Я родилась пятидесятилетней...

 

Чар­ли Свон

      Про­водив взгля­дом же­ну и доч­ку, я обер­нулся к дру­гу.

      — Зна­ешь, Бил­ли, мне ка­жет­ся, что моя дочь — са­мая луч­шая, но са­мая стран­ная на све­те.

      Блэк пос­мотрел на ме­ня нас­мешли­во:

      — Ка­жет­ся, я по­нимаю, о чём ты го­воришь, по­тому что у ме­ня та­ких две. До сих пор не мо­гу выб­рать, кто из них луч­шая, а кто стран­ная. На­вер­ное, та, что в дан­ный кон­крет­ный мо­мент не шко­дит… — ин­де­ец лас­ко­во улыб­нулся, ви­димо, вспо­миная ша­лос­ти близ­ня­шек.

      — Бел­ла ни­ког­да не шко­дит. — приз­нался я. — Зна­ешь, не­дав­но зас­тал её в дет­ской, и она де­лала за­ряд­ку…  

      Я за­метил, как друг под­нял бровь, мол: ну и что? В чём кри­минал?

      — ПОЛ­НО­ЦЕН­НУЮ за­ряд­ку, Бил­ли! С при­седа­ни­ями, нак­ло­нами и рас­тяжкой! Я не по­казы­вал ей это­го…

      — Ко­неч­но, не по­казы­вал, ты бы­ва­ешь до­ма толь­ко ве­чером и в вы­ход­ные. Кста­ти, зна­ешь, я ду­маю, что в та­ком тем­пе ты дос­лу­жишь­ся до ше­рифа, — он пох­ло­пал ме­ня по пле­чу.

      — Де­ло не в этом, Бил­ли. Моя дочь де­лала мель­ни­цу ру­ками и счи­тала… Счи­тала на не­мец­ком! — в го­лове так и сто­яла кар­тинка, как Бел­ла, нак­ло­нив­шись, с иде­аль­но пря­мыми но­гами ка­са­ет­ся пра­вой ру­кой паль­цев ле­вой но­ги и на­обо­рот, при­гова­ривая: айн, цвай… айн, цвай…

      — А ка­кой язык в шко­ле учи­ла Ре­не? — воп­рос дру­га вор­вался в мои вос­по­мина­ния.

      — Ко­неч­но, ис­пан­ский! Бил­ли, мы все учи­ли ис­пан­ский! У нас в Фор­ксе да­же кур­сов дру­гих язы­ков нет, нас­коль­ко мне из­вес­тно.

      — А ты сам-то её спра­шивал на эту те­му?

      — Ре­не или Бел­лу?

      — Бел­лу, ко­неч­но. Из­ви­ни, но Ре­не не про­из­во­дит впе­чат­ле­ния прод­ви­нутой ма­тери.

      — Не кри­тикуй мою же­ну, Блэк, она ста­ра­ет­ся, — ог­рызнул­ся я, но по­том вздох­нул, вспом­нив слу­чай с кры­шеч­кой и па­ру по­доб­ных мо­мен­тов…

      — Зна­ешь, я не стал спра­шивать Бел­лу по по­воду за­ряд­ки. Мне по­каза­лось, что это глу­по — по­доз­ре­вать собс­твен­но­го ре­бён­ка в чём-ли­бо. Она впол­не мог­ла уви­деть, как ка­кой-то ры­жий не­мец вёл прог­рамму фит­не­са. Те­леви­зор ра­бота­ет це­лыми дня­ми, а Бел­ла ни­ког­да не смот­рит муль­тфиль­мы.

      — Эй, а вот это дей­стви­тель­но стран­но. Мне ка­залось, что все де­ти лю­бят муль­ти­ки!

      — Моя дочь — ис­клю­чение, — я улыб­нулся вос­по­мина­ни­ям. — Мы про­бова­ли их ей вклю­чать, но, ка­жет­ся, что она смот­ре­ла их из веж­ли­вос­ти ми­нут де­сять, а по­том про­силась спать.

      — Ну и ну! У те­бя дей­стви­тель­но иде­аль­ный ре­бенок, Свон. Мо­их де­вочек уло­жить мож­но толь­ко пос­ле трёх ска­зок.

      — Вот те­бе и «ну и ну». Ты бы ви­дел, как Бел­ла ве­сели­лась, уз­нав зна­чение этой фра­зы.* (Де­ло в том, что в ан­глий­ском есть ус­той­чи­вое вы­раже­ние «Holy cow» дос­ловный пе­ревод на рус­ский — «свя­тая ко­рова», име­ет зна­чение ти­па: «ну и ну», «бог ты мой», «вот это да»)

      — Не знаю, что её рас­сме­шило, но она хо­хота­ла до слёз.

      — А она зна­ет, что та­кое «ко­рова»? — ос­то­рож­но спро­сил Блэк.

      — Я по­доз­ре­ваю, что да. По­тому что по­том она спро­сила про ко­ровьи рож­ки и их от­но­шение к ан­ге­лам.

      Бил­ли пос­мотрел на ме­ня, слов­но на­де­ясь, что я ска­жу, буд­то это шут­ка. Но это не бы­ло шут­кой…

      — Ты ме­ня ра­зыг­ры­ва­ешь.

      Я по­качал го­ловой.

      — У неё спе­цифи­чес­кий юмор для го­дова­лого ре­бен­ка, — я ус­мехнул­ся, вспо­миная, что Бел­ла, в от­ли­чие от той же Ре­не, всег­да по­нима­ла мой сар­казм. 

      Я ви­дел это по при­щурен­ным гла­зам и за­кушен­ной гу­бе до­чери, ког­да она си­дела ря­дом во вре­мя на­ших ут­ренних под­на­чек с Ре­не.

      Я по­доз­ре­вал, что ран­ний брак — это не то, о чём меч­та­ла Ре­не, за­кан­чи­вая шко­лу. Она всег­да хо­тела у­ехать из это­го го­рода, ей не нра­вил­ся пос­то­ян­ный дождь, она хо­тела жить в ме­гапо­лисе, а не быть од­ной из трёх ты­сяч жи­телей на­селен­но­го пун­кта под наз­ва­ни­ем Форкс. Мы бы­ли раз­ны­ми. Но я лю­бил её. На­вер­ное, я ма­ло го­ворил ей это, всег­да счи­тая, что са­мым крас­но­речи­вым про­яв­ле­ни­ем люб­ви яв­ля­ют­ся пос­тупки. Но ей нуж­ны бы­ли сло­ва, на­вер­ное. Жаль, что в на­шем слу­чае нель­зя ска­зать, что про­тиво­полож­ности при­тяги­ва­ют­ся. Это чу­до, что школь­ный ро­ман с ве­сёлой дев­чушкой не­ожи­дан­но пе­рерос в брак.

      Я пом­ню, как Ре­не ска­зала мне, что бе­ремен­на. По­чему-то я пред­став­лял го­лубог­ла­зого маль­чи­ка, ко­торый хо­дил бы со мной вмес­те ры­бачить и на бей­сбол… Пар­ня, ко­торо­го бы я в че­тыр­надцать лет на­учил стре­лять и ос­но­вам ру­копаш­но­го боя. Па­рень, ко­торый мог бы про­дол­жить моё де­ло…

      Но, ког­да на УЗИ нам по­каза­ли ма­лень­кую де­воч­ку, я по­нял, что мои меч­ты о сы­не бы­ли не иде­аль­ны­ми. Пар­ни бы­ва­ют от­кро­вен­ны­ми бал­бе­сами и ша­лопа­ями. Де­вять из де­сяти бро­са­ют ро­дите­лей и у­ез­жа­ют в даль­ние да­ли, не пос­ту­па­ют в кол­ледж, на­чина­ют пить рань­ше двад­ца­ти од­но­го или что по­хуже. Маль­чи­ка труд­но вос­пи­тать, тем бо­лее по­мощ­ни­ку ше­рифа. Слиш­ком мно­го вре­мени съ­еда­ет ра­бота. Слиш­ком ма­ло вни­мания ос­та­ет­ся для ре­бён­ка. И ред­кий ре­бенок по­нима­ет не­об­хо­димость ра­боты.

      «Мой па­па ше­риф». В ус­тах пар­ня это зву­чит как вы­зов, хвас­товс­тво, тог­да как ес­ли эти сло­ва ска­жет де­воч­ка, в них бу­дет пре­дуп­режде­ние. Толь­ко взяв на ру­ки этот ма­лень­кий по­пис­ки­ва­ющий и дро­жащий ко­мочек из рук мед­сес­тры, я по­нял, нас­коль­ко счас­тлив, что у ме­ня имен­но дочь. Но при взгля­де в рас­те­рян­ные гла­за, ко­торые смот­ре­ли как буд­то сквозь ме­ня, я ис­пы­тал са­мый нас­то­ящий страх, ко­торый не знал ни­ког­да в жиз­ни.

      Она та­кая ма­лень­кая, та­кая без­за­щит­ная. Кто, ес­ли не я, за­щитит её, та­кую хруп­кую, та­кую сла­бую? А ес­ли об­ма­нут? Оби­дят? При од­ной мыс­ли об этом мои ку­лаки каж­дый раз неп­ро­из­воль­но сжи­мались, гро­зя унич­то­жить бу­дуще­го не­удач­ни­ка, ко­торый рис­кнёт её расс­тро­ить. Пер­вые ме­сяцы я бо­ял­ся да­же взять доч­ку на ру­ки. Она выг­ля­дела слиш­ком хруп­кой для это­го ми­ра. Ма­лень­кие паль­чи­ки мень­ше мо­его ног­тя на ми­зин­це ввер­га­ли ме­ня в шок. Она точ­но вы­рас­тет? — хо­телось спро­сить мне, гля­дя на её ми­ни­атюр­ность.

      Все мои школь­ные друзья под­шу­чива­ли, что те­перь мне ма­ло удас­тся пос­пать. Что те­перь моя жизнь прев­ра­тит­ся в ад и бу­дет под­чи­нена дет­ско­му кри­ку, пе­лён­кам, бу­тылоч­кам и пам­персам. При­чём мне не­об­хо­димо бу­дет на­учить­ся рас­позна­вать по де­цибе­лам, че­го же хо­чет Бел­ла.

      В ре­аль­нос­ти с ре­бён­ком проб­ле­мы бы­ли ми­нималь­ны. Она мно­го спа­ла, а ког­да не спа­ла, то ела или за­нима­ла се­бя са­мос­то­ятель­но. По­нача­лу мы с Ре­не, нас­лу­шав­шись чу­жих со­ветов, на­купи­ли до­чери цвет­ных иг­ру­шек, но все они ма­ло прив­ле­кали мо­его ре­бён­ка.

      Го­ворят, что де­ти нем­но­го с дру­гой пла­неты, но ес­ли выс­тро­ить всех де­тей в ряд и пос­та­вить ря­дом мою Бел­лу, она бы яв­но ста­ла на этой пла­нете, по мень­шей ме­ре, во­ен­ным мар­ша­лом или пре­зиден­том, с та­кой серь­ез­ностью она по­рой смот­ре­ла на на­ши по­пыт­ки её раз­ве­селить. Иног­да я го­тов был пок­лясть­ся, что она за­каты­ва­ет гла­за, ког­да мы ве­ли се­бя по её мне­нию глу­по.

      Не­обык­но­вен­ный ре­бёнок. Мой ре­бёнок. Моя дочь.

      Мне ка­залось, что она по­нима­ет не­кото­рые ве­щи да­же луч­ше, чем я. Хо­тя, воз­можно, с боль­шой на­тяж­кой, не­кото­рые мо­мен­ты мож­но бы­ло наз­вать прос­тым сов­па­дени­ем. Но… с ОЧЕНЬ боль­шой на­тяж­кой.

      Че­го толь­ко сто­ит слу­чай, ког­да мы в прош­лый раз пос­со­рились с Ре­не, по­тому что она на­чала в от­кры­тую флир­то­вать с Бо­бом, кас­си­ром про­дук­то­вого ма­гази­на? Мы ру­гались по до­роге до­мой, не за­мечая ре­бён­ка, ко­торый с за­дум­чи­вым ви­дом рас­смат­ри­вал пей­заж на зад­нем си­дении ав­то­моби­ля. На се­кун­ду за­мол­чав, пе­рево­дя дух, мы ус­лы­шали, как дочь на­пева­ет са­ма се­бе смут­но зна­комую ме­лодию.

      — Чар­ли, по­жалуй­ста, ска­жи, что это не La do

a è mobile из Ри­голет­то*… (зна­мени­тая ария опе­ры Джу­зеп­пе Вер­ди, сло­ва ко­торой на рус­ском выг­ля­дят так «Сер­дце кра­савиц склон­но к из­ме­нам и к пе­реме­нам, как ве­тер мая…») — бо­лее об­ра­зован­ная в му­зыке Ре­не пе­реве­ла на ме­ня оша­рашен­ный взгляд.

      До ме­ня то­же быс­тро до­шёл смысл этой ме­лодии, и я ак­ку­рат­но съ­ехал на обо­чину.

      Обер­нувшись на дочь, ко­торая пе­рес­та­ла на­певать, как толь­ко мы ос­та­нови­лись, я спо­кой­но спро­сил:

      — Бел­ла, что ты по­ёшь?

      В ка­рих гла­зах до­чери мель­кну­ла рас­те­рян­ность, по­том лёг­кий страх, а по­том её гла­за ста­ли хит­рень­ки­ми.

      — Пе­сен­ку, — она улыб­ну­лась, как буд­то толь­ко что про­вер­ну­ла ша­лость, но зна­ла, что ей ни­чего за это не бу­дет.

      — А ты зна­ешь, что это за пе­сен­ка? — ос­то­рож­но спро­сила же­на.

      — Да, её пел глус­тный дя­дя в те­леви­золе, — спо­кой­но по­жала пле­чами на­ша крош­ка.

      Даль­ней­ший путь до до­ма про­шёл в мол­ча­нии. По при­ез­ду Бел­ла пер­вым де­лом уш­ла мыть ру­ки, ос­тавляя нас с Ре­не раз­би­рать про­дук­ты. Мы мол­ча­ли; я не са­мый раз­го­вор­чи­вый че­ловек по на­туре, мол­ча­ние же го­воруш­ки Ре­не нас­то­ражи­вало.

      — Де­ло не в Бо­бе, Чар­ли. Я не пра­ва, знаю, но я не мо­гу так боль­ше. Это длит­ся уже не пер­вый ме­сяц…прос­ти… Я… Я ре­шила у­ехать, — уве­рен­но за­кон­чи­ла Ре­не.

      Я пос­мотрел на неё. Вид у же­ны был ви­нова­тый. Но она ведь не мог­ла го­ворить о раз­во­де, так ведь? Воз­можно, я стал не луч­шим му­жем, ко­торо­го она зас­лу­жива­ла, но… Я ста­рал­ся, у нас бы­ла семья, у нас бы­ла Бел­ла… Ма­лень­кое, поч­ти го­дова­лое чу­до, ко­торое на­пева­ет Вер­ди, ког­да её не­путе­вые ро­дите­ли ссо­рят­ся.

      — На­дол­го?

      Она сглот­ну­ла.

      — Нав­сегда.

      Это ма­лень­кое сло­во уда­рило ме­ня под дых.

      — А Бел­ла?

      — Бел­ла по­едет со мной.

      — Нет.

      Я был ре­шитель­но про­тив, что­бы она за­бира­ла дочь, но внут­ренне по­нимал, что вряд ли суд вста­нет на мою сто­рону, от­да­вая опе­ку в мои ру­ки.

      — Чар­ли, по­думай сам, что ей мо­жет дать этот го­род? На­ша дочь ум­ни­ца, ты не мо­жешь это­го от­ри­цать! Гос­по­ди, да все мои под­ру­ги жа­лу­ют­ся на то, что их де­ти сов­сем не раз­го­вари­ва­ют поч­ти в два го­да, а на­шей ма­лыш­ке де­сять ме­сяцев, а она го­ворит пред­ло­жени­ями! Вспом­ни Эри­ка Й­ор­ки, он стар­ше её на пол­го­да, но до сих пор не ос­во­ил гор­шок и ест ле­вой ру­кой! Ей нуж­ны кур­сы, ей нуж­ны круж­ки, хо­рошая шко­ла, кол­ледж! Гос­по­ди, ты толь­ко по­думай, сколь­ко мо­жет дать Бел­ле ме­гапо­лис.

      — Ре­не, но ведь де­ло не толь­ко в Бел­ле, приз­най­ся. С са­мого на­чала, ещё до её рож­де­ния, ты меч­та­ла лишь о том, сколь­ко боль­шой го­род мо­жет дать ТЕ­БЕ! — я по­нимал, что Ре­не пра­ва и Бел­ле не мес­то в Фор­ксе, но мне бы­ла не­выно­сима мысль, что они у­едут. Я лю­бил сво­их де­вочек.

      Но всё де­ло бы­ло в том, что Ре­не уже не лю­била ме­ня. Я ви­дел, как пос­те­пен­но её гла­за гас­нут, и в них за­рож­да­ет­ся грусть. Она чах­ла под веч­но хму­рым не­бом Фор­кса. Она ра­зоча­рова­лась в бра­ке со мной. Но она оп­ре­делён­но не бы­ла ра­зоча­рова­на Бел­лой. Я знал, что Ре­не лю­бит на­шу дочь. Я мед­ленно раз­жал ку­лаки. Я сда­вал­ся.

      — Хо­рошо, я дам те­бе раз­вод, — ре­шение да­лось мне неп­росто, рез­ко за­щеми­ло сер­дце, но я и не по­думал рас­те­реть грудь в этом рай­оне, не же­лая по­казать се­бя сла­бым и раз­би­тым ре­шени­ем жен­щи­ны, ко­торую по-преж­не­му лю­бил, — Бел­ла ос­та­нет­ся с то­бой, но я хо­чу, что­бы она при­ез­жа­ла ко мне на ле­то.

      Ре­не вски­нула под­бо­родок вы­ше. Она выг­ля­дела поч­ти ос­кор­блён­ной.

      — Ко­неч­но, ты мо­жешь ви­деть­ся с ней в лю­бое вре­мя, я не со­бира­юсь ог­ра­ничи­вать те­бя в этом. Но, по­лагаю, те­бе бу­дет труд­но, так как я пла­ниро­вала пе­ре­ез­жать в Ари­зону.

      — Не в Си­этл?! — мне рез­ко ста­ло ху­же, я тя­жело опус­тился на стул.

      Гос­по­ди, ну ко­неч­но. Ре­не дав­но меч­та­ла пе­ре­ехать ту­да, где по­боль­ше сол­нца.

      — Нет, я уже наш­ла чу­дес­ный до­мик в Фи­ник­се… — же­на под­жа­ла гу­бы.

      Зна­чит, она уже прис­мотре­ла до­мик…

      — Ре­не, там со­рок гра­дусов по Цель­сию в те­ни поч­ти круг­лый год, а ес­ли Бел­ле не пон­ра­вит­ся та­кая жа­ра?! — я не вы­дер­жал и уда­рил ла­донью по сто­леш­ни­це.

      Жен­щи­на нап­ро­тив ме­ня ти­хо вскрик­ну­ла. Да, я ред­ко по­вышал го­лос, тем бо­лее она ни­ког­да не ви­дела ме­ня в та­ком сос­то­янии. Что же, ког­да, как не пе­ред раз­во­дом, мож­но уз­нать все гра­ни ха­рак­те­ра че­лове­ка, с ко­торым жил под од­ной кры­шей, де­лил спаль­ню и вос­пи­тывал дочь… Пос­пешность же­ны в этом воп­ро­се то­же ста­ла для ме­ня сюр­при­зом. Она не да­ла мне и шан­са.

      — Я уве­рена, что Бел­ле бу­дет хо­рошо там. Ко­неч­но, ес­ли ей бу­дет пло­хо, я по­дыщу дру­гое мес­то, но это бу­дет яв­но не этот Бо­гом за­бытый го­родиш­ко! — вспы­лила она. — На­ша дочь не зас­тря­нет в этом бо­лоте, что­бы вый­ти за­муж «по за­лёту» и всю ос­тавшу­юся жизнь чис­тить ры­бу, пить пи­во, ле­жать на ди­ване и смот­реть бей­сбол по те­лику!

      Это бы­ло как по­щёчи­на. Рез­ко встав, от­че­го стул гром­ко скрип­нул, я быс­тро вы­шел из кух­ни.

      Поз­же Ре­не опять из­ви­нилась.

      Мы по­гово­рили и ре­шили, что на вре­мя офор­мле­ния раз­во­да бу­дем вес­ти се­бя по-ста­рому, что­бы Бел­ла да­же не до­гады­валась о том, как всё пло­хо. Я дал воз­можность Ре­не ска­зать са­мой о пе­ре­ез­де. Сам же поч­ти всё сво­бод­ное вре­мя пос­вя­щал доч­ке.

      Се­год­няшний ве­чер с Бил­ли был ис­клю­чени­ем. Я ки­нул взгляд в сто­рону кух­ни. Воз­можно, сей­час Ре­не го­ворит Бел­ле о пе­ре­ез­де. Что она по­дума­ет? Об­ра­ду­ет­ся ли? Расс­тро­ит­ся ли?

      — Это прав­да, что вы раз­во­дитесь, Чар­ли?

      — Так за­мет­но?

      — Нет. В том-то и де­ло, — Бил­ли вни­матель­но пос­мотрел на ме­ня. — Та­кое впе­чат­ле­ние, что вы пе­реду­мали.

      — Это толь­ко ил­лю­зия для Бел­лы, — от­ре­зал я. — До­кумен­ты поч­ти го­товы, до­мик в Фи­ник­се бу­дет снят с пер­во­го чис­ла ме­сяца.

      — Мо­жет быть, я не вов­ре­мя… — не­уве­рен­но на­чал друг.

      — Нет, Бил­ли, всё в по­ряд­ке. Я в нор­ме. Так бу­дет луч­ше для Бел­лы.

      С кух­ни до­нёс­ся ра­дос­тный визг. Ма­лень­кий куд­ря­вый ура­ган­чик быс­тро под­бе­жал ко мне, я тут же под­хва­тил де­воч­ку на ру­ки и зак­ру­жил, от­че­го она ве­село зас­ме­ялась.

      — Па­па! Па­па! Это плав­да, да?! — гла­за Бел­лы бы­ли вос­торжен­но рас­пахну­ты. — Мы пе­ле­еза­ем в Али­зону?!

      Я ог­ля­нул­ся. На по­роге кух­ни сто­яла Ре­не. Ей не хва­тило ду­ху ска­зать доч­ке всю прав­ду. Я про­читал в её гла­зах прось­бу. Вот как… Что же, у ме­ня бу­дет вре­мя прий­ти в се­бя, ког­да де­воч­ки у­едут, а по­ка мне нуж­но соб­рать пос­ледние си­лы и ска­зать до­чери прав­ду, раз это не смог­ла сде­лать Ре­не.

      — Да. Вы с ма­мой пе­ре­ез­жа­ете в Ари­зону.

      Бел­ла мор­гну­ла. В её гла­зах по­сели­лась тре­вога.

      — А ты? — её го­лос упал на ок­та­ву. Боль­ше не бы­ло улыб­ки. Моя бед­ная про­ница­тель­ная де­воч­ка…

      Я пе­ревёл ды­хание. Зак­рыл гла­за, что­бы она не уви­дела блес­нувшие, со­вер­шенно нес­вой­ствен­ные мне, слё­зы.

      — А я бу­ду ждать те­бя каж­дое ле­то в Фор­ксе, Бел­ла. Я всег­да бу­ду ждать те­бя, ма­лыш­ка.