Страница 16 из 43
Спустя какое-то время сзади тихо подошла Наташа и присела рядом.
- Чай готов. А я потеряла тебя: думала, ты решил осмотреть первый этаж — там, кстати, тоже есть кабинет, при чём с огромной библиотекой, которую предыдущий хозяин не стал забирать, когда покинул поместье. Ты знаешь, там я нашла…
- Скажи, пожалуйста, мы можем попить его здесь, наверху? - тихо перебил цесаревич, не отрывая взора от пылающих поленьев.
- Конечно, я сейчас спущусь, всё соберу и принесу. Что-то случилось? - Натали попыталась поймать взгляд любимого.
- Ты сходи за чаем. А когда вернёшься - мы поговорим.
Озадаченная Репнина поднялась и вышла. Александр вернулся к своим мрачным думам. Мысли, вертевшиеся в его голове, вовсе ему не нравились: «Они все отвернулись от неё, и причиной этому являюсь я».
Натали возвратилась с подносом. Присев на колени, аккуратно поставила его между Александром Николаевичем и камином. Украдкой наблюдая за любимым, она разлила чай по чашкам и передала одну цесаревичу. Чувствуя, как он напряжён, княжна дрожащей рукой помешивала сахар маленькой ложечкой.
Наконец, сделав глоток дымящегося напитка, Александр нарушил тишину и будто бы равнодушным тоном произнёс:
- Я пошёл прогуляться к лестнице и видел тамошние портреты на стене. Ты разместила моих родственников, и я очень тронут, но почему не своих родителей? Они висят в каком-то другом помещении? - с надеждой спросил он.
- Нет, они не висят в другом помещении. - Наташа поставила свою чашку обратно на поднос. - Их портретов нет в этом доме. Видишь ли, родители не позволили мне взять представителей рода Репниных из нашего фамильного особняка в Петербурге. А я мечтала разместить их в гостиной…
- Почему же тебе не отдали их? - догадываясь, каков будет ответ, усмехнулся Александр.
- Потому что матушка с отцом тоже не в восторге от моей жизни. - Репнина сидела, устремив взгляд на свои руки, сложенные на коленях. - Миша написал им, что я оставила службу при дворе и уехала сюда. А также сообщил о причине, почему это произошло и, думаю, в соответствующих красках. Ну я и получила письмо от батюшки, полное возмущения и осуждения. В общем, теперь я - нелюбимая дочь.
- Я недостоин тебя. - вздохнул Александр Николаевич и закрыл лицо ладонями.
- Ну что за глупости! - Наташа мягко коснулась его плеча. - Не говори больше подобных слов. Я знала, что примерно меня ждёт, и готовила себя к этому. Только думала, что Миша будет на моей стороне, и мы вместе убедим родителей изменить своё мнение. Но он поступил так, как счёл нужным.
Александр отнял руки от лица и посмотрел на неё. Весь облик Наташи выражал спокойствие и смирение, однако за подобной маской на самом деле могли скрываться глубокие переживания. Цесаревич, отставив поднос с посудой подальше, лёг и положил голову на колени Репниной. Натали принялась нежно гладить его по волосам. Её прикосновения успокаивали и он закрыл глаза, стараясь больше ни о чём не думать…
За окном сгущались сумерки и Александр скорее почувствовал их, нежели увидел. Близился момент разлуки.
- Я должен ехать обратно.
Рука княжны замерла при очередном прикосновении. Однако она нашла в себе силы ответить ему спокойно.
- Знаю. Я провожу тебя, хорошо?
- Нет, не надо провожать. («Иначе я этого не вынесу» - подумал он) Давай простимся здесь, а потом я спущусь один и пойду за лошадью.
Он оторвал голову с её колен, а затем встал и помог подняться Наташе. Они стояли рядом, неотрывно смотря друг другу в глаза.
- Это ненадолго, - первым нарушил молчание Александр. - я приеду…
- …как только сможешь. - закончила за него Натали. - Конечно. И не волнуйся, ведь я не вправе требовать от тебя частых посещений. Так что, я просто буду ждать тебя.
- Обещай мне писать. - цесаревич взял её руки в свои. - И не утаивай от меня ничего важного.
- Обещаю. Я напишу. - ответила Наташа, отводя глаза. Про себя она подумала, что не отправит ни одного любовного письма.
- И помни, что я тебя люблю. - он притянул её к себе и крепко обнял. Затем стал целовать волосы, лоб, щеки, губы Натали.
- Всё-всё, иди. - Репнина почувствовала, что сейчас расплачется. Она силой отняла от себя руки Александра и отошла к окну.
В этот миг острая боль пронзила сердце цесаревича: будто Наташа разорвала некую нить, связующую их. Бросив на неё прощальный взгляд, он стремительно вышел. Закрылась дверь — одна, затем другая. Репнина, не шевелясь, продолжала стоять у окна, по привычке обхватив себя руками. Она услышала, как внизу Глафира Петровна, весело причитая, должно быть провожает её любимого, помогает ему одеть пальто, подаёт перчатки…
Наконец громко стукнула входная дверь. Наташа закрыла глаза, и предательские слёзы покатились по щекам. В кабинет тихо вошла Глафира Петровна и, заметив княжну, кинулась к ней.
- Ну-ну, голубушка, не плачьте! - сказала добрая женщина, обнимая Репнину. - Он вернётся и скоро! Знаете, что он велел мне на прощание?
Продолжая тихо плакать, Натали покачала головой.
- Беречь Вас и заботиться! - растрогавшись, Глафира Петровна, казалось сама вот-вот расплачется. - Да я и так берегу, разве нет?! Если бы не я, наша Дуня давно спалила бы этот дом! Знаете, что она тут учудила? - спросила женщина, легонько встряхивая Наташу. - Поставила пирожки в печь, а сама ушла в сарай за дровами. Только по пути туда ей встретился наш конюх Григорий, к которому она, по видимости неровно дышит. И давай они болтать. Я-то, как увидела их, тут же выбежала, да увела нашу кумушку под ручку. Нечего взрослому мужику молодой девице голову затуманивать. Вернулись мы с ней в дом, а она как вскрикнет: «Пирожки!», и пулей полетела во флигель. В общем, вынимали мы из печи чёрные, как угли, бывшие пирожки с капустой. А мы так хотели угостить ими Александра Николаевича! Ну я то задала ей жару, да что толку? Вечно витает где-то в облаках!
Натали, улыбаясь, слушала речь своей помощницы, в то время как зелёные глаза княжны были направлены вдаль — туда, где только что скрылся силуэт Александра на вороном коне.
***
Вернувшись домой, князь Михаил Репнин метал гром и молнии. Найдя жену в её комнате за вышиванием, он обрушил на Лизу весь свой, как ему казалось, праведный гнев. Меряя покои супруги широкими шагами, он то и дело восклицал: «Немыслимо!… Опозорила семью!… Стояли под ручку, словно влюблённые голубки!… Не потерплю!…» — и всё в подобном духе.
Елизавета Петровна, отложив рукоделие на столик, терпеливо слушала излияния мужа, пока они не иссякли. А после пригласила опуститься на стул рядом. Когда он, ещё не остывший от своих возмущений, всё-таки сел, княгиня Долгорукая-Репнина осторожно произнесла:
- Послушай, Миша, я разделяю твои тревоги по поводу Наташи и её судьбы, но, быть может, ты ошибаешься, судя их с Александром Николаевичем столь строго?
- Ошибаюсь? - Репнин устремил на жену широко раскрытые глаза. - Лиза, здесь не может быть ошибки: моя сестра хочет связать свою жизнь с несвободным человеком. И вдобавок к этому прилагается ещё и его корона!
- Ну, пока он лишь цесаревич. Дай Бог Николаю Павловичу здоровья и долгих лет жизни. - Елизавета Петровна предприняла попытку хоть немного разрядить обстановку.
- Да, но государь смертен, как и все мы! И когда это случиться, Его Высочество станет императором! А что будет с Наташей? - Михаил, повышая голос, всплеснул руками. - Он прикажет ей переселиться в Зимний, где она будет соседствовать с Марией? Ты себе это представляешь?!
- Я думаю, что у Натали хватит благоразумия не поступать так, как ты ей пророчишь.
- А я думаю, - Репнин взял Лизу за руку и с заговорщическим видом посмотрел ей в глаза. - мы должны остановить это безумие. Пока я не знаю — как, но необходимо что-то предпринять, чтобы Наташа не встречалась с ним. Быть может, мы перевезём её обратно к нам? - Михаил, вдохновленный своей идеей воскликнул: - Александр Николаевич, зная, что я не одобряю этой связи, не решится приезжать сюда, а Наташа потоскует и забудет!