Я родилась пятидесятилетней...

Бел­ла

      В кни­ге нес­коль­ко раз упо­мина­лось, что Иза­бел­ла Свон бы­ла да­моч­кой нес­час­тной. Уда­ча от­во­рачи­валась от нее, но­ги пу­тались, оча­рова­тель­ный ру­мянец ме­шал врать в ли­цо лю­дям, стес­не­ние и при­род­ная скром­ность пре­пятс­тво­вали за­водить но­вые зна­комс­тва, и во­об­ще жизнь в Фи­ник­се, по её же сло­вам, бы­ла ску­па на со­бытия, скуч­на до зу­бов­но­го скре­жета, ко­роче, не­объ­ят­но од­но­об­разна.

      Без­божная ложь и гнус­ные ин­си­ну­ации…

      Пер­вый год пос­ле рож­де­ния ещё мож­но бы­ло наз­вать не осо­бо счас­тли­вым, но пос­ледние пят­надцать лет моя жизнь бы­ла нас­толь­ко прек­расной, что я каж­дый раз ло­вила се­бя на мыс­ли, что бо­юсь са­ма се­бя сгла­зить.

      В са­дик ме­ня ус­тро­или осо­бый. Час­тные яс­ли для рус­ских им­мигран­тов при­няли но­вую под­ружку Свет­ла­ны Ка­зан­це­вой лег­ко и быс­тро. Там я ста­ла офи­ци­аль­но би­лин­гвой* (че­лове­ком, ко­торый оди­нако­во хо­рошо вла­де­ет дву­мя язы­ками), пот­ре­пала нер­вы ня­нюш­ке, по­рез­ви­лась на ти­хом ча­су, рас­ска­зывая де­тям ис­то­рии Кип­линга, и вмес­те со Свет­кой пе­ребо­лела вы­соко­зараз­ным за­боле­вани­ем Ва­рицел­ла-Зос­тер, в прос­то­народье име­ну­емым вет­рянкой…

      Пос­ле лег­чай­шей фор­мы этой за­разы в Ари­зону при­лете­ла ба­буш­ка мо­ей за­кадыч­ной под­ру­ги Све­ты, с ко­торой мы пос­ле ис­то­рии с То­ни бы­ли бук­валь­но не раз­лей во­да. Рус­ской ба­буш­ке бы­ло скуч­но си­деть до­ма без де­ла, так что в тот же день Све­ту заб­ра­ли из са­дика. И мож­но бы­ло уже бить­ся го­ловой об сте­ну… Но…

      Та­исия Сте­панов­на при­няла под­ру­гу внуч­ки как род­ную, и пос­ле скром­ной прось­бы ма­мы прис­мотреть за мной, так как без Све­ты я хо­дить в са­дик от­ка­залась на­от­рез, она да­же об­ра­дова­лась и ста­ла на­шей об­щей ня­ней. 

      Ба­буш­ка Тая бы­ла не­под­ра­жа­ема. Она ни­ког­да ни­чему не удив­ля­лась. Да­же мо­им та­рака­нам. И не ру­галась. Да­же, ког­да нас нуж­но бы­ло от­кро­вен­но драть рем­нем. Чувс­твую, её ба­буш­ка, а, мо­жет быть, и ма­туш­ка учи­лись в Смоль­ном.

      Нап­ри­мер, ког­да мы-та­ки раз­ре­зали мои цве­точ­ные за­навес­ки и сде­лали из тка­ни кра­сивую ро­зу для Тут­ти, она лишь улыб­ну­лась и ска­зала, что «по­ра учить ба­рышень шить и вы­шивать». Гладь и крес­тик нам не пош­ли, а вот ми­шек и ку­кол мы за все детс­тво со Свет­кой на­шили при­лич­ную го­ру… И хоть я зна­ла, как де­лать ку­кол Тильд, сек­рет пок­раски бе­лой тка­ни с по­мощью сме­си ко­фе и клея я «при­дума­ла» как бы слу­чай­но пос­ле нес­коль­ких проб и оши­бок.

      Пер­вая де­кора­тив­ная кук­ла выш­ла, да­же с по­мощью ба­буш­ки Таи, нем­но­го ко­сой, но, вос­хи­тив­шись эф­фектом, мы тут же при­нялись за вто­рую. Фаб­ричных пос­та­вок мы де­лать не мог­ли, но на­шими по­дел­ка­ми быс­тро за­ин­те­ресо­вал­ся иг­ру­шеч­ный ма­газин­чик, ко­торый стал ску­пать на­ше твор­чес­тво мел­ки­ми, но от­то­го до­роги­ми пар­ти­ями, на что мы ста­ли не­бед­но для де­тей жить. Про­дава­ли в ма­гази­не по це­не во­об­ще бе­шеной, но мы не роп­та­ли.

      Во­об­ще воп­рос де­нег не сто­ял осо­бо ос­тро, ока­залось, что мой де­дуля со сто­роны ма­тери был не­бед­ным дя­дей, ко­торый за­раба­тывал на хлеб с чёр­ной икор­кой рис­ко­вым, но ус­пешным бро­керс­твом. Роб Хиг­гинбо­там ушёл от ба­буш­ки Ме­ри, ког­да Ре­не бы­ло че­тыр­надцать. Раз­вод для ма­лень­ко­го го­род­ка был гром­ким. Судь­ба пос­ле не­го у суп­ру­гов бы­ла про­тиво­полож­ной: мать Ре­не уш­ла в своё го­ре, три го­да поч­ти не за­нима­лась до­черью, и бы­ла на гра­ни са­мо­убий­ства, но пь­яный во­дитель прер­вал её жизнь пер­вым, а Роб пос­ле раз­во­да у­ехал в Нью-Й­орк, ус­тро­ил­ся бро­кером и жил при­пева­ючи до са­мой смер­ти быв­шей суп­ру­ги. От­но­шения меж­ду от­цом и до­черью до сих пор бы­ли на­тяну­ты, что не ме­шало мо­ей ма­тери при­нимать фи­нан­со­вую по­мощь от Ро­ба. Мне про де­душ­ку не рас­ска­зыва­лось, ис­то­рию семьи я уз­на­ла, под­слу­шав по­сидел­ки Ре­не с под­ру­гой.

      По­это­му, ког­да ма­ма от­кры­ла дверь го­лубог­ла­зому дя­де и при­каза­ла, а не поп­ро­сила ме­ня пой­ти в дет­скую, я улыб­ну­лась и по­маха­ла им­по­зан­тно­му де­дуле ру­кой. Нах­му­рен­ные бро­ви взле­тели, и де­да поп­ро­сил раз­ре­шение хо­тя бы об­нять ме­ня, а мне, ли­се, это толь­ко и на­до бы­ло!

      — А ты мой доб­рый де­дуля, да? — лас­ко­во спро­сила хит­ро­попая трех­го­дова­лая я, гля­дя в зна­комые гла­за цве­та не­ба.

      Всё. Ста­рика мож­но бы­ло ле­пить плас­ти­лином. Он бы не соп­ро­тив­лялся. Пос­ле я по­каза­ла рас­тро­ган­но­му де­душ­ке свою ком­на­ту, кук­лу, аль­бо­мы с ри­сова­ни­ем, сши­тые по­дел­ки, ма­лень­кую за­нач­ку из кар­манных де­нег, ко­торая «по­доз­ри­тель­но» по­пол­ни­лась на сот­ку бак­сов пос­ле при­ез­да де­душ­ки, свои лю­бимые сказ­ки, ко­торые тут же ему за­чита­ла, и мно­го все­го-все­го, что в один день воз­ве­ло креп­кий мос­тик меж­ду до­черью и от­цом и меж­ду де­дом и внуч­кой. По­тому что, в сущ­ности, день­ги ни­чего и ни­ког­да не оп­ре­дели­ли бы в жиз­ни Ре­не. Кон­фликт нуж­но бы­ло ре­шать теп­лом и лю­бовью.

      С тех пор де­душ­ка мно­гим нам по­могал, а пос­ле не­кото­рых мо­их мет­ких и ра­зум­ных за­меча­ний, пе­рес­тал вкла­дывать в рубль. Это он пра­виль­но сде­лал на­кану­не раз­ва­ла СССР. Он же, не спра­шивая, пос­та­вил с мо­ей от­машки на Бра­зилию в 2002 го­ду, так что на мо­ём лич­ном счё­те те­перь ле­жит и ум­но­жа­ет­ся круг­лень­кая сум­ма, на про­цен­ты ко­торой я жи­ву пос­ледний год очень счас­тли­вым школь­ни­ком, спо­соб­ным поз­во­лить се­бе лю­бые кур­сы и круж­ки, а в пер­спек­ти­ве — Гар­вард. Но ть­фу-ть­фу-ть­фу, по­ка толь­ко круж­ки.

      Кста­ти, о них. Я и рань­ше се­бе в них осо­бо не от­ка­зыва­ла. Ре­не вкла­дыва­лась в ме­ня по пол­ной, но по­ка это оку­палось. На ба­лет я-та­ки пош­ла ров­но в че­тыре, да ещё и умуд­ри­лась за­тащить ту­да Свет­ку, ар­гу­мен­ти­руя тем, что аме­рикан­ским ко­ровам до нас, рус­ских ба­лерин, как до Па­рижа на ма­мон­те. За­писа­лись мы на уп­ро­щён­ную вер­сию, где силь­но нас не уби­вали, но, чес­тно го­воря, иног­да я вска­киваю сре­ди но­чи от прис­нивше­гося про­курен­но­го го­лоса мис­сис Хар­борд:

      — Пя­тая по­зиция! Пра­вую нож­ку в за­мочек! Пят­ка ра­бочей но­ги со­еди­ня­ет­ся с нос­ком опор­ной но­ги. Ко­лен­ки вы­тяги­ва­ем до кон­ца. Жи­вот в се­бя! Кор­пус под­тя­нут! Вы как сон­ные му­хи!

      Бррр… Че­рез два го­да мы сбе­жали.

      Бе­жали мы не­дале­ко, ров­но до со­сед­не­го кор­пу­са баль­ных тан­цев.

      Там, про­тан­це­вав че­тыре го­да и не осо­бо нап­ря­га­ясь пос­ле ба­лета, мы за­во­ева­ли па­ру при­зовых мест на ре­ги­ональ­ном дет­ском уров­не и, друж­но по­сове­щав­шись за вкус­ней­шим тор­ти­ком, пос­та­вили га­лоч­ку в пла­не на жизнь нап­ро­тив тан­цев, уш­ли ис­кать се­бя в му­зыкаль­ной шко­ле. Све­та выб­ра­ла ги­тару, а я, от­вер­гнув со­вет Ре­не по по­воду фор­те­пи­ано, тре­пет­но взя­ла в ру­ки скрип­ку. Этот инс­тру­мент всег­да нра­вил­ся мне…

      По мо­им тог­дашним рас­че­там ско­ро в Ари­зону дол­жен был при­ехать Алекс, ко­торый был как раз из­вес­тным в клас­си­чес­ких кру­гах скри­пачом, и я на­де­ялась, что та­ким об­ра­зом я наш­ла бы по­вод по­видать­ся с семь­ей. Прош­лой семь­ей. Ка­ково же бы­ло моё удив­ле­ние, ког­да, мель­ком про­ез­жая ми­мо зна­комо­го ад­ре­са, на­кану­не «их при­ез­да» я уви­дела чу­жой дом. Аб­со­лют­но дру­гой. И лю­дей, счас­тли­вых, без­за­бот­ных. Но чу­жих. Уже ве­чером, ус­тро­ив моз­го­вой штурм се­бе лич­но, я по­няла, что этот мир ока­зал­ся дру­гим, схо­жий с на­шим, но преж­ней ме­ня в нём быть не мо­жет. По всем за­конам фи­зики. А ес­ли нет ме­ня, то нет мо­ей до­чери, внуч­ки, воз­можно, да­же Лё­ша по­гиб рань­ше. Та­ким об­ра­зом, по­горе­вав с не­делю, ни­кому ни­чего не рас­ска­зав, я про­вела тра­ур­ную чер­ту к сво­ей прош­лой жиз­ни и зап­ре­тила на­зывать се­бя Ва­лей, да­же мыс­ленно.

      Тем бо­лее, жизнь Бел­лы Свон бы­ла ку­да ин­те­рес­нее пред­пенси­он­но­го су­щес­тво­вания ба­буш­ки Ва­лен­ти­ны. За­нятия скрип­кой бы­ли мо­ей от­ра­дой, и, хо­тя при­ходи­лось тер­петь мо­золи на ру­ках да веч­ный си­няк у под­бо­род­ка, я не роп­та­ла. Че­рез че­тыре го­да за­нятий мы со Све­той по­лучи­ли гран-при на кон­курсе в Ка­лифор­нии, и нам да­же бы­ли обе­щаны все­воз­можные бо­нусы при пос­тупле­нии в поч­ти лю­бой му­зыкаль­ный кол­ледж. Но пос­ле по­беды, друж­но от­праздно­вав кра­сивым ма­никю­ром, мы бес­печно заб­ро­сили инс­тру­мен­ты, чем выз­ва­ли ис­крен­нее не­пони­мание родс­твен­ни­ков и пре­пода­вате­лей.

      Све­та тя­нула ме­ня в ху­дожес­твен­ную шко­лу, а я меч­та­ла ос­во­ить ис­кусс­тво фо­тог­ра­фии. И впер­вые за три­над­цать лет ве­сёло­го и не­руши­мого тан­де­ма на­ши пу­ти ра­зош­лись. Я ви­дела, что мои ху­дожес­твен­ные та­лан­ты за­кан­чи­ва­ют­ся ров­но на про­рисов­ке амё­бы обык­но­вен­ной, а Све­та веч­но ри­сова­ла та­кие ше­дев­ры, что мне бы­ло стыд­но да­же за свои ге­омет­ри­чес­кие узо­ры на по­лях тет­ра­ди… Све­та то­же упёр­лась ро­гом, так как стра­дала по­валь­ным не­везе­ни­ем от­но­ситель­но все­го, что ка­салось элек­тро­ники. Бы­товые при­боры, те­лефо­ны и да­же мой нес­час­тный по­ларо­ид па­ли в не­рав­ном бою с мо­ей «ан­ти­тех­ничной» под­ру­гой.

      Про­мотав­шись пол­го­да по раз­ным сту­ди­ям, сни­мая и ри­суя од­ни и те же пей­за­жи (пус­ты­ни Со­нора, Гранд-Кань­он и во­допад Ха­васу), а так­же ли­ца род­ных и зна­комых, мы, на­конец, заб­ро­сили кис­ти и плён­ки ку­да по­даль­ше и пош­ли в чир­ли­динг собс­твен­ной шко­лы.

      В пос­ледней, нес­мотря на по­валь­ную за­нятость на кур­сах, что у ме­ня, что у Све­ты всё бы­ло прек­расно. Учи­лись мы в раз­ных клас­сах, так как под­ру­га бы­ла на пол­то­ра го­да ме­ня стар­ше, но это не ме­шало нам быть «ге­ни­аль­ны­ми де­воч­ка­ми» и лю­бими­цами пре­пода­вате­лей, ко­торых час­то ста­вили в при­мер от­ста­ющим. Жаль, что ско­ро она у­едет в кол­ледж…

      Во­об­ще со Све­той мне не­ре­аль­но по­вез­ло. Она бы­ла ве­сёлой, ум­ной и та­лан­тли­вой дев­чонкой. Ря­дом с ней я всег­да чувс­тво­вала се­бя мо­ложе сво­их ре­аль­ных лет. На­ша встре­ча на­вер­ня­ка не слу­чилась в кни­ге, но в этой жиз­ни я бы­ла нас­толь­ко бла­годар­на Ре­не за тот по­ход в парк, что да­же взя­ла над ма­мой нег­ласное шефс­тво.

      Ре­не ста­ла мо­им лич­ным про­ек­том. Я всег­да от­но­силась к ней, ско­рее, как к до­чери, в этом мы с книж­ной Бел­лой бы­ли схо­жи. Ма­ма бы­ла на­ив­ной, как ре­бёнок. Сна­чала я сквозь паль­цы смот­ре­ла на её ко­рот­кие ро­маны, но, ког­да я ус­лы­шала ее сдав­ленные ры­дания пос­ле оче­ред­но­го раз­ры­ва, я ста­ла вни­матель­но сле­дить за всем, что ка­са­ет­ся её лич­ной жиз­ни.

      На­вер­ное по­это­му, ког­да я уви­дела на по­роге до­ма вы­соко­го, до­воль­но мо­лодо­го муж­чи­ну с бу­кетом в ру­ках, я сна­чала рас­те­рялась, а уз­нав, что он к ма­ме, гру­бо хо­тела зах­лопнуть дверь со сло­вами:

      — Из­ви­ните, Вы нам не под­хо­дите, слиш­ком мо­лоды, зна­чит, серь­ёз­ных на­мере­ний не име­ете.

       — На­обо­рот, — пой­мал дверь бо­тин­ком па­рень с за­дор­ной улыб­кой. — Я как раз с серь­ёз­ны­ми на­мере­ни­ями. Я очень люб­лю ва­шу ма­му и хо­чу на ней же­нить­ся.

      Что-то в го­лове мо­ей щёл­кну­ло.

      — Вы бей­сбо­лист, — я не спра­шива­ла, а ут­вер­жда­ла.

      — Вы ме­ня уз­на­ли? — с на­деж­дой спро­сил мой бу­дущий от­чим.

      — Ко­неч­но, Фил, — ра­душ­но рас­пахну­ла я две­ри, при­нимая в ру­ки бу­кет из фре­зий, лю­бимых ма­миных цве­тов. — Про­ходи­те, вы при­няты за­оч­но.

      Че­рез пол­то­ра ме­сяца они по­жени­лись.

      А я мо­раль­но го­тови­ла се­бя к пе­ре­ез­ду.