Страница 9 из 12
– Извини, милая, но нет, – он протянул мне котелок со слизнями и ласково потрепал по волосам. – Светская жизнь обязывает употреблять в пищу исключительно деликатесы.
– Ладно, – хмыкнула я, – буду считать это обрядом инициации.
Пока я готовила ужин, стараясь изо всех сил, чтобы он получился именно «Magnifique», Рональд строил новый шалаш. Да, жаль, что мы не можем, как эти шкварчащие на дне котелка улитки, носить свой дом с собой постоянно, и вынуждены каждый вечер возводить новый. Это отнимает много времени и сил, а их можно было бы потратить на что-то более приятное…
Переход в этот день оказался очень тяжёлым, и я опять еле шевелилась от усталости. Берега реки вновь стали скалистыми и обрывистыми, мы снова были вынуждены идти по воде. Скользкие камни, поваленные деревья, быстрое течение – всё это существенно замедляло наше продвижение, и мы вряд ли прошли более десятка километров. Сидя перед огнём, я снова прокручивала в голове события прошедшего дня, будто пытаясь почётче впечатать их в свою память. Вспоминала сказанные им слова и совершенные им действия, радовалась, что они теперь есть у меня – эти воспоминания.
Я собирала волосы, Рональд сидя под раскидистым кустом, наблюдал за мной. Мне показалось, что он долго сдерживал смех, прежде чем не выдержал и всё таки расхохотался.
– Что смешного? – буркнула я.
– Ты заплетаешь косу с таким серьёзным видом будто на войну собираешься.
– Что наше путешествие, как не война со стихией?
– О, моя прекрасная валькирия! – он встал и подошёл ко мне, обнял со спины. – Вспоминая эту бедолагу-змею, я не сомневаюсь что ты разнесёшь в щепки любую преграду.
– Будь уверен, – проворчала я, не совсем понимая, издевается он надо мной или хвалит.
Следующее воспоминание было особенно приятным.
– Ты говорила, ты играешь на пианино? – спросил Рональд, полуобернувшись.
– На рояле, – горло поправила я его. – Не знаю, умею ли играть на пианино, никогда не пробовала.
– Будешь развлекать меня долгими зимними вечерами, – мечтательно улыбнулся он.
– Я ещё только учусь, – махнула я, почему-то засмущавшись.
– Давно начала?
– Года полтора назад. Пока могу играть что-то не очень сложное, но уже давала свой личный концерт перед полным залом, – я вспомнила давнюю ситуацию в ресторане и хихикнула.
– Это здорово уметь играть на каком-нибудь музыкальном инструменте.
– Да, очень! Так можно потрогать музыку.
– Я бы тоже хотел уметь, – вздохнул он.
– Я тебя научу!
– Ты? Меня?
– Ага. Будем учиться вместе. Я уже давно хочу разучить одно произведение, но мне одной никогда его не сыграть. Нужно вдвоём, в четыре руки.
– Что это за произведение?
– Сен-Санс,«Пляска смерти».
– О-о-о… – округлил он глаза, – серьёзно…
– Да, оно очень серьёзное. И сложное.
– Мы справимся, вот увидишь, научусь, если будет нужно. Мне не привыкать, я в своей жизни что только уже ни делал.
– Талантливый человек талантлив во всем?
– Абсолютно!
– Ну что ж, тогда будем учиться.
Улыбаясь каждый своим мыслям, мы шли ещё какое-то время. Потом Рональд повернулся ко мне и сказал:
– Ну вот, теперь эта мелодия ко мне привязалась, прямо-таки звучит в ушах.
– Да, есть у неё такое странное качество. У меня она тоже звучит.
Он остановился и приобнял меня за талию.
– Потанцуем? – предложил.
– Почему нет?
Рональд прижал меня к себе покрепче и медленно повёл в танце.
– Парам-парам… – начала напевать я, и он приложил палец к моим губам:
– Тсс, просто слушай её.
Я кивнула и закрыла глаза, прислушалась, музыка звучала удивительно чётко. Мы кружились в танце, и я чувствовала, что в его голове происходит то же, что и в моей, играет тот же мотив нота в ноту. Во всяком случае это ощущалось в каждом его движении. Прижавшись щекой к мощной груди, зажмурившись, я млела в кольце его объятий и чувствовала, как от счастья на глаза медленно наворачиваются слёзы…
В лесу темнело, птицы копошились в верхушках деревьев, устраивались на ночлег. Шалаш, выстраиваемый Рональдом, понемногу обретал форму, от улиток в котелке шёл странный, непривычный, но какой-то ужасно аппетитный запах. Я чувствовала себя такой уставшей, что мне еле хватало сил сидеть прямо. Раньше, ещё не уверенная в том, что Рональд испытывает ко мне какие-то чувства, я боялась наткнуться на людей, боялась потерять его в любой следующий момент. Шла вперёд, как на заклание, с трудом заставляя себя шевелить ногами. Сейчас же мне не терпелось воспользоваться всеми благами цивилизации. Я представляла нас в ароматной ванной, в широкой удобной кровати, почему-то непременно под балдахином, в машине с открытым верхом, в салоне бизнес-класса летящего в Лос-Анджелес самолёта…
Стоп, какой бизнес-класс?
У него же собственный самолёт!
Надо признать, приятный бонус в придачу к этому потрясающему мужчине. Да, иногда жизнь выкидывает такие коленца, что остаётся только изумляться её причудам. Этот человек, имеющий собственный самолёт и несколько сотен миллионов долларов на счету, сейчас строит шалаш в лесной глуши, чтобы не умереть ночью от холода. А я? – я, не меньше привыкшая к роскоши, вся по уши в грязи, с величайшим удовольствием поглощаю лягушек и слизней.
И, кажется, при этом мы счастливы?
Глава 5
– Я счастлив, – сказал Рональд, прижимая меня к себе.
Мы лежали на лапнике возле костра и смотрели в небо. Удивительно красивое, ясное ночное небо. Сияли звёзды. Их было так много, и они казались такими близкими, что становилось жутко. Они светились различными оттенками и мерцали с разной частотой. Млечный Путь сиял нежным облаком, разделяя небо на две половины, как створки огромной бархатной шкатулки, набитой драгоценными сверкающими камнями.
Я прижалась к Рональду и в который раз с наслаждением вдохнула его запах. Когда-то я закрывала глаза и пыталась представить, чем он пахнет. Оказалось, что ответ на этот вопрос до смешного прост. Закономерен.
– Я теперь знаю, чем ты пахнешь, – сказала я, уютно сворачиваясь у него подмышкой.
– Чем же?
– Звёздами. Да, ты пахнешь звёздами.
– Это интересно.
– Нет, правда. Ты разве не замечал, что когда на небе загораются звёзды, все запахи становятся другими? Это они рассыпают свою сияющую пыль, вот ею ты и пахнешь. Неуловимым волшебством. Спокойствием. Вечностью. Мечтами.
– Спасибо, Лиз, – он поцеловал меня в лоб. – Я это запомню.
Как я люблю эти его поцелуи в лоб. Другие – в нос, в висок, в шею, в губы тоже люблю, но в этих есть что-то особенное – дружеское, нет, скорее даже покровительственное. Правая рука ложится на плечо, прижимает слегка (только слегка, страсти именно в этом поцелуе нет) к тёплой груди, мягкие губы дотрагиваются до кожи нежно, но властно. Это немного собственнический поцелуй, приятное, несколько раз на дню подновляемое, тавро.
Я продолжала вглядываться в бездонное небо. Вздохнула:
– Мне так обидно иногда, что я заперта в своём теле и не могу долететь до какой-нибудь красивой туманности, чтобы поближе её рассмотреть, не могу даже к Сатурну приблизиться или к Юпитеру. А между прочим, меня очень волнует всё, что на них происходит. Что это за, мать его, пятно-ураган размером с Землю? И правда ли на Европе есть вода? И кольца хочется посмотреть, и по Марсу погулять, и по Урану, и даже по Плутону… Хотя Плутону недавно отказали в звании планеты, по-моему ужасная несправедливость, тебе так не кажется?
– Ты очень смешная, Лиз.
– Ничего смешного. Я понимаю, что маленьких легко обижать, но как-то это неправильно. Была планета и нету, а я-то привыкла думать, что их девять!