нас полюбить инфляцию и загрязнение воздуха, адаптироваться, мутировать и наслаждаться «благодатью в смутное время». В людях из тюрьмы, говорил он, больше стиля, чем в людях из банка. Любая девиация и отклонение от нормы норовят попасть на страницы книг Буковски. Негр, которого выдернула из дикого племени и привезла в Америку престарелая искательница приключений, отрезает ей голову и кладет ее мясо в холодильник. Проститутка обдирает романтика как липку. Двое алкоголиков решают выкрасть труп из морга напротив и попробовать, каково это – переспать с трупом. Обывателя крадут спецслужбы и отдают в лапы бывшему нацистскому врачу для экспериментов. Человеку кажется, что он покрылся чешуей, и он решает убить как можно больше людей, прежде чем превратится в непонятно что. Пожилую звезду фильмов ужасов убивает пара поклонников. Все описано бытовым и прозаичным языком без особых метафор и аналогий – как будто чистые факты, хоть и немного приукрашенные. И все же в большинстве рассказов и романов Буковски главным героем выступает он сам, точнее, улучшенная версия его самого: жизнь его не щадила – зато на страницах своих книг Хэнк король (а всем, кто не согласен, советует писать свои книги).
Буковски был засранцем и щеголял перед гостями в драных трусах, однако сложно найти человека более щепетильного в вопросах душевной гигиены. Надрывные романы и бури жизненного говна можно объяснить склонностью к драматизации, но основной посыл Буковски – примите себя, поговорите с собой, узнайте, чего хотите и что не дает вам свободно дышать. Шумные компании – это способ забыться, одиночество – способ опомниться. Бук был убежден – когда медицина и наука шагнут вперед, они докажут, что он был прав и каждому человеку действительно нужно время от времени лежать в кровати по два-три дня, чтобы снова напитаться соками. А потом встать и делать. Хорошо отвлечься от лихорадочного делопроизводства и позволить мыслям блуждать. Полезно спокойно переварить прошлое, избавиться от тяжести на душе и разбудить аппетит к жизни. «Дерзость – это жить дальше, когда все кругом ужасно. Ставишь машину в гараж – если у тебя есть гараж или машина, – хлопаешь дверцей, дрочишь и читаешь журнал, а не режешь себе глотку. Это значит – жить дальше, когда кажется, что вокруг такой ужас, что и двигаться бесполезно, а ты не идешь к богу, не идешь в церковь. Поворачиваешься лицом к стене и сам во всем разбираешься». Буковски имел непреодолимую тягу к одиночеству, которое, по его словам, не могло нарушиться ни толпой гостей, ни присутствием женщины: все это пятничное копошение пытающихся веселиться людей Бук наблюдал свысока, цитируя про себя Ибсена: «Наиболее сильные люди одновременно и наиболее одинокие». С ума сводят не смерть близких, не проблемы со здоровьем, не увольнение с работы. На самом деле, с ума сводят мелочи, дьявол прячется в деталях, и порвавшийся шнурок, нахамивший прохожий или спущенное колесо могут послужить последней каплей – и тогда бедняга срывается и сходит с ума, с ним случается нервный срыв или инсульт. «Я стараюсь на людей не смотреть. Опасно. Говорят, если долго на кого-то смотришь, начинаешь на них походить». Несмотря на такие заявления, Буковски любил посещать бары, скачки, постоянно принимал гостей у себя дома и зависал в гостях по несколько суток подряд. Однако затем необходимо было удаляться в уединение, чтобы собраться с мыслями и упорядочить все пережитое в словах. Кровать Буковски считал самым лучшим местом на земле: там ничего не происходит, никого нет, тихо и спокойно. Возможно, потому, что настоящее одиночество – не снаружи, а внутри. И когда ты один, его не так слышно.