Страница 11 из 21
Когда-то в первом классе начальной школы был очень страшный для некоторых первоклашек предмет под названием «Чистописание». На уроках чистописания нас учили по «Прописям» правильному написанию букв в тетрадках, расчерченных плотными косыми линейками. Надо было очень внимательно следить за наклоном букв, ровностью строчек, плавностью соединительных «хвостиков», а также – за соответствующим нажимом пера, с которого всегда норовила соскочить клякса. Немногим удавалось получить заветную «пятёрку». (Моя дочь уже училась в эпоху шариковых ручек и о многих «глупостях» эры перьевых ручек ничего не знает. Исстари профессия писаря была в почёте, и князь Мышкин, как известно, недаром гордился своим каллиграфическим почерком. Нынче этот талант не в ходу). В средней школе на уроках черчения нас учили правильному, утверждённому ГОСТом, начертанию «чертёжного» шрифта…
С тех пор искусству шрифта меня учила жизнь. В достопамятную пору училищной младости мы зарабатывали на хлеб и прочее написанием несметного количества лозунгов, в коих перед каждым праздником у любого учреждения была острая нужда. Наша нужда в деньгах вынуждала нас набирать тьму заказов. Мы наловчились писать лозунги безо всякой разметки, подчас вдвоём «гоня» текст с двух сторон, чтобы соблюсти симметрию путём сжимания или растягивания букв в середине лозунга. Перед праздниками мы загодя «сметали» с прилавков аптек и парфюмерных отделов самый дешёвый (4 коп.) «Детский» зубной порошок, который, будучи разведённым на снятом (обезжиренном) молоке или казеиновом клее, был лучшими «белилами» для испещрения километров кумача непритязательным «брусковым» шрифтом. Надо сказать, что умение писать-рисовать «буковки» неплохо кормило многие поколения студентов. Я, например, учась во ВГИКе, изредка писал всякие объявления о партсобраниях, числясь механиком 7-го разряда на ближайшей от общежития автобазе. Ещё я, числясь, кажется, уборщицей, довольно долго писал объявления аж в самом Центральном выставочном зале, то бишь – Манеже. Кроме того, рисуя иллюстрации в разные журналы, я писал-рисовал и названия рассказов. Но тут меня довольно быстро урезонили, устыдив тем, что я отнимаю хлеб у художников-шрифтовиков. Зато полный карт-бланш я получал, делая книжные обложки, плакаты и почтовые марки. А для одного из своих фильмов меня даже попросили нарисовать титры.
Но, как говорится, «шли годы, смеркалось…» Художники-шрифтовики все вымерли или ушли в управдомы. Почти сбылась мечта Ильича – теперь каждая кухарка может сварганить на своём ПК любую красивую афишку, нимало не задумавшись. Однажды киносудьба свела меня с барышней, гордо назвавшейся дизайнером и уверенно заявившей, что она, кроме всего прочего, обучалась и шрифтовому дизайну. Обрадовавшись и извинившись за задание, я попросил её сделать трафарет для набивания на стене простого слова «ТУАЛЕТ». Она сразу же начала старательно размечать бумагу, и к концу рабочего дня гордо осчастливила меня плодами рук своих. Выглядело это примерно так:
Как видите, старательная барышня-дизайнер поместила все буквы в одинаковые клеточки с одинаковыми же интервалами между ними. Сразу стало ясно, что об архитектонике шрифта девушка имеет смутное представление, а понятие «оптический пробел» ей не знакомо вовсе. Не желая обидеть её, я использовал этот трафарет, рассудив, что в фильме такое написание имеет право быть, но больше не обременял её подобными заданиями.
В старых машинописных текстах все буквы, невзирая на их индивидуальность, занимали одинаковое место и располагались чётко друг под другом. Это объясняется техническими особенностями тех машин. Ныне же существует несметное количество разнообразнейших шрифтов, которыми можно пользоваться, «засунув» их в компьютер, который будет достаточно хорошо расставлять буковки по местам, в автоматическом режиме определяя промежутки между буквами. Значит, ребята-разработчики шрифтовых программ немного думали-волновались и об эстетике, и о целостности зрительного восприятия слова. Вот как выглядит то же слово, набранное на компьютере похожим шрифтом:
Очевидно, что ширина букв различна, а пробелы кое-где вовсе отсутствуют. Слово выглядит целостнее, так как оптически буквы расположены более ритмично, чем у «барышни», сделавшей ширину букв одинаковой, и одинаковыми же сделав пробелы. Поэтому буква «У» у неё визуально «отскочила» от «А», а «Л» и «Е» «прилипли» друг к другу. Компьютер, как видим, справился с задачей лучше, чем старательная барышня-дизайнер.
Однако, предлагаю свой вариант, немного изменив в Фотошопе ширину пробелов:
Прищурьтесь, и вы увидите, что площади пробелов визуально стали более равнозначны.
А сейчас я напечатаю на этом компьютере слово с «неприятным» соседством букв «Г» и «А», «Т» и «А», и посмотрим, как машина расставит все буквы в слове ГАЛЕТА.
Очевидно, что компьютер с заданием справился не лучшим образом. Возможно потому, что Word – не Photoshop, и тут не заложены всякие «высокохудожественные» тонкости. Я попробовал набрать то же слово в других, существующих у меня программах. Результат меня не удовлетворил. Вот что выдал Photoshop:
Как видите, и в этой программе компьютер просто расставил буквы данного шрифта на равном расстоянии друг от друга. Возможно, уже где-то существуют «умные» программы, способные различать буквы и каким-то образом следить за визуальными пробелами, но мне они не известны, поэтому я, по старинке, расставляю буквы «на глазок». И никакая машина в этом деле – не помощник.
Относительно недавно, до наступления эры всеобщей компьютеризации, хорошие художники-шрифтовики были востребованы практически везде, особенно – в полиграфии. Иные из них зарабатывали больше живописцев и даже монументалистов, причём, в отличие от последних, им не приходилось «ломать» себя и подстраиваться под дуновение дыхания Власти. Искусство шрифта – самое чистое из всех видов искусства.
Ныне, используя в своих «компах» десятки тысяч шрифтов (и зачем их столько?!), мы не задумываемся, что все эти шрифты придумали художники. Например, шрифт Times, которым я сейчас набираю эти строчки, был создан художником Стенли Моррисоном в 1931-м году для Лондонской газеты «Таймс», став впоследствии универсальной гарнитурой. Некоторые художники обессмертили свои имена созданием новых шрифтов, которые потом получили названия по фамилиям авторов. Например, есть гарнитуры Кудряшовская энциклопедическая и Словарная Кудряшова, есть Банниковская и Телингатерская. Шрифты придумывали многие книжные графики, в том числе наш непревзойдённый В. Фаворский и великий американец Рокуэлл Кент.
Гражданский шрифт, введённый Петром Первым в 1710-м году, по сути, мало изменился и поныне. Лишь отдельные литеры претерпели изменения.
Любой, даже самый, казалось бы, «расхристанный» шрифт имеет свои «железные» законы и жёсткую архитектонику построения. И законы эти надо, как минимум, понимать. Будь моя воля, я непременно ввёл бы на нашем факультете – хотя бы факультативно – занятия по «шрифтовой грамоте». Для работы в кино такие знания – утверждаю по своему опыту – просто необходимы.
Очень давно, работая над фильмом «Остановился поезд», мы столкнулись с проблемой отсутствия в городе Серпухове (где мы снимали) здания, мало-мальски годящегося для объекта «Гостиница». Проблема оказалась настолько серьёзной, что мы уже отчаялись что-либо придумать. Придумка пришла, как ни странно, не ночью, а ярким солнечным утром. На площади стоял (он цел и поныне, его даже «улучшили») довольно большой «павильон», приспособленный под магазин «Детская обувь», и я обратил на него внимание в плоскости нашей проблемы. Здание было смешное, очень советское, с колоннами, балюстрадой и арочными окнами, но одноэтажное и какое-то лилипутское. Подумалось: если быстренько сгородить на крыше кусок стены с окнами, «намекнув» этим на двухэтажность здания, добавить вывески и другие «причиндалы», то домик, пожалуй, может «сканать» за гостиницу. Написал эскизик, чем убедил себя и товарищей в возможности такого решения. Так и сделали, так и сняли.