С Райкой

Было видно, что Райка расстроилась от услышанного хотя и понимала, что Малыш немного пьян и был напуган историей с пимпом, несмотря на то, что все обошлось.

Чтобы пригасить его энтузиазм на счет легких заработков, она спросила: «Тебя тот трансвестит, надеюсь, не довез до самого дома. Потому что если до самого дома довез, то они тебя вполне в оборот могут взять. И будешь, глупый ты Малыш, возить им вонючее белье в стирку и из стирки, пока полиция не нарушит ваше сотрудничество.»

Малыш знал, что это может произойти и сам, но гнал от себя такую мысль, потому что так рассуждать он научился от Сверхкондиционной. Мысли такие вязали его всю их совместную жизнь и не давали парить. Оказывается, Райка была ее тенью. Ему сразу же стало грустно и трезво. Пришла усталость от замороченного дня, и он пошел чистить зубы.

Малыш проснулся от дыхания в спину и еще чего-то дотоле незнакомого. Райка нависла над ним, спящим, как скала, и ее слезы сбегали со щек Малышу на лопатки. Но Малыш понял это позже, когда Райка нежно перевернула его на спину и коснулась теплой грудью. Он не был сердит за прерванный сон, но не хотел вести и душеспасительные разговоры – думал, что уехал от них по крайней мере на пол года. Райка просила его, чтобы он потерпел еще три недельки, пока у нее не кончатся занятия в универе. Чтобы он не предпринимал ничего радикального в смысле поисков работы или новых друзей без нее. Малыш возразил ей полушутя, если бы его захомутали, то с американским судопроизводством он бы здесь задержался не на полгода, а на подольше. Райка отвечала ему в тон, что она с ним бы мгновенно развелась – у них есть такое положение: на другой день после его ареста он стал бы ей никто, но ему нечего на этот счет волноваться: в общей камере он сам бы стал женой ни одного человека, а целого товарищества.

Малыш оценил шутку, но прочитал и между строк про суровую правду жизни. Он обнял ее и стал уговаривать не бросать его на произвол судьбы в чужой стране, давал ей клятвенные заверения, пересыпанные диковинными ее ушам словами, о своем полном подчинении ее воле. Но не дольше, чем на три недели.

Она улыбалась в темноте и предложила поспать, потому что уже была глубокая ночь, и ей скоро вставать.

Глава одиннадцатая

Наступившим утром Малыш проспал Райкин уход на работу, сделал себе умственное замечание, перевернулся на другой бок и заснул опять.

Он проснулся от женского крика за дверями и подумал сначала, что все это еще сон, но только другая его фаза. Но это был не сон. За дверями кричала Хилари. Малыш это понял, когда вышел на кухню и увидел ее с не зажжоной сигаретой в руке. Она выглядела счастливой. Малыш развел руками – что случилось. Хилари сказала, что ей только что позвонили и предложили работу в фармацевтической компании.

Малыш в те годы еще не знал, что такое искать и получать работу в американских организациях. Его предыдущий опыт с работами был довольно прост и ограничен в одно и тоже время: тебя знакомят с правильным человеком, ты ему платишь, а он тебе находит трудоустройство. Совсем необязательно, что тебе там будут платить хорошие бабки, но и судить строго не будут, если ты не всегда на своем рабочем месте. Устроить на работу и зарабатывать деньги были для Малыша два разных понятия, необязательно сопутствующих одно другому.

По лицу Хилари он понял, что ей надо прямо сейчас все это кому-то рассказать. Малыш запахнул Райкин халат и сделал нетерпеливое лицо. Хилари рассказала, что с начала поисков, начала февраля, она отправила около 150 резюме. Казалось бы, что может быть проще, доктор наук с пол дюжины печатных работ захотел применить свои академические и не только знания для блага человечества. Но не тут то было. Ей даже редко кто отвечал. Должно быть все считали, что если человек молод и достиг чего-то в жизни, то он не может быть в поисках работы.

Те, кто отвечали, сразу заявляли, что она им не слишком нужна со всеми ее квалификациями и степенями – им нужна простая лаборантка с потенциалом роста в непростую, а старшую. Хилари никогда раньше не говорила ничего подобного Малышу конкретно или даже в его присутствии. Интересно заметить, что он понял все сказанное и был немало от этого удивлен.

Предложение поступило по телефону. Позвонил какой-то большой босс и предложил ей место в своей лаборатории – у них там кто-то умер своей смертью. Она проходила у них интервью три недели назад, но ей не пообещали ничего конкретного – видно умерший сотрудник все еще жил тогда. Теперь ей надо переезжать в Нью Джерси, чтобы не терять на дорогу на работу много времени.

Малыш по наивности спросил, сколько же ей пообещали платить. Когда она ответила, то Малыш понял, что такому не мудрено так радоваться: за столько денег в год можно было купить все. Ему пришлось даже запахнуть опять полы халата, потому что ноги раздвинулись сами.

Несколько дней Малыш честно не предпринимал ничего опасного. Он читал утреннюю газету, смотрел телевизор, готовил еду и читал Аксенова. Хилари больше не сидела дома бесцельно: она упаковывала свои вещи и книги. И того и другого у нее были горы. Малыш ей помогал кое с чем и однажды даже поймал ее на руки, когда она сорвалась с подоконника вместе с занавеской. Он подумал тогда про Райку, что хорошо, что ее не было дома, и она не видела его галантности. Хилари, впрочем, не очень удивилась или поспешила сойти с «наручек» на пол, как будто ее так ловили всю жизнь по средам и пятницам. Малыш помнил про обещание Райке – Хилари на руках относилась к категории «опасное».

Глава двенадцатая

В конце второй недели кто-то неожиданно позвонил днем в дверь домофона.

Малыш не спешил с ответом, думал, что детишки шалят. Но звонок повторился. Оказалось, что дедушка Нил приехал навестить его и поговорить без Райкиного присутствия. Малыш был не готов к разговору, но гостя надо было принимать. Если бы он знал, что несколько лет спустя знакомство с таким человеком как Нил, могло бы изменить весь курс его жизни. Но он не знал и знать этого не мог.

Нил сказал, что он не прочь выпить чашечку чаю с чем-нибудь на предложение Малыша. Пока чай заваривался в гигантском чайнике с петухами, они сидели напротив друг друга и молчали. Наконец Нил заговорил. Он начал издалека – про мужчин его семьи: как одни из них были трудолюбивыми добытчиками, в то время когда другие были гуляками, бабниками и гемблерами. Малыш решил его не перебивать-все-таки тот был дедушкой, а у него самого живых дедушек никогда не было. То есть, они были в свое время живыми, но в их до Малышовый период.

Дедушка Нил ему был симпатичен. Он подумал, что будь у него такой живой, как у Райки, то он бы точно не стал инженером, а скорее стал бы как другие мужчины-родственники: гулякой, бабником и гемблером. Про последнее слово он не был уверен, потому что не знал, что оно значит, но догадывался, что от этого скорее лечатся, чем на это учатся.

Чтобы дедушка Нил почувствовал присутствие русского духа в доме, Малыш заварил двойную порцию номер 58, привезенного в подарочных брикетах.

К этому моменту Нил рассказал закончил вступительную часть и спросил, все ли Малыш понял. Малыш сказал, что понял достаточно для двух недель жизни в штатах. Дедушка улыбнулся на это, но со стороны было похоже, что он переносит приступ боли. Малыш спросил его, что значит слово гемблер – может быть он уже это и есть, но себя еще просто не проявил. Дедушкина гримаса улыбки усугубилась, и он сказал по-русски: «У меня нет сейчас времени такое объяснять, я тебе говорю. Это значит заниматься карточной игрой и рулеткой в игорных домах».

Малыш не знал еще толком, подвержен он этому недугу или нет. Ему приходилось играть в рулетку в одном доме в Питере. Он даже систему какую-то составил, чтобы не проиграться вдрызг, но так никогда ее и не применил, потому что в тот раз он все выигрывал да выигрывал.

Малыш видел, что дедушка Нил ждет продолжения разговора и решил спросить про лошадей и ипподромное дело. Дедушка насупился и неохотно отвечал, что это еще хуже, чем игорные дома, потому что там сплошное жульничество – все откуплено и поделено между мафией и «старыми деньгами».