Страница 12 из 20
В компьютерной анимации также весьма часто используются кластеры готовых заготовок. И Дисней (а вослед за ним – все коммерческие студии, выпускающие сериалы) часто переносили из фильма в фильм, из сцены в сцену подходящие к случаю фазы движения Микки Мауса или другого "сквозного" для сериала персонажа.
Мы видим, как в области анимации возникает пронизывающая все ее технологические стороны параболичность, зацикленность, неизбежные повторы, одни и те же шаблоны. Технология анимации провоцирует ее на непрерывное клонирование самой себя, повторение одних и тех же фаз движения, мимики, кинетических приемов.
А ведь есть еще также достаточно жестко кодифицированный (или по крайней мере достаточно резко ограниченный в своих проявлениях) спектр ракурсов и монтажных фигур! В реальности ракурсы как таковые образуют бесконечные повторы. То же касается приемов монтажа. И лишь привязка к сюжетам не позволяет нам резко и отчетливо увидеть эту просто-таки тотальную зацикленность вновь и вновь используемых в анимации одних и тех же приемов. Но как мы знаем, цикл – один из самых кардинальных способов остановки времени. Не из-за этого ли время в анимации замедляет свой бег и останавливается?
Связь с архетипом неуничтожимости персонажа. Походка (точнее, характер движения персонажа, его кинетика) и особенно выражение лица – главные маркеры восприятия анимационного персонажа. Как мы выяснили, анимационный персонаж благодаря весьма разветвленной системе неизбежно вводимых повторов непрерывно очищается в нашем восприятии от течения времени. Видимо, именно поэтому мы бессознательно воспринимаем персонажа анимации как не «запятнанного» временем – он обретает статус вечного, бессмертного, неизменяемого в своей сути существа. Очевидно отсюда и проистекает общий для всей области анимации архетип неуничтожимости персонажа. Бессмертен и неизменяем Микки Маус и Чебурашка, Винни Пух и Пиф, Корто Малтес и Рахан. Принципиальной ошибкой был выпуск фильма с постаревшими «Бременскими музыкантами»
– думаю, именно нарушение одного из важнейших анимационных архетипов обрекло картину на зрительский провал.
Возможные психологические истоки остановки времени в анимации. Если признать, что человек обладает неизменной и вечной сущностью, то в парадигме «тело-душа» персонаж анимации является условным образом души, анимы. А в парадигме «тело-душа-дух» он принимает на себя также и свойства духа. Но дух – вне времени и пространства. Еще Фрейд говорил, что мы лишь условно числим топосом сознания головной мозг, на самом деле там (он указывал на голову) нет ни пространства, ни времени.
Похоже, что анимация вновь и вновь возвращает нам бессознательное ощущение себя бессмертным существом, находящимся вне временного потока. Возможно, в этом таится главная причина описанных выше феноменов исчезновения времени.
Пожалуй, можно заметить прямую связь между уровнем сознания творца, стоящего за продуктом, и ощущением течения времени, вложенным в него, а именно: чем выше уровень сознания, чем более духовен продукт, тем меньше в нем маркеров течения времени. Или кратко: больше духа – меньше времени. Показательно, что приходы великих пророков (Будда, Иисус, Мухаммад и др.) «впрыскивают» в наш мир столь много духовности, что она практически отменяет время. Видимо, именно это и приводит к необходимости введения новой системы отсчета – возникает новое летоисчисление.
Можно также сделать осторожный вывод о том, что чем выше духовный уровень творца и его концентрация на чисто духовной проблематике, тем кардинальнее в его фильмах остановка времени и тем меньше его интересует сюжет как череда событий (например, фильмы Джона и Джеймса Уитни или Нормана Мак-Ларена, исключая его «Соседей»). В этом случае классическое повествование, история, наррация резко ослабляется либо исчезает вовсе. Сознание подобного уровня существует, скорее, в вечности, чем во времени, выражая себя в виде свободно текущего потока. «Зеркало» Андрея Тарковского, «Бессмертная» Алена Робб-Грие, «Сны» Акиры Куросавы вряд ли случайно тяготеют к форме свободного, уже почти ничем внешним не стесненного потока сознания.
ВЕЧНОСТЬ КАК СОВПАДЕНИЕ БИОРИТМОВ ЧЕЛОВЕКА И СРЕДЫ. Итак, «время» (точнее, «череда событий») важны для нас как внешний аналог и подтверждение нашей психической активности, нашего «я жив!»
Уровень (или «темпоритм») психической активности) может меняться. Когда он совпадает с некими базовыми внешними маркерами (например, с ритмом сезонных изменений в природе), согласно принципу относительности мы перестаём замечать наше рассогласование наше взаимное смещение. «Скорость» (или, может быть, биоритмика?) человека и окружающей его среды уравнивается – и мы оказываемся в «вечности». Главный принцип этой вечности – цикличность, движение по замкнутому кругу. Оно лежит в основе всех традиционных культур, повсеместно опирающихся на селян, тесно вовлеченных в годовой кругооборот природы. Традиционная культура – это всегда цикл. Она является наиболее устойчивой формой культуры на планете.
При выпадении из традиции, из цикла, возникает ощущение рассогласования, дисгармонии. Не оно ли и порождает ощущение течения времени?
На Востоке в странах с развитой медитативной культурой это рассогласование регулируется с помощью духовных практик, замедляющих либо ускоряющих маховик психической активности. На Западе эти процессы переносятся в область бессознательной деятельности, например, в интересующую нас область творчества и создания художественных феноменов.
Например, распад традиционной культуры в Европе и России на рубеже 19–20 веков породил всплеск психической активности как попытку погасить возникшее рассогласование.
Ускоренное движение в раннем кино можно рассматривать и как позитивный показатель резкого скачка психической активности, и как резко негативную попытку перескочить, быстренько промотать это время, переставшее быть удобным для жизни. Аналог последнему процессу – 1-я Мировая война как «монтажная вырезка», в которую попали сотни тысяч людей.
Безмонтажный план в кино можно рассматривать как длящийся миг гармонии, соития, полного совпадения в ритмах со средой. Но это и есть «вечность». А монтажный стык – фигура бессознательности (наподобие обморока или сна без сновидений), выпадения из жизни, лакуны как отрицания и выключения (части) жизненного потока, прекращения психической активности. Не ее ли последующее возобновление мы и называем «ощущением времени»? Но тогда безмонтажность первых компьютерных фильмов свидетельствует о проявлении здесь модели психики, не знающей лакун и выпадов восприятия – т. е. находящейся в вечном движении.
Монтажное кино по сути – это нескончаемая череда лакун, «обмороков», проигрыш перед непрерывным потоком восприятий. Это крайне выгодная модель конструирования виртуальной реальности для идеологизированных тоталитарных систем – всё нежелательное легко изымается вырезкой и остается за кадром. Остающееся в кадре на самом деле является виртуальной реальностью, рядом прыжков из фрагмента в фрагмент, каждый из которых – вне времени. И лишь приблизительность нашего восприятия и его покладистость позволяет нам не замечать этого вневременного зияния, не замечать лакуны, и тем самым создавать иллюзорный образ непрерывного временного потока, потока дискретных впечатлений как слитного и текучего, (псевдо)естественного «потока жизни».
ВНУТРЕННЯЯ ПЕРСПЕКТИВА. Важную роль также играет внутренняя временная перспектива. Если, к примеру, человек мыслит себя единым с Брахмой, Буддой, Иисусом или Аллахом, то его сознание простирается далеко за рамки его исторического времени, охватывая собою тысячи лет и «вечнеет», эфемериды современности мало затрагивают его. Но если отсчет ведется от вчера явившихся однодневок социальной моды, то время, разумеется, несется с угрожающей быстротой.
АМБИВАЛЕНТНОСТЬ ПРИРОДНЫХ МАРКЕРОВ ВРЕМЕНИ. Следует заметить, что все природные маркеры течения времени амбивалентны, из них – в силу их повторяемости и цикличности – вовсе не следует однозначно модель времени, равномерно текущего из прошлого в будущее. Даты важны лишь для царских хроник (еще бы, ведь из них следует факт преемственности наследования царской власти). Человек же тысячелетиями живет в круговороте циклического, т. е. вечного времени. Вновь и вновь повторяющийся природный цикл – вот его календарь, не предусматривающий никаких сдвигов и изменений. Поэтому для одних эти маркеры служат опорой для ощущения себя в быстротекущем потоке изменений, а для других – в неизменном потоке вечности. В этом и выражается субъективизм понятия «время».