Белая лебедь

Дни текли один за другим, Изабелла привыкала жить у новых хозяев. Ночевала она в маленькой комнатушке с пятью другими рабынями на одном из соломенных тюфяков, которые и были единственной «мебелью» в помещении. Две свои личные вещи — старый потертый гребень для расчесывания волос с тремя отломанными зубьями и салфетку с узором — девушка хранила под прохудившимся матрасом. Так поступали и другие невольницы — у них не было иного укромного местечка в доме. Гребешок с вырезанной на поверхности диковинной птицей Изабелла обнаружила здесь же, он лежал под тем тюфяком, который определили невольнице. Соседки по комнатке поведали девушке, что это имущество одной из живших здесь рабынь, но Изабеллу эта новость не смутила. Салфетку же она нашла сама в одном из уголков этого большого жилища. Рабыня любила рассматривать вышитые дорогими нитями инициалы хозяина — какая-то мастерица постаралась от души. Если бы эти вещи нашел управляющий, девушку могли обвинить в воровстве, но невольница не задумывалась о такой возможности. Для нее было очень важно иметь что-то свое — красоту, принадлежащую только ей.

Изабелла радовалась своей жизни, текущему миропорядку. В доме Эдварда Антония Каллона было мирно и привольно, еды, пусть и самой простой, было вдоволь.

Несмотря на ее образованность, рабыню использовали и во всевозможных домашних делах. Щетка и тряпка были ее основными орудиями, особенно первое время. В этой знатной семье у рабыни был доступ к книгам, чтению. Пока она убиралась в библиотеке и комнатах хозяев, то успевала украдкой прочесть несколько строк в фолиантах, чтобы затем размышлять оставшуюся часть дня о заключенной в них философской мысли.

Если у девушки появлялось свободное время, то вместе с другими невольниками она посещала театр или просто гуляла — рабы богатых господ имели такую возможность. Распорядок ее дня был следующим — с утра вместе с другими Изабелла прибирала до блеска дом, а после обеда бездельничала или занималась хозяйкой, готовя для нее особенные травяные ванны, ухаживая за телом и волосами.

В один из дней нетерпеливая Розалия Каллона привела Изабеллу в небольшую комнатку с высоким столом, сундуком и принадлежностями для письма. Хозяйка вручила ей одну из тех книг, которые девушка видела в библиотеке, и сказала, что теперь основным занятием Изабеллы будет копирование отобранных Розалией книг в подарок ее друзьям.

У немногих благородных римлян в хозяйстве имелась подобная должность — либрарий, но теперь и Каллона могла гордиться таким специалистом. Этот труд был сложным и кропотливым. Сначала Изабелла переписывала рукопись на отдельные папирусные листы, пропитывая их специальным составом, защищающим от книжных жучков. Потом она собирала листы в свиток, склеивая друг с другом концы страниц. Разгладив первую и последнюю, прикрепляла к верху первой страницы и к низу последней по продолговатому стержню. На концы стержней надевала по узорному колпачку из слоновой кости, которыми ее по приказу хозяйки снабжал Диогнот. В конце Изабелла изготавливала для свитка футляр из папируса, приложив к длинному исписанному листу рисунчатую титульную страницу. Готовый свиток с текстом небольшой книги получался вполне изящным — по крайней мере, Розалия была очень рада навыку Изабеллы и ее мастерству, совершенно не стесняясь выражать свой восторг при рабыне.

После ужина, в разное время, но ближе к полуночи, Изабеллу вызывали к хозяину — он мучился бессонницей. Каллон, в принципе, был благодарным слушателем, достаточно быстро засыпающим под старательно выговаривающий слова голос невольницы. Но иногда, когда головные боли мучили его, хозяин не мог уснуть в течение нескольких часов. Не раз и не два после вызова к нему Изабелла заставала Эдварда Антония в момент утоления плотской страсти с рабынями или иными женщинами. Тогда она без слов выходила из покоев, ожидая у порога момента, когда наслаждение будет получено господином сполна. Изабелла даже втайне радовалась подобной его ненасытности — это значило, что Каллон заснет еще скорее и девушка также сможет отправиться на покой, ведь с утра ее будили рано, не интересуясь тем, когда рабыня легла.

Иногда хозяйка по собственному разумению отменяла обязанности Изабеллы по изготовлению свитков или уборке — Розалии хотелось особенного убранства тела и волос. Обычно в домах этим занималась специально обученная раба. Такая невольница была и у Каллонов, но некоторое время назад, еще до появления в доме Изабеллы, с ней произошел несчастный случай. Рабыня отправилась на рынок с большой суммой господских денег, чтобы пополнить запасы масел и трав. Охранник сопровождал ее, но отвлекся, как он потом рассказывал, «буквально на минуту», и девушка пропала вместе с кошелем. Позже ее нашли мертвой и без денег. На следующий день Диогнот приобрел сразу двух рабынь с навыком ухода за телом взамен той, но Розалия отослала их на кухню — обеим девушкам было далеко до уровня, к которому привыкла хозяйка.

Приказав однажды Изабелле поухаживать за собой, Розалия Каллона была приятно удивлена. Ей показалось, что новая рабыня благодаря врожденной аккуратности и знаниям сочетаний трав и масел справилась с делом лучше. И теперь Изабелла, пока Диогнот подыскивал новую обученную уходу за телом рабыню, в определенные дни, особенно перед важными приемами, заботилась только о хозяйке: умасливала кожу своей благородной госпожи и мыла ее.

V

В один из праздничных дней, коих в то время насчитывалось более ста восьмидесяти в год (и это только официальных, а сколько еще было импровизированных праздников), Каллон пришел домой, значительно перебрав вина в гостях. Увидев первую попавшуюся рабыню, склонившуюся перед ним, хозяин задрал ей тунику, обнажив сливочные бедра и нежные ягодицы. Лишь тихий шокированный вздох удалось издать Изабелле, которую и настиг господин. В решающий момент появилась хозяйка рабы — Розалия Каллона. Устроив грандиозный скандал брату, демонстрирующий, что ее давние предупреждения были серьезны, она изрядно повеселила его этим. В прекрасном настроении глава рода отправился в свои покои, куда и вызвал одну из невольниц с кухни, чтобы утолить вспыхнувшую страсть.

Ни разу не провинившуюся до сей поры Изабеллу госпожа оттащила в сад и отхлестала по щекам. Рабыня молча терпела наказание, считая господ вправе поступать, как им вздумается. Наказав Диогноту дать невольнице десять ударов плетью, хозяйка успокоилась и направилась обратно к подруге Алиспине, вдове Бальбы, с которой и проводила праздничный вечер. Эта темноволосая особа часто бывала в доме Каллона и оказывала хозяину повышенное внимание — по наблюдениям Изабеллы, подруга Каллоны изнывала по Эдварду Антонию. Она специально подстраивала свои встречи с Розалией на то время, когда хозяин приходил со слушаний в сенате или иных мероприятий. Алиспина Бальба следила за ним, иногда даже кралась по коридорам жилища, совершенно не стесняясь рабов.

Другие невольницы призывали Изабеллу не влезать в отношения господ. Они рассказывали, что хозяйка в курсе увлечения подруги, но считает такое поведение невинной шалостью, увлечением, которое поможет Алиспине пережить недавнюю смерть мужа.

Каллон же был равнодушен к вдове своего хорошего друга Бальбы. Не пересекая определенной черты, он вежливо разговаривал с ней, обсуждая политическую обстановку и сплетни. Несколько раз Изабелла, накрывая на стол, обслуживала хозяев и заставала приставания Алиспины Бальбы к хозяину, но тот всегда жестко и решительно пресекал ее поползновения, невзирая на свою обычную слабость по отношению к прекрасному полу.

VI

Ежели хозяйка, Розалия Каллона, желала днем развлечений, она почти всегда брала с собой и личную рабыню. А двадцать первого апреля, в праздник Парилий — день этот считался днем основания Рима — к ним присоединился сам Каллон. В этот знаменательный день Цезарь приглашал всех римлян посетить цирковые игры на особом ристалище в долине между Палатинским и Авентинским холмами.

Госпожа за несколько дней до праздника высказала брату свои опасения – как бы ни повторилась трагедия десятилетней давности, когда Помпей Великий надумал устроить в цирке сражение между слонами и воинами, вооруженными острыми пиками. Тогда животные взбесились от боли и, круша все на своем пути, в том числе и нижние ряды со зрителями, бросились наружу, пытаясь убежать. Эдвард Антоний успокоил родственницу, рассказав, что Гай Юлий Цезарь, вступив в должность консула, приказал прорыть между зрительскими местами и ареной широкий ров, который затем заполнили водой. Также он добавил, что сестре не стоит тревожиться — она и брат будут сидеть на почетных местах, высоко над нижними трибунами.