Страница 3 из 4
И, не глядя, понимая о том, что творится внизу по крикам и грохоту за спиной, добежал до верха и рванул к Садовому.
И лишь сев в машину, понял, что ушел.
Это был неглубокий утренний сон, когда видения и грезы тесно переплетены с реальностью, которая тонкой полоской света просачивается в узкую щель неплотно прикрытых век. Когда есть возможность осмысливать и оценивать сон, его красивость или неправдоподобность, его мораль, если таковая в нем содержится…
Он был уже готов вынырнуть на поверхность из пучины грез, уже совсем немного оставалось, вверху уже виднелась колеблющаяся и покрытая рябью граница сред.
И вдруг отчетливо и громко прозвучало: «Ракета пошла! Расчетное время полета сорок две минуты!»
Он молниеносно вскочил и глянул на часы, которые показывали:
8.12. И далее действовал уже автоматически, не тратя энергию на сомнения, переживания, на нелепые в данной ситуации сожаления о всем том, что еще мгновение назад казалось незыблемым и вечным и что за его спиной превращалось в ничто, которому есть место лишь в воспоминаниях. Если, конечно, еще повезет.
8.14. С сумкой в руках он понесся вниз по лестнице, не тратя драгоценных секунд на запирание двери и ожидание лифта.
Машина завелась с пол-оборота. Беспрерывно сигналя, он выскочил из двора на улицу и понесся к Щелковскому шоссе. То и дело перескакивая из ряда в ряд, протискиваясь в узкие зазоры, буквально обдирая краску с кузова.
8.17. Успел проскочить перекресток на желтый, по рискованной дуге обогнув преградивший ему путь «москвич». На следующем пришлось остановиться. Включил радио – музыка. Покрутил ручку – опять музыка. Еще покрутил – всюду музыка и какой-то идиотский лепет про погоду и курс доллара…
«Всё правильно, – подумал он, – зачем людишек перед смертью нервировать. Уже поздно спасать эти восемь миллионов трупов. Так и помрут в неведении, напоследок подумав, что Солнце взорвалось. Ну а отцы родимые уже, наверняка, далеко отсюда. Хрен догонишь!»
8.20. «Не надо было у мента под носом проскакивать. Ну, да ладно. Пока очухается да в машину сядет, я буду уже далеко». Двигатель выл, тормоза то и дело визжали, еле успевал менять передачу.
8.22. «Вроде обошлось, на хвост не сел и по рации вперед не передал. Кому охота на государевой службе пупок надрывать, – успевал он думать, лавируя между неповоротливыми машинами. – Но все-таки надо бы поаккуратнее, еще вмажешься куда-нибудь».
Он уже немного успокоился, точнее, свыкся с ситуацией, начал понимать, что все у него идет нормально. Главное, он успеет оторваться километров на шестьдесят. А это уже реальный шанс уцелеть… Или надо больше шестидесяти?.. От центра или от окружной?
8.24. Ну все, проскочил под мостом окружной дороги. Успокоился еще больше. И сосредоточился на точке шоссе, которая бежала в тридцати метрах впереди него.
8.25. 16 км. Неотрывно глядя на несущуюся навстречу дорогу, пытался вспомнить, что говорил институтский полковник насчет радиуса поражения… Без толку. Хоть бы приблизительно – 20, 40, 100 километров? И сколько в этой заразе мегатонн?.. При этом не забывал притормаживать перед гаишными будками.
8.30. 27 км. Пригород закончился. Пошли поселки. В его сторону шоссе было свободно. А навстречу полз нескончаемый поток машин. «Ну, ну, идиотики! – думал он со злорадством. – Давайте, вперед, навстречу дорогому подарочку дяди Сэма!»
8.36. 42 км. По бокам шоссе уже сплошной стеной стоял лес. Изредка промелькивали деревушки. Еще не совсем убогие, поскольку сказывалась близость Москвы, жирной, прожорливой, безмерно хапающей, но и мимо кармана просыпающей…
Он глянул на часы: «Восемнадцать минут, и все это сгорит к чертовой матери».
8.40. 54 км. Стрелка спидометра дальше 180 км. не шла. Хоть, куда уж было дальше? И так он выжимал из движка все, на что тот был способен, и еще чуть-чуть. «Только бы не перегрелся, зараза» – мелькнуло в голове. Попытался как-то изменить положение ноги, которая затекла, удерживая педаль акселератора у самого пола.
8.41. 57 км. С тревогой посмотрел на стрелку топливомера, которая подрагивала почти на нуле. «Тяни, тяни, милая, – начал он заклинать машину. – Ведь еще мало, ой как мало!»
Почему-то в его сознании засела цифра «80». Совершенно непонятно почему он считал спасительным расстояние от эпицентра именно равным восьмидесяти километрам. Может быть, ему снова нашептывала в ухо оберегавшая его интуиция. Но скорее, это просто была реальная в его ситуации цифра. Если бы у него в запасе было два часа, то он уцепился бы за триста километров…
8.42. 59 км. Вдруг двигатель зачихал и начал проваливаться. Эти провалы, точнее, пока еще кратковременные перебои он ощущал словно удары в солнечное сплетение. Когда движок замолкал, его почти выворачивало. Словно это у него сердце после бешенной гонки вдруг замирало на 3-4 секунды.
8.43. 60 км. Вдали начал расти (медленно, уже медленно!) начал расти щит… И наконец-то он различил: «До поста ГАИ 500 м».
«Ну, вроде пронесло!» – вздохнул он с облегчением. Хотя, еще не представлял, чем ему может помочь этот самый ГАИ. Бензина не дадут. А если и дадут, то устроят канитель минут на десять. И тогда всё! Тогда вместо восьмидесяти километров будет шестьдесят. А этого явно мало!
8.44. 60 км. Мотор уже заглох, и машина катилась по инерции по пологому уклону.
И тут он разглядел, что рядом с будкой на обочине стоит пустая машина с мигалкой. Внутри никого не было.
«Господи, помоги насчет ключа, помоги!» – взмолился он.
И бесшумно, так что из будки его никто не заметил, подкатился. И без скрипа затормозил ручником.
Ключ был на месте.
Завелась мгновенно, задние колеса секунды полторы с истошным визгом пробуксовали, и зверь-машина начала с ходу набирать свои двести двадцать, свирепо вдавливая его в кресло.
Что там было за спиной, уже не имело ни смысла, ни интереса.
8.48. 74 км. На хвосте сидели крепко. И даже вроде бы помаленьку приближались. Это тоже не имело никакого смысла. Главное, полкилометра, которые были между ними, за шесть минут он не отдаст. Они гнались за казенным «мерсом», он – за жизнью.
8.50. 81 км. «Ну, вот и всё, уже начал запас наматывать. Восьмидесяти должно хватить, – подумал с радостью. – Еще четыре минуты».
Те, сзади, были метрах в трехстах. Всё шло просто отлично!
8.52. 88 км. Завывая и мигая всеми своими огнями, гаишники были уже метрах в ста. Начали вопить в динамик: «Остановись, стрелять будем!»
8.53.30. 92 км. Он затормозил, резко, рискуя закувыркаться. Машина еще метров пятьдесят со страшным визгом скребла асфальт.
Не дожидаясь полной остановки, выскочил и рванул к противоположному кювету, отмечая боковым зрением, что преследователей пронесло метров на сорок дальше.
Бросился ничком в канаву, закрыв руками голову, – головой от Москвы, которая через несколько секунд превратится в гигантское смертоносное облако.
Выскочил на крыльцо и, пытаясь на бегу попасть в левый рукав телогрейки, бросился к сараю. Тут же вернулся с лопатой и рядом с клумбой начал ожесточенно копать яму, поминутно посматривая в небеса со страхом, с ужасом. Через четверть часа было по пояс. Опершись о край руками, выскочил. И начал штыком лопаты срубать цветы, под корень. Потом сгреб всё в яму и закопал, на что ушло еще пять минут. В последний раз посмотрел на небо, уже равнодушно. Посмотрел, чтобы уже больше никогда туда не смотреть. Закурил и сел на третью ступеньку крыльца. Было десять минут третьего.
Он остановился. Нагнулся. Развязал шнурок на левом ботинке. Вновь завязал его – другим способом. Выпрямился. В семи метрах перед ним в асфальт ударила двадцатикилограммовая ледяная глыба. На часах было ровно 00:00:00.