Страница 29 из 43
В тот вечер она, уединившись в спальне, села за туалетный столик и с грустью посмотрела на своё отражение. Затем извлекла из потайного ящичка подаренный медальон с портретом Александра Николаевича. «Даже если я больше его не увижу, - с тяжелым сердцем сказала она себе. - то всё равно, в первую очередь должна сейчас думать о ребёнке. Я хочу, чтобы он появился на свет. И буду молиться лишь об одном: чтобы судьба не покарала меня за грехи, отняв это дитя, которое я уже так сильно люблю!»
***
Ранним утром 19 августа к Наташе приехал Михаил и сообщил долгожданную весть о царской семье: буквально накануне принцесса Мария благополучно разрешилась от бремени и подарила Александру Николаевичу дочку. Услышав это, княжна перекрестилась и вздохнула с облегчением: «Слава Богу, с Мари и ребёнком всё в порядке!»
Оставив сестру с радостными мыслями, князь поспешил по своим делам. Теперь, когда долгожданное дитя появилось на свет, в душе Натали закралась надежда, что цесаревич, наконец, навестит её или пришлёт долгожданную весточку. Однако прошёл день, другой, за ним неделя, вторая… И вот уже сама Репнина читает новости в привезённой братом газете о крестинах маленькой Александры Александровны в Царском селе, а от Его Высочества, по-прежнему, ни единого письма.
Наташа, пребывая в состоянии, близком к отчаянию, стала думать о разрыве как уже о чём-то случившемся. Сильная духом, она не ударилась в меланхолию, не стала лить слёз, поскольку осознавала всю ответственность за происходящее, ведь её предупреждали, отговаривали. Поэтому, отгоняя печальные мысли, с головой погрузилась в дела поместья, а так же заботу о самой себе: теперь ей нужно было хорошо питаться и беречься от болезней.
«Если всё это правда — я не пропаду. И у меня достаточно сил и денежных возможностей, чтобы вырастить ребёнка без отца.» - твердила она себе изо дня в день, словно принимая горькую пилюлю, способную излечить боль. Но её сердце обливалось кровью и продолжало страдать — с ним Наташе не удалось заключить сделку, подразумевающую безразличие к сложившейся ситуации.
***
Так Наталья Репнина, уверовав в то, что она забыта и брошена, не подозревала о том, как на самом обстоят дела. Александр Николаевич, решивший под давлением матушки, не ездить в Высокое до родов принцессы Марии, чтобы уберечь ту от ненужных переживаний, исправно писал письма княжне. Но ему было неведомо о недавнем тайном приказе императора перехватывать всю корреспонденцию сына и подвергать тщательному изучению, после которого все письма, где значился Двугорский уезд, оставались в руках государя.
Николай Павлович, решившийся на подобный шаг в тайне ото всех (в том числе и от жены), мечтал таким образом охладить пыл сына. «Если он не будет получать письма от мадемуазель Репниной то, учитывая его вспыльчивый нрав, а также данное обещание не ездить к ней, вполне может затаить обиду на княжну. А вскоре и вовсе позабыть о ней. Тем более близится отцовство, которое должно воссоединить этого мальчишку с собственной супругой». Однако императору было неведомо, что Наташа и так не писала Александру писем — ей было важно получать их!
Пребывая в уверенности, что Натали хотя бы читает весточки от него, цесаревич с огромным трудом пережил месяцы разлуки. Когда, наконец, на свет появилась его дочь — он провёл с Марией и малышкой всё время до крестин, а вскоре, при первой же возможности, помчался из Царского села в Высокое рано на рассвете. И каково же было его разочарование, когда Глафира Петровна, изрядно удивившись его появлению, холодно сообщила, что Натали с утра нет дома — ушла по делам и «нет, она не знает, как скоро та воротится обратно!».
С твёрдым намерением дождаться её во что бы то ни стало, он вышел на открытую веранду и стал прогуливаться по ней туда-сюда, заложив руки за спину. Наконец Александр увидел знакомый силуэт, идущий по аллее к дому. Наташа, облачённая в муаровое* платье тёмно-синего цвета, чёрную накидку, перчатки и шляпку с вуалью, неспешно приближалась к дому, задумчиво глядя по сторонам. Не дожидаясь, когда она поднимется по дорожке, он быстро пошёл ей навстречу.
Заметив вдалеке чью-то фигуру, Натали откинула вуаль и, побледнев, резко остановилась. Сияя радостной улыбкой, к ней, как ни в чём не бывало, стремительно приближался Александр Николаевич в своём зелёном мундире. Чем ближе было его лицо, тем сильней у неё холодели руки и больнее билось сердце. Она инстинктивно схватилась за полы своей накидки и стала поправлять её от набежавшего ветра, хотя знала, что поправляться начала совсем недавно, и её положение, если и сделалось заметным, то пока разве что для неё самой.
- Ну наконец-то! - воскликнул цесаревич, подлетая к Наташе и заключая в крепкие объятья. - Где ты была? Я приехал больше часа назад и жду тебя! И я ужасно соскучился!
Александр хотел было поцеловать её, как вдруг замер под каким-то странным, отрешённым взглядом Наташи. От него также не укрылись её руки, нервно сжавшие полы накидки.
- Что с тобой? - он нежно коснулся пальцами её щеки, и Репнина вздрогнула. - Ты не рада меня видеть?
- Здравствуйте, Ваше Высочество. - произнесла, наконец, Натали слабым, едва слышным голосом, отводя его руку от своего лица. - Рада Вас видеть.
Ошеломлённый таким приёмом, цесаревич наблюдал, как Наташа отошла от него, продолжая испуганно смотреть, словно загнанная в угол лань.
- В чём дело, можешь мне сказать? И где ты пропадала всё утро? - воскликнул он, подойдя к ней.
Она вновь отшатнулась.
- Я была в церкви. А потом — на кладбище.
- На кладбище? - он схватил её за плечи. - Что — кто-то умер?
- Да, Ваше Высочество, если Вы забыли, то полтора года назад умер мой жених, князь Долгорукий, и я ходила на его могилу. - Репнина, приложив некоторые усилия, отстранилась от него. Затем повернулась и, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза, быстро направилась к дому.
«Так вот почему она такая» — подумал Александр Николаевич, едва поспевая за княжной.
- Конечно я помню о гибели Андрея, просто не знал, что ты навещаешь его. - мягко ответил он, пытаясь безуспешно взять Репнину за руку.
Наташа ничего не ответила. В полном молчании они поднялись на холм и подошли к усадьбе, а после забрались на крыльцо и прошли через открытые по случаю тёплой сентябрьской погоды двери в гостиную, где Натали, сняв шляпку и перчатки, опустилась на ближайший стул. Александр вновь вгляделся в лицо любимой.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - спросил он, опускаясь на стул рядом. - Ты бледна… Или это из-за грустных мыслей?
Княжна бросила на него затравленный взгляд, а после вновь принялась теребить края накидки. Его вопросы так и остались без ответа.
- Послушай, я же вижу: что-то произошло. - цесаревич взял-таки её руку в свою и попытался заглянуть в глаза. - Раньше ты всегда делилась со мной, по крайней мере важным, расскажи и сейчас. Что-то с Елизаветой Петровной?
- Нет. - ответила Наташа, отводя глаза. - С Лизой всё в порядке.
- С твоими родителями?
Она молча покачала головой, смотря куда-то вдаль сквозь окна.
- А, я, кажется, знаю, - улыбнулся Александр. - вы опять поссорились с Мишей. Ну ничего, я сейчас мигом привезу его к тебе, пусть только попробует отвертеться!
- Мне надобно Вас поздравить: - начала Натали, собравшись с духом, - у вас с Мари родилась дочь.
- Да, родилась. - ответил он растерянно. - Спасибо за поздравление. Однако я ожидал получить его в несколько другой форме.
- Правда? - парировала она звонким голосом. А затем встала и отошла к окну. - Что ж, простите, Ваше Высочество, мой неподходящий этому случаю тон!
- И всё-таки я ничего не понимаю. - сказал он, тоже вставая. - Я так тосковал по тебе, примчался при первой возможности. А ты встречаешь меня столь холодно и отчуждённо. - Его озарила внезапная мысль: - Быть может, ты полюбила кого-то другого, и я тебе больше не нужен?
Он подошёл к ней и с вызовом встал рядом.
- Что? - только и смогла вымолвить она.