Год Ворона

Протянутую руку я взял осторожно, словно хрупкую вещь. Ладонь у генерала оказалась под стать фигуре, спортивно-твердой и мозолистой.

- Воронов. Андрей Николаевич, - суховато представился генерал. - Можно по имени-отчеству. Простите, что встречу приходится проводить в таком экзотическом месте. Хотел пригласить вас к себе, но врачи вас пока не выпускают, а времени на разъезды у меня просто в обрез, а в этом здании слишком много глаз и ушей ...

У меня уже вертелось на языке не меньше сотни вопросов. Но я в ответ лишь кивнул. Этот Андрей Николаевич что сочтет нужным и так расскажет...

Мы медленно двинулись по дорожке, огибая фонтан.

- Я, Виктор Сергеевич, руковожу теми самыми подразделениями, которые вы чуть было не оставили без работы. Да собственно и оставили. Мои люди только и успевали идти по вашему следу, а затем ликвидировали последствия.

Мой собеседник хотел что-то еще сказать, но, видимо ощутив виброзвонок, достал из кармана телефон - простой аппарат далеко не последней модели, но с шифровальным скремблером - и приложил его к уху. Он молча слушал несколько секунд, затем слегка нахмурился.

- Прошу простить, но мой график сдвинулся на десять минут, поэтому о деталях переговорить не удастся. Так что я сразу перехожу к главному. Когда устанавливали вашу персону, подняли архивные документы. В том числе и по ближайшим родственникам. Обнаружили вот это. Думаю, что вам, Виктор Сергеевич, следует ознакомиться.

Воронов извлек из внутреннего кармана прозрачный файл с несколькими исписанными листами и протянул его мне.

Я вытянул из файла два стандартных листа, исписанных убористым круглым почерком. Типичные оперативные рапорта, которые передают своим кураторам секретные сотрудники, завербованные агенты и прочие разнорабочие плаща и кинжала. Вчитался и показалось, что все мои раны с побоями заныли, будто я их получил лишь вчера.

Настоящим докладываю, что 15 февраля 1990 года я провел конспиративную встречу с генералом Верещагиным С. А. по инициативе последнего. Верещагин С.А. проинформировал меня о том, что вчера к нему в кабинет, находящийся в штабе Киевского военного округа, прибыл человек, представившийся как "референт народного депутата, представитель Руха85 Мыкола Ворзун".

Ворзун, подчеркнуто разговаривая на украинском языке, сообщил, что ему известно о том, что Верещагин С.А. курирует перемещение на склады, расположенные в РСФСР специзделий, находящихся на территории УССР и потребовал "проинформировать общественность" путем негласной передачи ему, Ворзуну, копий всех складских ведомостей и товарно-транспортных накладных. Особенно интересовали Ворзуна данные по спецскладу, расположенному в 12 км от стратегического аэродрома Руса.

По мнению Верещагина С.А. Ворзун является завербованным и внедренным через диаспору в круги украинских националистов агентом американских либо британских спецслужб. Особые приметы прилагаются.

Встретив со стороны Верещагина С.А. решительный отказ, в ответ на требование немедленно покинуть кабинет, Ворзун рассмеялся и заявил Верещагину, что в случае, "если он не передумает", то в ближайшее время будет арестован, и "на допросах расскажет все". Кроме того, Ворзун высказывал угрозы в отношении сына Верещагина С. А., Верещагина В.С. В связи с тем, что в штабе округа начали преобладать националистические настроения, а также в связи с особой секретностью своей деятельности, Верещагин С.А. не предал огласке визит Ворзуна и поделился информацией лишь со мной, как с негласным связным ГРУ ГШ.

Я порекомендовал Верещагину С.А. изъять из рабочих сейфов и секретной библиотеки штаба все учетные документы, касающиеся специзделий, выписать командировочное удостоверение для инспекторской поездки в войска, и ближайшую неделю провести в военном городке Новые Белокоровичи86, по возможности вместе с сыном.

Верещагин С.А. ответил, что важные документы он давно уже держит не на службе, а в секретном спецхране центрального подчинения, в которое не имеют доступ офицеры штаба округа и УКГБ, а угрозы Ворзуна не считает реальными.

Нестеренко

Настоящим докладываю, что 16 февраля 1990 г. в 22.34 мне прямо на рабочее место позвонил (по всей вероятности из дома) Верещагин С.А. Он проинформировал меня о смерти бывшего первого секретаря ЦК КПУ Щербицкого В.В, и сказал, что за несколько часов до того, как попал в больницу, Щербицкий В.В. ему звонил и сообщил очень важные сведения. Не желая передавать эти сведения по телефону, Верещагин С.А. назначил мне встречу во дворе собственного дома на следующий день в 10.00.

В указанное время я прибыл к месту жительства Верещагина С.А. и прождал его до 10.48. Зная г. Верещагина С.А. как крайне пунктуального человека, я начал проявлять беспокойство и принял решение проверить квартиру. Используя свое официальное прикрытие страхового агента, я начал подниматься по лестнице, время от времени звоня в двери и предлагая страховые услуги.

В 11.17, поднявшись на площадку этажа, где располагается нужная квартира, я встретил двух мужчин, которые выходили из квартиры Верещагина С.А. и запирали дверь своим ключом. Первый был мной однозначно опознан как сотрудник 4 отдела87 первого (разведывательного) управления КГБ УССР, завербованный ЦРУ и проходящий по учету под псевдонимом "Верный". Второй мне не известен, но по ряду признаков (одежда, обувь, прическа, характерные движения, можно предположить, что он является гражданином США или Канады). "Канадец" лет тридцати - тридцати пяти, рост метр восемьдесят пять, телосложение плотное, волосы темно-русые, глаза карие, подбородок массивный, на левой щеке родимое пятно размером 6-7 мм. В руках "Канадец" держал книгу "Библейские чтения для дома" и еще несколько брошюр религиозной литературы, опознанных мной как украиноязычные пособия Адвентистов седьмого дня88.

После ухода "Верного" и "Канадца" я провел маскирующие действия, оформив страховку в соседней квартире, а затем начал звонить в дверь Верещагина С.А. Не дождавшись ответа, я покинул дом и из телефона-автомата у выхода из метро на ул. Октябрьской революции вызвал милицию, представившись соседом, который видел незнакомцев, похожих на квартирных воров.

Вечером того же дня через осведомителя в городском управлении МВД мне стало известно о том, что генерал-майор Верещагин С.А. покончил с собой, застрелившись.

Согласно имеющимся инструкциям, более никаких оперативных мероприятий по Верещагину С.А. я не проводил.

Нестеренко

- Больше ничего нет! - быстро и твердо, предваряя вопросы, сказал Воронов. - Времена были суматошные, структуры центрального подчинения при развале Союза в республиках по-живому кромсали. Следствие никто не проводил, некому просто было. То, что эти рапорта сохранились, уже считайте, что чудо. Одно лишь могу сказать точно, так как специально проверил. Со стороны вашего отца никакой утечки тогда не произошло.

- С-спасибо, товарищ ... Андрей Николаевич, - отвечаю я посетителю. В то время как мой мозг, охваченный слепой яростью, словно компьютерный процессор, разогнанных хакерами до запредельной скорости, просчитывает варианты.

Поезд моей жизни грохочет, двигаясь по тоннелю, в конце которого, похоже, забрезжил свет.

Февраль девяностого, четвертый отдел первого управления. Сотрудников там было от силы десятка два, вычислить кто такой этот "Верный" будет сложно, но реально. Со вторым, "канадским пастором" - посложнее. Вряд ли у адвентистов велись какие-то личные дела, а до Ленгли не доберешься ... Но зато имеется особая примета - родинка на щеке. С другой стороны, если первого разыщу, то он мне все, что знает - расскажет. И не только про пастора Шлага, а также и про загадочного Ворзуна, и про того, кто их всех направил к отцу.

Ворзуну, судя по описанию, в девяностом был сороковник плюс-минус немного, "Верный" с "Канадцем" еще моложе. Теоретически хоть один из троих должен быть жив и здоров. И если так, то пусть, сука, жалеет о том, что не сдох до встречи со мной ...