Страница 8 из 13
Основной мишенью иронии Хэнка были корпорации – и обыкновенный «маленький человек» в них. Да, система устроена неправильно, но зачем же быть такими сволочами друг к другу, ведь мы все от нее терпим. Зачем и кто устроил эту систему – неясно, однако ее существование очевидно, как существование дня и ночи. Система заставляет людей работать много-много, зарабатывать мало-мало, всегда испытывать недостаток чего-то и пытаться этот недостаток восполнить. Худшее, что эта система делает с нами, – она делает нас стандартным, средним человеком. Любить человека легко, если ты плохо его знаешь, – а Буковски знал его, как самого себя. Средний человек опасен в своей средней любви – на большую он не способен. Зато он великолепен в своей ненависти: куда-то пропадает вся его серая неуверенная невзрачность, когда он находит причину для ненависти. Этих внешне ничем не примечательных людей полны улицы и офисы, и по большей части они, в общем-то, не живут, а механически бродят туда-сюда до самой своей смерти. Они трахаются, смотрят фильмы, делают деньги, семью и прочее. Но в голове у них – опилки. Они проглатывают, не раздумывая, звезд, бога, патриотизм, свою великую страну. Многие из них вообще разучились думать – поэтому им так нужны те, кто станут думать за них. Они обычно боятся смерти, но Буковски советует не бояться: там уже нечему умирать.
Именно поэтому Хэнк очень ценил свободную душу: она очень редко встречается, но ее легко узнать – просто потому, что рядом с ней истерзанному человеку вдруг наконец хорошо. Несмотря на свои многочисленные драки и склочный характер, старый циник жалел даже муху, попавшую в сеть к пауку, говорил, что сам напоминает себе муху, запутавшуюся в сетях. Несмотря на трезвый взгляд на окружающую действительность, Буковски проповедовал парадоксальную смесь циничной осознанности с трепетным и добрым отношением к человеческому существу: «Лица, которые ты видишь на улице каждый день, не были созданы совсем без надежды – будь добр к ним: как и ты, они не смогли освободиться».
Гений – это способность выражать трудное просто. Большинство писателей же объясняют простое сложно. Сартр, считавший Буковски величайшим американским поэтом современности, чтобы описать ужас жизни, должен был накропать толстенный том под названием «Бытие и ничто». Буковски же, подобно дзенскому мастеру, удавалось передать экзистенциальное ощущение парой строк. Все дело в том, что для него первичным было именно чувство, а не форма: поэзия оказывалась синонимом души. Поэтическое творчество – не хобби и не работа: оно рвется из нутра как ракета, но только если пришло время и ты был избран. Поэзия, как Синяя птица, появляется в сердце сама по себе и делает свое дело, пока ты не умираешь и она не умирает вместе с тобой. Другого пути нет и никогда не было.
Поэт Буковски вышел на белый свет раньше, чем писатель Бук. Его стихи начали захватывать самиздаты, когда поэту исполнилось сорок с лишним. Постепенно он завоевал славу короля поэтического андерграунда и в одиночку конкурировал с битниками. Но такие расклады все равно не могли обеспечивать Генри деньгами, выпивкой и крышей над головой. Так что он продолжал работать на почте, пока его не заприметил издатель Джон Мартин. Он поверил в талант Буковски настолько, что основал целое издательство Black Sparrow Books, которое специализировалось на издании начинающего сорокалетнего девственника от поэзии. В какой-то момент Мартин попросил Буковски посчитать, сколько ему нужно денег, чтобы жить как нравится. Аскетичный Бук уложился в 100 долларов в месяц. Конечно, для алиментов на дочь Марину придется суетиться и искать деньги, но на квартирную ренту, печатную машинку и пиво хватит. Выяснив цифры, Джон Мартин предложил Буковски пожизненное содержание: сто долларов в месяц – даже если он не будет писать. Уверовавший издатель заставил сомневающегося поэта бросить рабскую работу на почте и полностью сосредоточиться на творчестве. В благодарность за такой рыцарский жест высвободившийся из уз капиталистической соковыжималки Буковски буквально за пару недель написал свой первый роман «Фактотум». В нем он подытожил все свои бедствия на государственной службе и борьбу за счастье с противоположным полом. Проза продавалась лучше, чем поэзия, и немолодой, но дебютирующий писатель сделал серьезную заявку на карьеру литератора.
«Для меня творчество – просто реакция на существование. В каком-то смысле почти второй взгляд на жизнь. Что-то происходит, затем пробел, а затем, если ты писатель, перерабатываешь происшедшее в словах». Буковски удается превратить самое бытовое переживание – вроде поездки в автосервис или починки часов – в поэзию жизни. Стихотворения похожи на фотоснимки, атмосфера ощущается всеми органами чувств, автор не делает никаких выводов и просто проводит вместе с тобой время, но проводит как-то волшебно, как карточку через кассовый аппарат. Буковски приглашает немного выпить и дает лотерейный билет – все, что нужно бедняку. По словам одного зэка, он очень гордился тем, что его книги передавали из камеры в камеру, что для тюрьмы – крайняя степень популярности.
Героиней последнего романа Буковски Pulp была Леди Смерть. Вообще смерть как явление занимала почетное место в мифологии Хэнка. Смерть всегда несправедлива, забирает лучших раньше других, позволяет худшим убивать всех подряд, совращает многих делать работу за нее. В стихотворении «Стиль» Буковски перечисляет своих героев: Жанна д’Арк, Иоанн Креститель, Иисус, Сократ, Цезарь, Гарсия Лорка. И так получается, что каждый из них принял насильственную смерть: Орлеанскую Деву сожгли на костре, Крестителю отрезали голову, Спасителя распяли, философа отравили, правителя изрешетили ножами, а поэта расстреляли. Такова правда жизни, и несмотря на нее, а может, и благодаря ей, имеет смысл делать все со вкусом. Это вкус жизни с ароматом смерти.
В японском воинском трактате «Хагакурэ» самураю, попавшему под дождь, советуют никуда не спешить. Если он будет бежать, пытаться спрятаться под козырьками и суетиться – он все равно промокнет, но потеряет достоинство. Вместо того чтобы бежать, нужно размеренно принимать судьбу. В одном из стихотворений Буковски описывает концерт классической музыки под открытым небом. Начинается дождь, и вся публика разбегается. Остается только один слушатель, и тогда оркестр продолжает играть. «Тебе придется не раз умереть, прежде чем ты сможешь по-настоящему жить», – говорит Буковски, выпивая залпом полбутылки вина, ни на секунду не вспомнив о том, как реанимировавший его доктор грозил, что с первой же рюмкой его жизнь оборвется. Первое, что он сделал, выйдя из больницы, – отправился в бар и заказал пиво. Куда больше страха смерти нас пожирает быт, рутина, нас уничтожает фактически пустое место. Чтобы прийти к смерти в хорошей форме, Бук предлагает забыть все, чему учит церковь, государство, закон, образование и прочие умники: пейте пиво, спорьте и деритесь, смейтесь над трудностями, любите того, кто рядом сегодня вечером, – и живите так, чтобы самой Леди Смерти было стыдно обрывать ваше выступление.
Российский районный хтонический суд
В 2015 году сотрудник Фонда борьбы с коррупцией Григорий Албуров, гуляя по Владимиру, увидел приклеенную к забору картину (позже выяснилось, что она называется «Плохой хороший человек»). Она висела прямо на улице, и ничто не указывало на то, что это чья-то собственность или что она представляет какую-либо художественную ценность. Поэтому Албуров, которому картина показалась забавной, снял ее, отвез в Москву и подарил своему коллеге Алексею Навальному. За «похищение» Албурова судили и приговорили к 240 часам обязательных работ, но позже амнистировали.