Свет упавшей звезды

– Железа мало, – тут же сообщил один из учеников, – собак лучше возле будки привязать.

– Цепи есть? – поинтересовалась я, вспомнив, как привязывают здесь тех собак, что перегрызают веревки.

– На палки.

– Нельзя! – резко сообщила я и даже слушать другое мнение не стала, – Сейчас еще на кухню пойдем, будем просить котел выделить, еду готовить.

– Что, этим тоже?

К тому, что моих собак кормят по определенным правилам, здесь уже привыкли. Но сообщение, что и остальных собак придется кормить так же, вызвало легкий шок.

Я только вздохнула, представив объем работы. С детишками гораздо легче.

Теперь свободного времени у меня почти не осталось. Приходилось не только заниматься собаками. На меня легли так же и административные заботы. Выбрать место для питомника. Сделать чертежи. Составить рацион собак с учетом возраста, а так же тех продуктов, которые могли на это выделить в деревне. А еще – систематизировать свои знания и написать подробный план лекций. Это оказалось труднее всего.

Бумага в этих краях ценилась высоко, и желтоватые листы, которые для прочности наклеивали на ткань, использовались только Ёншином. Остальные писали на бамбуковых дощечках, которые скрепляли кожаными шнурками. Вместо пера использовали кисть. Несомненно, этот способ подходил для местных иероглифов, но мне, с моей кириллицей, пришлось изрядно понервничать.

Для начала я изменила положение бамбуковых свитков. Местные писали сверху вниз, и справа налево. А мне было удобнее положить дощечки так, чтобы они образовывали как бы строчки. Туанхо, а после и Ёншин покатывались со смеху, глядя, как я пытаюсь хоть что-то записать. Соно качала головой и ворчала на мужчин. Насколько я могла разобрать, предлагала им самим попробовать что-то новое в жизни. А когда в мой адрес полетели шуточки от остальных обитателей дома, женщина просто взяла мокрую тряпку и как следует отходила нахалов. Те только возмущенно причитали, закрываясь от хлестких ударов – Соно оказалась няней Ёншина, и обидеть её значило нанести оскорбление самому принцу. Больше меня задевать не решались.

С питанием пришлось повозиться. Мяса даже людям не хватало, а я с собаками… К счастью, Ёншин понял мое затруднение, и вместо ячменной каши велел выдавать мне рис. И все травы, которые понадобятся. Это частично решило проблему витаминов. Сушеные крапива, листья дикой малины, одуванчика послужили неплохой добавкой к рациону. Ну, а красные ягоды рябины, хорошо побитые морозами, просто спасли от авитаминоза.

С того дня, как Ёншин отдал приказ о создании отряда, всю требуху от птицы, кроликов и прочей живности, которую нет-нет да и приносили охотники, отдавали мне. Ученики очень удивились, почему я не отдаю её собакам сразу, а промываю и промораживаю несколько дней. Пришлось добавлять лекцию о гельминтах и способах лечения. Мужчины впечатлились и еще долго вздрагивали, глядя на куски свежего мяса. А некоторые пришли с вопросом, насколько реально заразиться самим и что делать в этом случае. Вместо ответа я попросила местную знахарку рассказать о свойствах некоторых растений. И мои ученики вдруг резко «полюбили» тыкву и чеснок. И по нескольку дней пили отвар чабреца и пижмы. Сама я рассчитывать дозировку не решилась, помогла все та же знахарка. Вопрос профилактики гельминтозов у собак и людей был решен.

Но проблемой оставались другие заболевания. Чума плотоядных, энетрит, бешенство… О лептоспирозе тут вообще никто не слышал, а ведь лошадей в деревне было немало. Да и парочка коров доилась – варить кашу больным и детям.

Не в силах решить, я отложила эту проблему на потом – сейчас передо мной стояли совершенно другие задачи.

Постепенно среди мужчин, отобранных для обучения, стали появляться недовольные. Нет, они старательно зубрили все, что я им диктовала, даже задавали уточняющие вопросы. Честно ухаживали за собаками – чистили площадку перед будками, вычесывали и кормили щенков. Но делали все это с таким отвращением, что я не выдержала.

– С животными должен работать тот, кто их любит. Ну вот сам посмотри, кто у вас лучший конник? Винхо?

– Я понял, – кивнул Туанхо.

Нерадивых учеников у меня забрали. Но на их место пришли другие. Сами, или по приказу, я не разбиралась. Если чувствовала, что человек равнодушен, отправляла обратно. Мне и так забот хватало.

Но душу я отводила с детьми. Особенно радовала Куён. Девочка схватывала все буквально на лету, очень серьезно относясь к своим обязанностям – кормить палевого щенка. И он начал отвечать ей привязанностью.

Но однажды Куён примчалась ко мне в слезах – родители запретили ей приходить на занятия и вообще, приближаться к собакам.

– Они сказали, это дело воинов, а не женщины. И что девчонке нечего тут делать.

– И правильно сказали! – вмешалась в разговор Соно, – Беги домой, помогай матери!

Когда заплаканная девочка ушла, гнев Соно обратился на меня:

– Не привечай! Ладно мальчишки, пусть их, но девчонок – гони прочь! Им к замужеству готовится надо, а не с боевыми собаками бегать.

Я опешила. Конечно, понимала, что в патриархальном мире оказалась, но чтобы вот так, мимоходом, разбить детские мечты только потому, что «девочкам не положено»?

А Соно, продолжая ворчать, принесла деревянный, покрытый лаком ящик:

– И о себе подумай! Женщина же!

Подняла крышку, повернула… Ящик оказался гибридом туалетного столика и косметички. Зеркало заменяла отполированная медная пластина. Я вздрогнула, увидев свое отражение: расплывшийся, с пятнами вместо глаз и рта силуэт.

– Да, не очень хорошее. Вот, сюда посмотри! – передо мной поставили блюдо с водой.

Его поверхность отражала все до мельчайших подробностей. И я снова вздрогнула: за это время я привыкла к азиатским чертам окружающих, и мое собственное лицо показалось странным.

– Ты замужем? – Соно достала из ящика деревянную расческу.

– Нет. А что?

– Да вот, смотрю, как тебя причесывать будем. Эх, кто же тебе волосы так обкорнал!

– Да, не мешает уже снова подстричься, – машинально кивнула я, не заметив, какой ужас отразился в глазах у Соно – думала о Куён.

– Да как же это можно? – всплеснула руками нянька принца, – Где это видано – волосы женщине добровольно стричь! Даже мужчины этого не делают.

– А почему? – теперь уже удивилась я.

– Волосы на голове – родительский дар. Обрезая их, мужчина проявляет непочтительность. Ну, а женщина так прямо наносит своим предкам оскорбление, и её род ждут несчастья.

– Бред, – хмыкнула я, но настаивать не стала, вовремя вспомнив про монастырь и устав, – Соно, а как ты меня хотела причесать?

– Да косу тебе надо на голове уложить, только где её взять, такого цвета, – каштанового цвета пряди скользнули между пальцев женщины, – Ладно, что-нибудь придумаем. А пока просто носи ленту!

Едва отросшие волосы на затылке собрали в куцый хвостик и закрепили полотняной лентой с вышивкой на концах.

– Вот так. А этим – Соно достала бутылочку, закрытую свернутой в турунду тканью, – протирай лицо на ночь. И вот этим смазывай.

Я взяла протянутый горшочек. Он удобно уместился в ладони. От желтоватой мази приятно пахло медом.

– Спасибо, – кивнула благодарно и снова взялась за кисть.

***

Соно тут же отодвинула зеркало в уголок и вышла, чтобы не мешать.

Несмотря на все старания Туанхо, отсев среди моих учеников оказался огромным. Кто-то брезговал «грести дерьмо за шавками», кого-то я сама отправляла, видя, что учится через силу. Но те, кто остался, радовали. Выучили стати, причем термины звучали по-русски. Ну не могла я от них добиться, как называется та или иная часть тела на местном языке! У коров могли сказать, а у собак – нет.

С кормлением тоже разобрались. Пришлось подключить фантазию, но примерные рационы мужчины составлять научились. Забавно было наблюдать, как они, кусая черенок кисточек, старательно выводят на бамбуке иероглифы, а потом зачитывают мне, потому что осваивать местное письмо у меня времени не осталось.